В начале пути (СИ)

«Мне этот парень не пригодится» — подумал я. Никогда не стану наобум куда-то лезть. У меня впереди долгая и счастливая жизнь. Сейчас золотой нагрудный знак добуду, от титула откажусь вежливо, и буду самым довольным собой и миром человеком на Земле.

А тут наемники наконец явились.

— Так, подключаем дополнительную камеру, — щелкнул Сидорович клавишей.

На экране появились две фигуры, крадущиеся в засаду. Один решил осмотреться и на колено опустился. Второй устал сильно за переход тяжелый и сразу плашмя лег. Это он погорячился, право. Забился в корчах, как рыба на песке, и еще пару ежей собрал. Напарник его сплоховал. К раненному товарищу кинулся. А экипирован был неважно. На ногах черт знает что, а надо армейские ботинки обувать. С титановой пластинкой в подошве. Сразу колючку стальную в ступню себе засадил. Вой, мат, соседняя двойка круговую оборону занимает, врага ищет.

— Что у вас там? — кричат.

«Два дегенерата, считающие себя бойцами» — ответил я им про себя.

Наемник резким движением «ежика» из ноги выдрал. Зря он так поступил. На каждом шипе насечки сделаны. Когда его обратно выдергиваешь, он дырку раза в два увеличивает. А крови течет раз в пять больше. Сразу раненный сложился. Зато затих. Один за двоих разоряется, кроет их по матушке богородице, зачавшей непорочно.

— Вы, — кричит, — твари поганые! Выберусь, не жить вам! Лично глаза чайной ложкой буду выковыривать!

Переглянулись бойцы между собой и стали к неудачникам кругами приближаться. Тут бабка-гадалка не нужна. Кончать они их будут — некогда им с ранеными возиться, да и не к чему. Я, тоже не торопясь, с места встаю.

— Они не услышат, если мы дверь откроем? — спрашиваю.

— Нет. Но если ты будешь стрелять, надо за порог выйти. У меня нейтральная территория. Традиция такая, — пояснил Сидорович.

И под столом рукой шевельнул. Дверь тихо в сторону скользнула. И я по ступеням вверх метнулся, три пролета и два поворота надо успеть проскочить, пока не началось.

Наемники не стали зря патроны жечь. Поставили «Калашниковы» на одиночную стрельбу, и в упор подранков добили. А тут и я у них за спинами нарисовался. Слов тратить не стал, вначале было слово, потом меч, теперь — пуля. Или заряд картечи, как в моем случае. На курок нажимаю — «Винчестер» из рук рвется, затвор лязгает, гильзы вправо летят. Шесть раз выстрелил — учили меня знающие люди обойму до конца не жечь, резерв оставлять. Два выстрела в запасе. Автомат с земли подбираю, магазин отстегиваю, из ствола патрон затвором выщелкнул. Перезарядил ствол трофейный, ставлю стрельбу очередями. Вот сейчас можно и ружье за спину убрать. Приступаем к сбору трофеев. Что мне тут сегодня перепало?

Не стал долго возиться, достал нож и все лямки с ремнями вульгарно перерезал. Подкладку и внутренние карманы прощупал, два паспорта и одни водительские права достал. Рюкзаки и разгрузки в руки сгреб, автоматы за спину забросил, и обратно в подвал метнулся.

— Неплохо для новичка, — ухмыльнулся Сидорович. — Вот так и понимаешь, какие приоритеты в жизни настоящие, а какие нет.

И налил мне бокал на треть. Хлопнул я его залпом и вывалил все добро на прилавок. Стали мы в добыче разбираться. Первым делом я все оружие разрядил: и автоматы, и пистолеты. Выбрал себе самый ухоженный ствол, на нем и оптика стояла. Всего лишь двукратный прицел, но на безрыбье и колбаса — мясо. Сгреб все патроны и магазины — это мне. Две гранаты тоже пригодятся, остальное добро мне ни к чему. Придвинул к торговцу. Тот сидит довольный, контейнеры потрошит, артефакты рассматривает. Десятка полтора их на поясах и в рюкзаках оказалось.

— Тебе вот эти три стоит оставить, — рекомендует. — Это «бенгальский огонь», видишь, как сверкает. На треть выносливость организма увеличивает. Но уменьшает сопротивление к электрическим разрядам. Наткнешься на простой оголенный провод, тут и наступит конец летальный. Поэтому, в пару к нему надо на поясе закрепить «батарейку». Она от электричества — лучшая защита. И лечебный артефакт — «ломоть мяса» — всегда пригодится. Только его надо использовать в тихом, спокойном месте, а перед выходом на улицу с пояса снимать и убирать в рюкзак. Очень много у него неприятных побочных свойств. Зато с ним аптечек можно в два раза меньше с собой носить. А в походе и иголка тяжела. Вот так.

И выкладывает на стол из сейфа деньги пачками. Довольно много, кстати.

— Был бы ты ловец удачи, мог бы сразу домой возвращаться. Или здесь остаться — Кордон под себя подгрести. Тут основные деньги не на новичках делаются, что с них взять? Выход безопасный и вынос хабара из Зоны — вот бизнес пограничный. Если столбик стоит с проволокой на этой земле, значит, он не одного человека кормит.

Загрыз я кусочек ветчины, артефакты в карманы пояса убрал. Все — встал на путь превращения в сверхчеловека. Некоторым для этого пакета кокаина хватает, только дорога к вершинам у них коротка. Вынослив, значит, стал невероятно. Посмотрим по ходу жизни.

— Оставайся, тут иногда такие дела закручиваются, что даже для нас с тобой куш приятен будет. Если у человека есть личный самолет, то ему хочется и яхту. Девочек на ней покатать. А, барон? — Сидорович меня вскользь прощупывает.

— Мне, — говорю, — предлагали живым богом работать. Отказался — не мое. А добычу отбирать на переходе — низко это, даже если и очень выгодно.

Прибрал деньги, с оружием и боеприпасами разобрался.

— Что же, — спрашиваю, — здесь четыре года назад случилось?

— Кто знает — не скажет, а придумать все что угодно можно, — вздохнул торговец. — Нашли дети спички, решили поиграть, тут городу и конец. От копеечной свечки Москва сгорела, да. А у местных ребят под руками была небольшая атомная станция. Они получили результат эксперимента, а мы — Зону. И пусть нас хранит Черный Сталкер от третьего взрыва.

Да, так оно обычно и бывает. Напишет где-то в Европе бородатый дядя работу по экономике, прочитают ее у нас, и ходим потом по колено в крови сто лет. С такими научными традициями от физики стоило подальше держаться.

— Кто из ученых на станции и в окрестностях выжил, те и силу обрели. Подмяли под себя остатки охраны, последние мозги им припудрили окончательно, бойцы их легко в огонь пойдут, если приказ будет, и тут-то все и закрутилось. Никого к ЧАЭС не пускают. А люди все равно проходят. За удачную ходку можно на всю оставшуюся жизнь заработать. Кто же из братьев-славян рискнуть откажется? Это же наша национальная идея — лежи на печи да жуй калачи! А сдохнешь — тоже неплохо. Все равно — каждый день на работу ходить не надо.

Представил я себя на работе, преподавателем в университете, и содрогнулся. Да, лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Кивнул согласно и бокал пододвинул: «Наливай!»

От КПП плотной группой двинулись. Случись автоматчик в засаде — один бы всех положил. Только псы слепые не дали бы ему долго под кустом сидеть, поэтому людей мы не опасались, а от мутантов толпой отбиваться легче. Зверье это тоже понимало и в безнадежные атаки не кидалось.

Дошли до мест, мне знакомых. Вон у тех ферм я в себя приходил. Вот такие повороты судьбы — все, кто недавно там над бродягами измывался, уже сдохли, а мы еще живы.

— На склоне аномалия, — предупреждаю громко.

Проводник на меня посмотрел внимательно, кивнул.

— И на дороге тоже, поэтому мы туда не пойдем. Вперед вдоль дороги все смотрим. Разрушенный мост все видят? — спросил наш руководитель похода.

Не скажи он, что там мост был, не сразу бы и догадался. Железо перекрученное и плиты с трубами в дикой мешанине.

— У военных там пост стационарный. Шесть человек. Пройти можно, но за деньги. Пятьсот монет с носа. Давайте в дом от лишних глаз уйдем, незачем на виду стоять, если есть куда спрятаться.

И точно — с восточной стороны домик почти целый стоял. Внутри лесенка наверх, поднялись. Проводник резко по углам метнулся, матрасы рукой потрогал, понюхал, сел на ящик.