Броневой

Враг был не виден. Но пару раз в зоне визуального наблюдения появлялся. Отряд Малярийкина пока скрывался в подлеске (с момента взятия шоссейной «петли» прошло в реальном времени не более десяти минут). Но враг был извещён об успехе малярийкиновской атаки хотя бы фактом выбытия трёх своих коробок из турнирной таблицы. О том, что делают малярийкиновцы именно в данный момент — пока мог только догадываться.

То же самое было верно и для обратной стороны.

Малярийкин знал, что получил выход к посёлку и возможность развёртывания для масштабной атаки. Но не знал, в каком направлении её лучше произвести. Итогом этой обоюдной «неизвестности» была суета. Машины Малярийкина, выезжая и скапливаясь в подлеске, старались, конечно, сохранять по-отрядное деление (Первый, Второй, Третий вымпел) и тем более — по-взводное деление. Но делать это, располагая крупнотоннажную машину среди пихт и елей было сложновато. Организованная команда превращалась в хаотическое нагромождение стальных машин тут и там.

То же было верно и для противника. Во всяком случае, если судить по его дёрганию на границе видимости. Внутри посёлка. Если бы враг был готов — движения не было бы вообще. Но Малярийкин и его командиры, также внимательно наблюдавшие за шевелением в Моховом, отмечали, как из-за углов зданий, на концах улиц, тут и там мелькают силуэты вражеских танков. Расстояние было значительным. Появления краткими. И с помощью оптики не всегда удавалось выцепить конкретную машину и изучить. Но определённую информацию Малярийкину давал сам факт таких проявлений.

Во-первых, враг явно спешно перестраивался, производил перегруппировку.

Во-вторых, в направлении, где изредка мелькали танки — враг был. То есть хотя бы часть машин противника укрепилась в посёлке, а не за ним и не сбоку от него.

И в — третьих, самое главное, враг был не готов к их атаке. Как минимум — обескуражен слишком быстрым взятием шоссейной «петли». И тут, как говориться, — имелись варианты.

Изначально Малярийкин представлял себе план на бой, как чётко продуманную и размеренную операцию, разделённую на этапы.

Первый этап — взятие шоссе (уже сделано).

Второй этап — атака посёлка.

После взятия шоссе Малярийкин намеревался растянуть три своих колонны вдоль лесополосы широким фронтом (причём развёртывание производить под прикрытием деревьев, не выходя из предлеска — это заняло бы очень много времени). Потом выслать вперёд несколько взводов васпов-разведчиков, чтобы «боем» произвести рекогносцировку расположения вражеских оборонительных рубежей, узнать, где какие танки закопаны и закопаны ли вообще, в каких местах стоят танки с мощной артиллерией, а где сидят легкачи с карманными пукалками. И далее — массой атаковать.

Сейчас этот тщательно продуманный и, безусловно, разумный план почему-то летел в голове Малярийкина буквально в тар-тарары. Аргумент был один — враг не ждёт. Малярийкиновцы слишком быстро прошли через лесное шоссе, и противник просто не успел осуществить детальную расстановку. Не успел — потому что не торопился. Не ждал. Так стоит ли сейчас ждать им? Тратить время на развёртывание внутри предлеска, на подготовку к атаке, если враг не готов к обороне?

Маляр понимал, что возможна ловушка. Но, в то же время, сознавал, что столь тонкую ловушку организовать очень сложно. Для этого, как минимум, надо читать его, Малярийкина, сумасшедшие мысли. А значит, как только что выразился старшина Гойгу, вероятность верности нового решения — процентов восемьдесят.

Значит — надо атаковать с ходу!

Быстро, прямо сейчас, не теряя драгоценных секунд.

Малярийкин принял решение очень вовремя. Как раз к этому моменту последние танки его команды уже втянулись с шоссе в предлесок. На поросшем ельником пятаке, расположившимся по прямой линии от шоссе к посёлку, становилось тесно. Если бы вражеский разведчик сообщил своему командиру о подобном тесном скоплении, вполне можно было ожидать удара дальнобойной артиллерии навесом. Приём малоэффектвный, но в данной ситуации совершенно излишний. Для Малярийкина.

Подозвав командиров, бывший автомех торопливо изложил свой новый план на развитие атаки.

Итак, противник, играя от обороны, закрепился в предместье посёлка Моховое.

Предместье, судя по картам, состояло из двух улиц. Условно Маляр окрестил их Ближней и Дальней. Места скопления вражеских машин на этих улицах были неизвестны.

Противник отходил в направлении предместья спешно. И вряд ли смог закрепить свои главные силы на грамотной оборонительной позиции. Соответственно, план на бой крайне прост. Стремительно, не таясь, выйти из лесополосы, развернуть свои силы перед предместьем, и с ходу овладеть поселением.

Руины Мохового располагались в центре одноимённой локации. Значит, захват посёлка уже сам по себе даст Малярийкину фору и сузит территорию, свободную для передвижений врага.

Первому вымпелу, усиленному несколькими средними танками Третьего вымпела, Малярийкин приказал развернуться слева от дороги. Второму вымпелу, в сопровождении двух десятков «середняков» из того же Третьего вымпела, — справа от неё. Оба отряда, пройдя охватом по «крыльям» шоссе, должны были стремительно ворваться в населенный пункт, и там закрепиться на удобных позициях, по выбору взводных командиров. Машина самого Малярийкина находилась в главной танковой колонне (основные машины Третьего вымпела), которая развертывалась перед предместьем Мохового в широкий фронт. Одновременно, представляя собой стратегический резерв.

По мысли Маляра, ведущая роль в осуществлении пердстоящей атаки должна был принадлежать колонне Первого вымпела (лёгкие слобовооружённые машины, васпы и хантеры — в просторечье «люльки»). Эти довольно безобидные для тяжёлых танков «люльки» должны были не столько атаковать противника, сколько быстро промчаться на северной окраине предместья, и, смещаясь к западу овладеть всей северной его частью. Их главной задачей был не бой как таковой и не выбивание вражеских коробок из списка участников сражения (то есть не уничтожение и повреждение), а разведка боем правофланговых подступов к посёлку, охват посёлка с северо-западного (почти тылового) направления. И создание шума, гама, грохота, огня. В общем, отчасти даже психологическое воздействие

При этом отряд, которым командовал лично Малярийкин, должен был фактически бездействовать в центре общей позиции, ожидая результатов от выпущенных в обе стороны, сходящихся «клещей».

Определившись с организацией, Малярийкин дал команду к атаке!

Первый и Второй вымпелы, уже не таясь и не пытаясь производить аккуратные перемещения внутри лесополосы, быстро вырвались из предлеска и на полной скорости рванули по расходящимся векторам в направлении обоих флангов. Не медля, сразу за ними, громадной серой массой из предлеска выполз и Третий вымпел — все остальные танки команды, которые тут же, не скрывая намерений, принялись разворачиваться по свободному пространству за лесом для открытой и массовой атаки обречённого посёлка.

Как и предполагал Гойгу противник в Моховом был. Да и сложно было предполагать иное, после видимых перемещений отдельных танков на окраинах. Сейчас вывод Гойгу, сделанный на основе теории, и вывод Маляра, сделанный на основе случайных наблюдений за населенным пунктом перед атакой, подтвердился прямо и недвусмысленно.

Скрытые за домами Мохового вражеские танки — открыли огонь.

По вырвавшимся вперёд коробкам обоих атакующих вымпелов противник начал стрелять прицельно из четырёх-пяти боевых машин, находившихся в посадках примерно в восьмистах-девятистах метрах перед Моховым. Танкисты Малярийкина, в том числе и «люльки» Первого взвода, ответили дружным огнём из танковых орудий. Но это не помогло. Почти сразу загорелся васп за дорогой слева, тут же остановился подбитый Хорнет и в боевом порядке за дорогой справа.

Стало совершенно ясно, что продолжать атаку наскоком вдоль двух сторон шоссе бессмысленно. Возможно, вся команда противника, как показалось Малярийкину минутой ранее, и не была готова к системной обороне посёлка. Но те четыре-пять танков, что засели на передовой линии были готовы к обороне отменно. Точность попаданий и их быстрота говорили об одном: позиции враг заранее пристрелял. Можно потерять много танков, а боя не выиграть. Кроме того, вражеские орудия были замаскированы, скрывались за домами. Положение стало — швах.