Профессия: шерп

— Лана, ты не слишком заработалась? Может, закончишь утром?

— Зачем утром? У меня времени много, — подняла она голову и весело ему подмигнула. — Я тут подумала, что раз ты христианин, то внебрачный блуд тебе запрещен. И своими наглыми предложениями о сексе я оскорбляю твои религиозные предра-а-а-сс… утки… Сутки… А-а-а! — Вернувшись к работе, журналистка поняла, что запуталась в клавишах и принялась править слова последнего предложения. — Утки, сутки… В общем, британских ученых побоку, буду беречь целомудрие. Все ради тебя, милый. Все ради… «Радиоастрон» или «радиа…»?

— «О», — ответил Сизарь. — Может, сделаешь перерыв?

— Не веришь? — усмехнулась журналистка. — Все вы такие. Говорите одно, делаете другое, хотите третьего. А кто честен, тот для вас сразу «кролик»… Где тут буква «ё»?

— В слове «кролик» нет буквы «ё».

— Зато она есть в слове «ёлки»… Они ведь обещали ее для всех отличников по физике.

— Лана, ты когда-нибудь играла в карты? — Сизарь зарылся носом в ее волосы.

— Кто же в них не играл? — сохранила текст девушка.

— Тогда ты должна знать, милая, что, чем сложнее правила, тем интереснее игра. И в каждой есть обязательные запреты. И запреты очень, очень обязательные… — Он наклонился ниже, дыша в волосы, прошел губами по ее горячему розовому ушку, двинулся дальше, шепча губами в шею: — А также имеются козыри, джокеры… — Теперь его руки могли коснуться упругой груди гостьи. — Есть разные масти… — Правая рука скользнула ниже, к бедрам, левая проникла в вырез платья, в то время как губы целовали подбородок. — …масти старшие и младшие…

Он запечатал рот девушки поцелуем, пальцы правой руки заставили выгнуться ее тело. Лана, дернулась, пнув ногой столешницу, стул повалился назад, и молодой человек без труда смог перехватить ее на руки, перенести на постель.

— Нет, нельзя, — зашептала она в перерывах между поцелуями. — Тебе придется страдать и каяться.

— Ради тебя хоть на костер. — Он скинул с ее плеч лямочки платья, вместе с ними отпрянул вниз и начал новое восхождение, целуя ее пальчики и ступни, щиколотки и колени, заставляя Лану жалобно стонать и скрести пальцами простыню…

Алексей добился своего только к полуночи, оставив несчастную жертву в бессилии лежать головой между подушек, с запутавшимися в одеяле ногами. После победы он мужественно поднялся, дошел до ноутбука, еще раз сохранил текст поверженной журналистки и перевел компьютер в спящий режим.

— Хорошо, я сдаюсь, — неожиданно прошептала девушка. — Я согласна стать твоею навсегда. И будь все что будет.

— Ты прекрасна, Лана. Созерцать тебя — одно удовольствие.

— Это все равно, что не ответить вообще, — приподнялась она на локте. — Почему ты молчишь?

— Опыт предыдущих контактов подсказывает, моя милая, что первые двое суток у нас все идет хорошо. И только к третьему дню ситуация меняется так, что у нас возникает желание друг друга убить.

— Господи, тебе только геометрию в школе преподавать, — упав на подушку, схватилась за голову Светлана. — Ты говоришь о любви так, словно о задачке с двумя бассейнами.

— Уж кто бы попрекал! Как насчет секса три раза в сутки по рекомендациям британских ученых?

— Намекаешь, что пробил третий день, и мы начинаем ссориться? — снова приподнялась она. — Не дождешься. Я с тобой согласна, дорогой!

— С чем?

— Со всем, дорогой! Все, что хочешь, дорогой! Будь по-твоему, дорогой! Кто бы мог подумать, что в обычной колоде всего тридцать четыре карты?

— Тридцать шесть, — машинально поправил Сизарь.

— Может быть, пересчитаем, дорогой? — заговорщицки ухмыльнувшись, отвалилась обратно в подушки девушка.

Ночь была долгой и сладкой, но завершилась резко и грубо. Утром, когда Алексей еще благостно дремал под торопливый перестук клавиш, Света вдруг метнулась через весь номер и яростно затрясла его сквозь одеяло:

— Вставай, Лёша! Ваш концерн накрылся! Все, хана, его закрывают!

— Что?! — сел он в постели.

— Американский конгресс запретил банкам проводить платежи корпорации «Молибден»! Все, это хана! За пределами России вам теперь ни одного цента не получить! Да и в России половина денег через американские платежные системы двигаются.

— Не может быть… — Сизарь выбрался из постели, подошел к ноутбуку, увидел заголовок статьи. — От, ёжкин кот!

— Теперь Тумарин убьет сначала тебя, — пообещала девушка, — а потом меня. Или наоборот. А потом ваш Топорков убьет нас обоих!

— Подожди, я ничего не понимаю. — Усвоить содержание статьи за несколько секунд молодой человек, естественно, не успел.

— Здесь написано, что конгресс счел оскорбительным демонстративный жест компании «Молибден», которая назвала один из своих новых космических кораблей «Святой Светланой» в то самое время, когда идет расследование признаков религиозной нетерпимости в ее деятельности. А назвал ее так ты! Из-за меня! Господи, нас застрелят… Нам нужно спрятаться. Мы угробили одну из крупнейших корпораций России!

— Подожди, не суетись… — Сизарь нашел свой телефон, вызвал Тумарина: — Денис, последние новости слышал? Конгресс запретил переводы корпорации «Молибден». Что теперь делать?

— Тебе? Садиться в автобус и ехать в Муром. — В трубке было слышно, что Тумарин зевает. — Там сейчас экзамены. Пилотов выпускаем. А я приеду дня через четыре, на вручение дипломов.

— А что с запретом на платежи?

— Без понятия, я только проснулся. Но мы пока еще числимся «Агентством межпланетных перелетов». Может, нас это и не касается?

— Ага! А челнок «Святая Светлана» чей?

— Я позвоню начальству. А ты собирайся, у тебя своя работа. К Новому году нам нужен новый прорыв. Концентрируйся на этом. Готовим первый пуск катапульты. Так что расслабься и просто работай. Хорошо?

— Да, Денис, понял, — кивнул Сизарь и отключился.

— Что там? — с тревогой спросила Света.

— Мне в очередной раз напомнили, что я бомж. И мне пора бросать эту гостиницу и чесать в центр подготовки космонавтов — принимать пополнение.

— А я?

— Тебя-то это точно никаким боком не касается. Можешь не волноваться.

— Ты меня оставляешь?

— Лана, милая моя, — взял ее за руки Сизарь. — С тобой очень хорошо. Отдыхать, проводить дни и ночи, посвящать тебе всего себя целиком. Но ты отлично знаешь, чем заканчиваются наши совместные будни. Я не хочу, чтобы мы опять поссорились и расстались. Я хочу, чтобы мы встречались снова и снова. Я сейчас уеду, решу навалившиеся вопросы, а как только освобожусь — сразу позвоню. Мы с тобой встретимся. Что-нибудь придумаем, или хоть устроим свидание просто так.

— Ты меня бросаешь?

— Нет, я тебя сберегаю. И, кстати, можешь сказать этой своей Татьяне, что мы опять поссорились. Если она затеет новую «случайность», тут мы ее с поличным и возьмем, не отвертится.

— И насуем свечей… — сквозь зубы буркнула недовольная девушка.

— Нет, подарим охапку алых роз. За то, что подарила нам много дней счастья. — Он привлек девушку к себе и крепко обнял. — Разве это плохо?

— Я буду ждать, — ответила Лана и подставила губы для поцелуя.

Тумарин в эти самые минуты набирал номер самого старого сотрудника концерна. Сергей Иммануилович ответил сразу:

— Что-то ты сегодня рано, Денис. Думал, ты еще спишь.

— Вы слышали, что конгресс запретил наши банковские переводы?

— Какая разница, юноша? — ничуть не обеспокоился старик. — Без подписи президента это решение законом не является. Давай я тебе лучше расскажу другую, куда более занятную историю.

— Да, Сергей Иммануилович, слушаю. — Тумарин разговаривал, спускаясь по лестнице. Аривжа еще спала, и тревожить жену он не хотел.

— После той интересной беседы… Ну, после переговоров с «Маяком»… Так вот, я попросил нескольких сотрудников внимательнее присмотреться к анкете журналистки и происхождению данных. Наши сотрудники нашли даму, которая проводила опрос, оценили еще несколько сданных ею опросных листов, нашли некоторые несуразности и противоречия, провели допрос в рамках факта расхищения средств, слегка нажали… Ну, в общем, призналась дамочка, что денежек очень хотелось, а сидеть и опрашивать людей было лень, да и долго, а потому примерно полторы сотни анкет, включая опросник Светланы Бирнаевой, она заполняла от балды, используя имена, фамилии и адреса из базы данных, а все остальное высасывая из пальца.