Броневой

Большинство офицеров, немедленно начавших трезвонить Малярийкину по общей связи, принялись на него давить: лучше отойти, укрыться в складках местности и огнём с дальних дистанций попробовать подавить передовые машины противника. Благо, их не так много. Скрепя зубами, Малярийкин отдал такую команду. Танки, маневрируя, пятясь назад, с трудом отошли за рубеж, занимаемый малярийкиновским резервом. А затем отодвинулись и дальше, используя складки местности и укрываясь от прицельного огня противника.

Здесь, однако, Малярийкин неожиданно обратил внимание на одну любопытную деталь.

Ещё при планировании атаки, а также во время развёртывания вымпелов при выходе из леса, внимание Малярийкина привлекала поросшая кустарником лощина, уходившая на юго-запад от шоссе. Очень далеко. И тогда ещё Малярийкин подумал, что в случае необходимости в ней могут укрыться танки, заняв отличную артиллерийскую позицию, так как лощина не просматривается ни со стороны противника, ни с его собственной. Сейчас общая обстановка напомнила о лощине снова.

Изначально Малярийкин отверг мысль об использовании лощины, отыскав на карте цифру, обозначающую её максимальную глубину. В максимальной нижней точке глубина лощины была отмечена как «1,2». То есть один и две десятых метра. Этой глубины было явно недостаточно, чтобы спрятать в ней танк. Однако, сейчас при более детальном изучении уже не карты, а непосредственно рельефа местности, и уже не с помощью циферок на экране, а собственными глазами, Малярийкин понял, что лощина может оказаться куда более интересным объектом, чем на первый не внимательный взгляд. И подарить миллион сюрпризов. Возможно, глубина лощины, действительно не превышала один-два метра — топографы не могли ошибаться, — но перед лощиной единой складкой рельефа сначала шло незначительное поднятие, а перед ним — столь же незначительное снижение. При этом, общий рельеф, окружающий лощину был относительно ровным, без выраженных скатов или уклонов. Теперь, Малярийкин собственными глазами видел, что с учётом новых топографических факторов в лощине (во всяком случае, в той её части, которую он был способен прямо наблюдать) вполне мог укрыться танк. Причём очень крупный. Причём не один. Вот тебе и рекомендованная Гойгу опора на картографию!

Дальше, ближе к посёлку, где Малярийикин уже не мог наблюдать глубину лощины визуально, ситуация с её «размером» могла измениться ещё кардинальней. Лощина была объемной, расширялась к западу. И в ней, судя по ширине на той же карте, вполне мог прокрасться не только танк, но целый танковый полк.

Так получилось, что Второй вымпел, выходя из-под огня, остановился недалеко от лощины, которую недавно миновал, развертываясь для атаки. И у Малярийкина мгновенно родился новый план действий: послать разведку по лощине, выявить, есть ли противник юго-западнее предместья. За разведкой (она же послужит и охранением) вывести по лощине группу быстрых, но хорошо вооружённых танков (Второй вымпел подходил под это определение идеально) и с юга внезапно ударить во фланг укрывшимся в посёлке врагам.

Не медля, Маляр выслал в сторону лощины один танк с сигнальной ракетницей, а остальным пилотам вымпела приказал подготовиться к выдвижению. Танкисту передовой (разведывательной и дозорной) машины Маляр поставил задачу: если встретится крупная группа противника и с ней будет завязан бой, обязательно, хотя бы одной ракетой зелёного огня, дать сигнал.

Перед началом, Малярийкин связался по командному чату с Гойгу, доложил предполагаемый вариант действий. Гойгу, который со своим «штабным» взводом только-только закреплялся на той самой сопке, которую недавно занимала вражеская лесная застава, внимательно выслушал Малярийкина, задал пару уточняющих вопросов, и, не споря далее, утвердил.

Тогда, чтобы не отвлекаться на чат, Малярийкин подал общий сигнал «Делай, как я» и первым, возглавив Третий и Второй вымпелы, на своем «Мамонте» стремительно скатился в лощину. Здесь он наскоро, в чате, поставил командиру Первого вымпела отдельную задачу и, во главе большей части своей команды, по лощине устремился к кустарникам, расположенным на километр южнее предместья.

Маляр понимал, что решение его связано с риском. Ведь противник может обнаружить танки, встретить их при выходе из лощины и сильным огнем внезапно уничтожить. Причём очень легко, так колонна, передвигаясь по лощине могла выйти из неё едва в двух-трёх местах. Теоретически, пристрелявшись, несколько сильных вражеских коробок с хорошим вооружением могли перещёлкать всю его команду. Но выхода уже не было.

«Ну что же, смелость иногда города берет», — оправдывал себя Малярийкин. Хотя, собственно, причём тут смелость? Шанс оказаться жертвой внезапных действий противника был, по мнению Малярийкина, крайне не велик. Впереди действовала разведка в составе опытного пилота на хорошей машине. Да ещё с сигнальной ракетницей. Впрочем, ракетница на самом деле была не слишком нужна. В случае боестолкновения, если боец не успеет выстрелить из ракетницы — он успеет выстрелить из оружия, по врагу. Просто зелёный сигнал лучше виден и проще определяется. Но не более. Шум боя вполне способен его заменить.

Но главное, противник всё же был не готов и не ожидал столь стремительного взятия шоссейной «петли». Четыре-пять танков на главном направлении — смех. Да, его атаку они остановили, но только опасениями больших потерь. Если бы Маляр захотел, масса Второго вымпела смела бы эти четыре танка и двинулась дальше. Такая скромная застава на главном векторе наступления подтверждала вывод о том, что враг всё же не успел подготовиться к «правильной» обороне.

Да и времени с начала новой атаки прошло очень-очень мало. «Не может противник предвидеть все варианты наших действий», — заверил себя Малярийкин, и решительно давил газ, преодолевая по лощине метр за метром. Все же опасность преждевременной встречи с противником Малярийкин не исключал и заранее обдумал, как поступит, если такое случится. Неудержимое желание разгромить противника быстрым маневром, заставляло Малярийкина решительно стремиться к достижению намеченной цели. Через несколько минут танковая колонна догнала разведчика на выходе из лощины. Здесь обильно рос колючий кустарник, скрывая танки Малярийкина с глаз. Подумав, Малярийкин направил двух пилотов на опушку, обращенную к предместью, а сам уточнил задачи танкистам и развернул свои коробки в боевой порядок.

Все мысли Малярийкина в этот миг были сосредоточены на одном: как танки выскочат из лощины и на большой скорости, стреляя на ходу, ворвутся с южного фланга на позиции противника и будут громить его, не щадя. Пилотам своего отряда Маляр приказал больше проявлять самостоятельности и инициативы по выявлению и уничтожению целей. Главным образом вражеских машин с дальнобойными орудиями вроде рельсы или шафта. А сам решил больше уделить внимания оценке общей обстановки.

Бой начался так, как и предвидел Маляр. Проскочив двести — двести пятьдесят метров от кустарника, он приказал пилотам открыть огонь из всех орудий, в том числе огнемётов и изид, эффективность которых на таком расстоянии была, конечно, ничтожна, но необходима с точки зрения психологического воздействия. Противник растерялся. Два его корпуса, расположенные на левом фланге, были уничтожены за секунды. Вскоре один из танков, действовавший на фланге атакующей линии достиг южной окраины населенного пункта. Как только пилоты Второго вымпела открыли огонь, перешли в атаку и основные силы команды. Очень скоро противник, атакованный с неожиданного фланга, был на голову разгромлен, а предместье взято.

Как оказалось, всего в предместье размещалось до двух сотен машин, из которых только четыре, окопавшись в эскарпах пытались остановить его атаку по шоссе на единой линии обороны. Остальные — укреплялись кто где. Большинство было окопано в неплохих позициях (сказывался идивидуальный класс отдельных бойцов, поднаторевших в хаотических командных «дэфматчах» на полигонах типа Ливан и Тотенкопф), но единой концепции всё же не было. Не подготовленные к массовой атаке и только формирующие коллективные оборонительные рубежи, две сотни великолепных машин и пилотов спасовали перед стремительной ударом Маларийкиновцев, а главное, перед внезапностью их выдвижения по лощине. При этом, насколько мог уловить Малярийкин во время бешенного, но короткого по времени броска к просёлку (от силы — пять-семь минут), численное превосходство во время данного этапа боя оставалось за противником. И общее число корпусов, и общее число орудий и совокупная мощь этих орудий, и совокупное бронирование корпусов, — по всем этим показателях враг их превосходил. Численное превосходство противника объяснялось отсутствием в силах Малярийкина Первого вымпела — Малярийкин атаковал главные силы врага едва ли двумя третями от собственных главных сил. Наверняка утверждать такое, сугубо статистическое сравнение было невозможно, но навскидку, Маляр видел перед собой множество отступающих танков высокого класса с мощными орудиями. И всё же — они от него бежали.