Сага о сотнике. Перстни легатов.

Засопел мой центурион. Вспомнил кельтскую жрицу, Боадицею. Нет, Гней не варвар. Идем по улицам, песню тридцатого легиона в полный голос исполняем.

- Митра, владыка рассвета, мы видим твое торжество! Рим – превыше народов, а ты – превыше всего! Кончена перекличка, мы на страже, затянут ремень. Митра, ты тоже солдат – дай нам сил на грядущий день.

За нами стройными рядами полкогорты ветеранов шаг чеканит. Подпевают. Я не сын бога, их не брошу. Придется мне их кормить обедом. Ох, и скандал будет, мама дорогая!

- Здесь жемчуг в цене? – задал мне дурацкий вопрос Гней.

А где он даром дается? Скажи мне, я туда пойду. Посмотрел я на него, он на меня, достал из складок своей одежды нить крупных жемчужин и мне дает.

- На расходы, - говорит.

Тут и старина Плавт рот раскрыл от удивления. Это жалование легиона за полгода.

- Никогда в жизни не видел такого ровного и крупного жемчуга, - говорит кто-то из ветеранов. – Это подарок богов смертным.

- Тяжкий труд и упорство, - отвечает ему Гней. – На далеком острове Цейлоне рядом с Индийским полуостровом живут люди моря. Девушки ныряют на дно бухт и собирают дикие раковины. Старые женщины, опытные и умелые, ждут, когда раковина раскроется, и вкладывают в нужное место маленькую песчинку. Устрица начинает покрывать ее перламутром. Так растет жемчуг в раковине. И внучка той ныряльщицы, что принесла ту дикую морскую устрицу, через полвека достанет из нее прекрасную жемчужину.

- А что там делают мужчины? – возник вопрос.

- Новых ныряльщиц! – обрадовал всех солдатской шуткой рассказчик.

Мы дошли до виллы Агриппы Великолепного, и я решил остаться со спутниками здесь. Плавт не возражал. С его мнением мне приходилось считаться, он мог и отцу нажаловаться. Да и по шее двинуть тоже, а рука у него тяжелая. Мы заняли весь двор, слуги и рабы выносили на воздух столы и обеденные ложа.

- Пусть вытащат в угол жаровню, - сказал Гней. – Барбекю устроим. Как Лукулл. Принесите соль, специи, оливковое масло и мясо ягненка. Если хочешь хорошо поесть, готовь сам. Хочешь быть стройным, найми повара галла.

Пока преторианцы думали над ответной шуткой, Гней сбросил свою одежду, оставшись в одной набедренной повязке, сделанной из лоскутка шелковой ткани. Рваный шрам на предплечье, явно от меча, и старые ожоги на боку вызвали явный интерес.

- Откуда? – спросил децим преторианцев.

- Греческий огонь, неаккуратно снаряжали амфору, хорошо, что маленькую.

И достал из потертых ножен короткий меч. Солнечный зайчик весело сверкнул на полированном зеркале стального лезвия. Все замолчали. Сталь! Мечта каждого воина Рима. Она стоила как серебро, по весу. То-то он ночью противника одним ударом зарезал. Железо не бронза, не тупится. Он не дезертир.

- Как тебе город, нравится? – спросил центурион Плавт.

- Не знаю, вчера вечером затемно пришли, еще его и не видел, - ответил Гней. – Перекусим, с жильем определюсь, вздремнем в жару, потом можно погулять, осмотреться. Хочется мир увидеть, раньше все некогда было, дела, дела. А сейчас можно пожить для себя. Не решил только, куда потом пойти, на Восток или на Запад. Или на Север, на побережье Канн. С тех пор как в тех местах Ганнибал разбил римские войска, там безлюдно. Построю себе форт и заживу спокойно и счастливо.

За беседой он мясо ровными ломтями настрогал и в масло сбросил. Вином сбрызнул и на решетку бросил. И куски хлеба туда же. Через пять минут запах распространился, все собаки прибежали. Первый кусок Плавту достался, как самому старшему, второй Петру, ну а третий мне. Тут я отвлекся от всего на свете. Хоть и перекусывали недавно в трактире, а все равно ел так, что за ушами трещало.

- Издалека пришел? – спросил старый солдат.

- С севера, из Нарбона. Но это просто последний переход. А добрался сюда с Борисфена, издалека я родом. С юных лет из дома в армию ушел, контракт кончился, денег поднакопил, и решил по свету пройтись, людей посмотреть, себя показать. Брат мой названный чудо-девушку нашел, что мне им мешать, может и меня где ждет красавица.

Народ стал уточнять, в каком борделе красавиц больше.

- Нет, завтра с утра пойдем на рынок, там посмотрим, - проворчал Плавт, рвя зубами очередной кусок. – Только счастье найти удается одному из ста.

- Нормальные шансы, - ухмыльнулся в ответ новый знакомый, - при таких есть уверенность в победе.

- Я буду молиться за вас, - заверил всех Петр.

- Давай, лишним не будет, - легко согласился Гней. – Ты бы сходил в Пантеон, попросил бы уголок маленький для своего бога. Дадут – хорошо. На сходке ваших проповедников твои заслуги увидят, старшим проповедником в городе станешь. А откажут, жалобу на жрецов подай в сенат. Будешь не просто на улицах ругаться, а за правду стоять. Люди правду любят, особенно, если она им ничего не стоит.

Ветераны карту притащили, развернули на столе. Стали родину Гнея искать. Разорвал он белую тунику, сохнувшую после стирки и начал весь мир перерисовывать. Посмотрел Плавт на его творчество, как он Британию рисует, и понял, залетел к ним сын вождя из дальних стран. Оружие, жемчуг, преподаватели отменные. А бродягу кликушу для маскировки взял. Отвлекающий фактор. Военная хитрость.

Ветеранам и пенсионерам вино вынесли в двух амфорах, а молодежи на месте не сиделось. Собрались мы на прогулку. Как так, город не видел. Сейчас посмотрим. Вышли мы с ним прямо на статую Цезаря.

- Он убит на домашнем пороге, за отсутствием бога, пробиравшийся в боги.

Я на него взглянул удивленно.

- С него начался закат империи. Последний шанс был упущен.

- Сейчас Рим еще более могуч, - обиделся я.

- Только разделен на две части, Западную и Восточную. А так все ничего.

Не стал я спорить, мы уже пришли на место. У триумфальной арки почетный караул стоял в парадных плащах.

- Знаешь, что это такое? – спрашиваю.

- Арка Севера, - и смотрит на нее. – Слышать слышал, а вижу в первый раз.

На камне надпись навечно врублена: «Императору Луцию Септимию Северу, сыну Марка, императору Марку Августу, сыну Луция, Счастливому, императору Публию Септимию Гете, сыну Луция, знатнейшему Цезарю».

- Один тут явно лишний, - сказал я. – Ну, при милости богов, мы это исправим. Братца старшего убьем и буквы лишние сотрем. А так это нашей семьи арка за победу над парфянами.

Тут начальник караула меня увидел, мечом взмахнул.

- Слава цезарю Гете! – грянуло.

Это я. А старший брат мой Каракалла все время меня со своего пути к единоличной власти убрать хочет. Так и живем, с оглядкой, но весело. Отец наш в Британии титулы нам присвоил, война, мало ли что случиться может. Он уже стар, последние дни доживает, на детей вся надежда. Рим велик, века за спиной и тысячелетия впереди. И к власти над миром его поведу я, Гета Север.

- Хорошие у вас отношения в семье, трогательные.

Остряк, я прямо от хохота зашелся.

- Император прогуливается с новым мимом, - голоса за спиной, - что он сказал?

А хочется хоть раз в жизни увидеть горы до самого неба».

Вторая знакомая личность тихо улыбалась на заднем плане. Бейте меня палками, не этнограф я. Китайца от корейца не отличу никогда. Тем более одного китайца от другого. А ведь их полтора миллиарда! Вот на этот случай и придуманы бейджики, жаль, что у нас в Зоне их не носят. Выбор у меня был небогатый. Неподалеку от меня стоял либо Малыш, либо Коротышка. Один черт, китайский диверсант-разведчик. Нашего передатчика на нем не было. Их здесь вообще было мало. Понятно, я из чужих рук стакана воды не выпью, а эти монетку с земли не поднимут. Вдруг там закладка с микрофоном? Интересно, какое у них задание? Кабана откормить? Он мой взгляд заметил, поклонился вежливо. Я, с места не сходя, ему ответил.

Закончили анархисты стрельбу учебную. Средненько, честно скажу. Для армии нормально, но в Зоне надо стрелять быстро и точно одновременно. Строиться они не стали, пошли плотной группой, но головной дозор метров на пятьдесят вперед ушел. Уже прогресс. Года два-три и они научаться и арьергард выставлять в походную колонну.