Отмщение

- Возможно, что и меня, - спокойно согласился полковник. Фраза вышла расплывчатая, общая. Самое то для предварительного зондажа. Теперь нужно следить за реакцией.

- Возможно... - сердито фыркнул старик. - И же им понадобилось от пятерых заурядных туристов?

- Пятерых? - Юрий постарался, чтобы вопрос прозвучал как можно искренней. Даже в притворном изумлении вздернул брови.

Дед в ответ только скривился, будто от лимонного сока пополам с левомицетином.

- Я может и старый, но ведь не дурак, - резонно заметил проводник. - Какого рожна иначе вы держали гроб на руках там, на станции?

- Хорошо, допустим, - вновь спокойно кивнул Юрий.

- Ну вот что ты за человек? - раздраженно бросил старик, откинувшись на спину. - Допустим, возможно... Всё юлишь, виляешь. Будто в застенках Гестапо. Или я, может, похож на старика Мюллера?

- Помнится, папаша Генрих говорил, что никому нельзя верить, - не преминул блеснуть эрудицией Фурманов. Даже позволил слабую улыбку.

- Максим Максимович, я ведь не Мюллер и даже не Холтоф, - старик спокойно ответил на выпад. - Пользуясь аналогией, я скорее Постышев. Помните такого?

- Героический подпольщик? - небрежно уточнил Юрий. Такое равнодушие проводника несколько удивило.

- Странная реакция, товарищ турист. Будто вы с самого начала знали...

- Ну, не с самого, - легко усмехнулся полковник. - Но книжки на видном месте за таким авторством не стоит оставлять. Времена сейчас... Могут неправильно понять.

- Хм! - понимающе закивал старик. - В таком случае, думаю, не ошибусь, если предположу, что и вы не турист, нет?

- Верно, не турист, - признал контрразведчик. - Полковник Юрий Антонович Феоктистов.

Про род войск и часть не стал упоминать по вполне явным причинам: этого деду не нужно знать, да и не стоит зазря беспокоить. Уже не раз Юрий видел, насколько серьезное воздействие может оказать на людей формулировка "СМЕРШ".

- Ну вот... - теперь настала очередь проводника спокойно кивнуть. Словно констатируя и без того известный факт. - Так бы сразу.

И сразу же тон разговора перешёл с повседневного на сугубо деловой.

- Вы здесь просто, или...

- Или, Андрей Серафимович. Или... - заметил многозначительно Фурманов, беспардонно оборвав старика на полуслове. Заметил, делая ощутимы акцент на пресловутом "или".

- Значит, к нам в Томск? - уточнил Чумак. Глаза его стали серьезными, сузились, пристально впиваясь в лицо собеседника. - Затевается что-то серьезное?

- Да, достаточно серьезное.

- В таком случае можете рассчитывать на мою поддержку. Я в определенном смысле не только проводник - имею выходы на сопротивление.

- Насколько "сопротивление"?

- Ну конечно, мы не партизаны в полном смысле слова, - признал старик. - Скорее саботажники. Ещё помогаем беженцам. Я, например, помогаю в перевозке семей на Юг. Так же занимаюсь продовольствием и вообще ведаю транспортными вопросами.

- Не боитесь так говорить незнакомцу?

- Нет, не боюсь. Кому и что вы скажете? Что старик, которому сто лет в обед, участвует в сопротивлении? Чем доказывать станете? Да и кому поверят: беженцу без документов и с сомнительной легендой или мне?

- Хорошо, хорошо! Убедили, - Юрий примирительно поднял ладони и беззлобно улыбнулся. - Ну а если я скажу, что мне может понадобиться ваша помощь?

- Когда?

- Сейчас. Сразу же.

- Что, дела настолько плохи?

- Ну... Как бы поточней сказать... - Юрий прищелкнул, подбирая аналогию. - В худшем случае я даже и не знаю, что может быть паршивей.

- Ну не ядерную же бомбу они... - начал было старик. И осекся, заметив совершенно серьезное лицо Фурманова. Если для выражения эмоций склонному к замкнутости полковнику требовалось прилагать усилия, то совершенно естественное выражение без всякой подготовки оказывало на людей воздействие не хуже холодного душа.

- Это... Это серьезно...? - внезапно осипшим голосом пробормотал Чумак.

- Увы, серьезней некуда, - безжалостно отрезал полковник. - Есть вероятность, что для Томска уготована участь, которой удалось избежать Кракову.

В ответ старик лишь нервно выругался. После, чуть успокоившись, спросил:

- И что тогда делать?

- Во-первых, нужны люди знающие город и разбирающиеся в обстановке. Кто-то должен был видеть: где что-то перекапывали, что-то перевозили - в общем, любая подозрительная активность интервентов. Во-вторых, эвакуация населения. Это как раз по вашей части. Всех, кого можно без паники, отправить на юг, север, восток - куда угодно. Главное - из города. Но главное - не допустить паники. - предвосхищая возмущение проводника, Юрий поспешно добавил. - Я не людоед и не собираюсь разводить политику. Вообще постараюсь избежать любых наших жертв. Но нужно понимать: паника способна спровоцировать противника на поспешные действия. Нам этого не нужно. Согласны?

И, дождавшись кивка, Закончил:

- Наконец, в-третьих, если у вас есть не только саботажники, неплохо бы дать сигнал людям приготовится выступить в случае нужды в том или ином районе. Это возможно?

- Да, возможно... - задумчиво кивнул проводник. - Мне нужно переговорить... Я сейчас...

Сорвавшись было с места, старик вдруг остановился на пороге. И нерешительно глянул на Юрия.

- Что, нужны данные для подтверждения личности? - понимающе кивнул полковник. Настоящие говорить не стал - простой запрос по контрразведчику небезопасен, может поднять тревогу у контролирующих сеть. Но и резервной анкеты достаточно. Там есть такой же Юрий Феоктистов, полковник, заместитель начальника штаба 386-й дивизии. - Пожалуйста, проверяйте: личный номер СА 4Б4Д02НА. Старик в ответ благодарно кивнул и исчез за дверью.

И вот теперь, спустя несколько часов, путешествие наконец подходит к концу. Метель стихла, улеглась, сквозь поредевшую завесу облаков все отчетливей пробивается рассвет. Далекие громады небоскребов поднимаются из заснеженной дали, вырастают над стройными рядами сосен и кедров. Томск...

Появившийся на пороге проводник с ходу выпалил:

- Всё, что могли, подготовили, товарищ полковник. Занимаемся эвакуацией. Так же подготовлены несколько отрядов из профессиональных военных-отставников и комсомольцев. Добровольцы, проверенные товарищи - не подведут... Бойцов ваших я предупредил. Как и приказывали - теперь до города отдыхают.

Юрий невольно скривился от столь открытого обращения. Хорошо хоть в полный голос не стал кричать. Конечно, здесь на логово противника, но и расслабляться совсем не следует. Впрочем, старика можно понять: ещё вчера он по-сути подпольщиком не был, да и целей ответственных не имел. Нет, помогать беженцам и местным - дело важное и нужное, но безопасное. А сейчас уже по высшей ставке игра. И цена неудачи не только твоя жизнь, но и - в худшем случае - многих безвинных. После такой встряски чтобы не волноваться нужно, наверное, вовсе перестать быть человеком.

Старик между тем продолжил:

- На вокзале вас встретят наши люди, дальше уже с ними будете действовать.

- Хорошо, спасибо, Андрей Серафиомович... - Юрий благодарно кивнул. И, мельком скользнув взглядом по циферблату наручных часов, поинтересовался. - Сколько ходу ещё до горда?

- Минут двадцать пять - двадцать семь... - нахмурив на секунду брови и оценивающе глянув на бегущий за окном пейзаж, выдал проводник.

- Спасибо... Вы извините, я тогда и сам вздремну. Потом, думаю, ещё долго не будет времени... - ответил Фурманов. Старик понимающе кивнул и вышел, аккуратно притворив дверь. Юрий сам не заметил, как почти мгновенно провалился в глубокий, без сновидений сон...

Проводник разбудил его ровно через двадцать минут. Полковник мгновенно пришел в себя, легко поднялся с полки и зашагал по коридору. Старик вновь громыхнул ключом, открывая тамбур. Там командира уже ждали трое подчиненных.