Бухта надежды. Испытание прочности (СИ)

Федор, даже не подозревая, на какие рассуждения он подвигнул Серегу, отвернулся к окну, делая вид, что рассматривает окрестности. 

9 АПРЕЛЯ

10.00. Медблок Казачинского гарнизона.

Анна Митрофанова

Помимо своего непосредственного рабочего места в гинекологическом отделении (если это можно было назвать отделением), Аня так же подрабатывала в приемном покое. Ну как подрабатывала? Брала дополнительные часы, чтобы как можно меньше оставалось свободного времени. Свободное время сейчас для нее было хуже пытки – в голову сразу же начинали лезть мысли, претендующие на премию Дарвина, и не имеющие никакой практической полезности…

Да и работы в медицинском блоке сейчас было много: составить картотеку по пациентам, провести ревизию всех лекарственных препаратов, что остались в бывшей санчасти бригады морской пехоты, и тех, которые поисковые группы привозят из города. Пока в гарнизоне царила суматоха и неразбериха, но постепенно она сменялась на железную воинскую дисциплину. И Аня прекрасно понимала, для чего это все делается, что без этого толка не будет. Уже несколько раз в палаточном лагере, где все еще оставались люди, не нашедшие себе места в новом мире, возникали драки, доходящие до поножовщины. Пострадавших отсылали в медблок, а зачинщиков наказывали, отправляя их на общественные работы по уборке улиц или разбору строительных материалов. Пока еще не были приняты единые законы для всего гарнизона со сводом правил и наказаний за их нарушение. Но негласное правило все же существовало: за убийство и воровство расстреливали, не давая второго шанса.

Приходилось не только постоянно самосовершенствоваться, но и разрабатывать пути оптимизации распределения труда. Доходило даже до того, что приходилось с нуля разрабатывать бланки медицинских карточек, не говоря уже о их заполнении. Конечно, компьютеры в этом очень помогли – все же не от руки каждую табличку рисовать, как приходилось до того, как монтажники-электрики возвели ветряки на мысе. А учитывая сильную ветреность последних дней, с электричеством в гарнизоне проблем не было. А ночью и вовсе штормило. Да так, что Аня боялась, что шифер с крыши снесет напрочь… Вот уж было веселое дежурство – поспать совсем не получилось, а тут еще и у одной старушки, что пару дней назад слегла, обострение случилось… пришлось бежать помогать дежурной медсестре бабульку успокаивать. А бабца, не смотря на всю свою субтильность и тщедушность, оказалась не робкого десятка – грозилась на медсестер пожаловаться чуть ли не самому главмеду, а если не поможет, то написать министру здравоохранения, за то, что не хотят ей ставить капельницу и вообще чуть ли не умирать здесь оставили. Все увещевания, что министерства нынче не функционируют, а со здоровьем у бабули все нормально и завтра она будет выписана, проходили мимо ее ушей. Бабулька настаивала, что находится в предсмертном состоянии, и вот-вот отдаст Богу душу. Хочет ли Бог принимать столь щедрый подарок оставалось тайной за семью печатями.

- Ага, как же… умирает она… - тихонько прошипела дежурная медсестра, чтобы бабка не дай Бог не услышала, иначе риск нового концерта резко бы увеличился. – она еще всех нас переживет.

- Что-что ты говоришь? – все же что-то уловила старуха, проскрипев своим старческим голосом. – Умираю, говоришь? Умираю!!! Врачи-коновалы! Довели… а у меня давление и сердце, и рука отнимается…

Бабка причитала так, что даже умудрялась перекрикивать гром, который то и дело грохотал за окном. В такие моменты она немного затихала, быстро-быстро крестилась и вновь начинала поднимать бучу, жалуясь то на криворуких медсестер, то на врачей-убийц. Да и вообще в бабке умерла великая актриса – так эмоционально и душевно причитать, затрагивая струны нежной медсестринской души, получалось у немногих.

- Бабушка, да успокойтесь, - пыталась образумить пациентку Аня, но бабку несло по накатанной, кругу по четвертому. – Никто не умирает, давление у вас в норме как для вашего возраста, анализы тоже проверили. Вы здоровы!

- Как это здорова?! – оторопела от такого заявления старуха, удивленно уставившись на Аню, даже перестав причитать на какое-то время. И старческие губы уже не тряслись, и сердце уже не колотилось… даже слезы вмиг высохли. – А давление?

- В норме. Сто десять на семьдесят – хоть в космос отправляй. Гагарин обзавидовался бы.

- А сердце? – сделала вторую попытку бабка, подозрительно глядя на Аню. Мол, что ты мне тут, молодуха, рассказываешь? Я лучше знаю, от чего я умираю.

- Отлично. Во! – продемонстрировала оттопыренный большой палец Аня.

- А? А… - бабка пыталась вспомнить, что же ее еще могло беспокоить. И, наконец, вспомнила. – А еще у меня склероз! Точно-точно! Я только что вспомнила!

Дежурная медсестра еле сдерживала смех, отвернувшись к стенке, чтобы не спровоцировать старуху на новый круг оперетты «врачи-убийцы».

- Правда, я пью таблетки от склероза. Мне внучок Ванечка купил, - похвасталась старушка, вмиг заулыбавшись от приятных воспоминаний.

- Какие?

Бабулька с истеричным типом личности задумалась, безмолвно зашевелив сморщенными губами и, наконец, изрекла:

- Розовенькие такие... нет, розовые это от диабета, а от склероза или беленькие или желтенькие... нет, желтенькие муж пьет... Хотя... знаешь, деточка, у меня катаракта, я цвета почти не различаю...

Аня молча выслушала всю эту тираду, не забывая вовремя кивать, а бабулька продолжала перечислять свои болячки, коих за семьдесят лет скопилось немалое количество.

- А еще у меня тревожность и бессонница…

- Тревожность? – демонстративно с придыханием переспросила Аня, с удовольствием отмечая испуг в близко посаженных глазах с катарактой, которой там и близко не было. – И бессонница? О… Мне нужно посмотреть в справочнике медицинском…

- А что такое, дочка? – тут же переменилась бабка, заискивающе улыбаясь и заглядывая в глаза. – Что-то сурьезное? Я помираю, да?

- Вы идите в свою палату, а я сейчас… Проверю свои подозрения, проконсультируюсь с высококвалифицированным врачом и приду к вам. Елена Петровна, - позвала Аня вторую медсестру, всячески стреляя глазами, чтобы та подыграла, - пройдемте со мной.

Ленка непонимающе уставилась на Аню, но все же последовала за ней.

- Слушай, как у тебя терпения хватило? – выдохнула она, едва отошли от бабки на безопасное расстояние. Глухота-глухотой, но когда надо такие бабульки могли улавливать звуки лучше, чем военные локаторы. – Я уж думала, что прибью эту ДЭП-нутую.

- Да, я тебя умоляю, никакого ДЭПа здесь и близко нет… Ей внимания не хватает, ты в ее карточку смотрела? У нее из родных никого не осталось, вот она и привлекает к себе внимания всеми доступными способами.

- Так а внучок? А муж…

- Лен, ну ты сама подумай. Так что будь к ней потерпимее, удели немного внимания.

- Ха! Мне больше делать нечего, как клоуном быть… - хмыкнула Ленка, перекрестив на груди руки.

- Да тут все просто. Сказать бабке, что у нее редкая болезнь, а потом типа дать редкое-прередкое лекарство. Сейчас поставишь ей физраствор в капельнице, а скажешь ей, что только для нее истратила последнюю ампулу, и что все проблемы у нее как рукой снимет. Угомонится сразу, поверь мне. Эффект плацебо. Бабки такое любят. А уж если скажешь, что по телевизору говорили, что если лечь на кровать, закрыть глаза и просчитать до тысячи, так вообще все боли исчезнут.

- Да? – недоверчиво переспросила Ленка. – Ну тогда спасибо за подсказку.

- Давай. Если что – звони. Я пошла вниз, а то мало ли… вдруг кого привезут, а на посту никого нет.

Аня попрощалась и вернулась на пост, где до самого утра все было спокойно, а вот часов в девять утра началось. Все как-то сразу закружилось, не понятно откуда привезли пять человек с переохлаждением. Их обнаружили совершенно случайно, когда после прошедшего шторма рыбаки вышли в море за уловом. Тогда-то глазастый пацан лет десяти и заметил тела, качающиеся на воде и держащиеся кто за что, так их вытащили из воды. Все спасенные оказались иностранцами, работавшими на грузовом судне, что потерпел кораблекрушение при ночном шторме близ мыса Херсонес. Людей лишь случайно не вынесло огромными волнами прямиком на скалы мыса с остроконечными валунами у его основания, и только чудом они не погибли. Хотя другим повезло намного меньше – несколько обезображенных тел, кстати вполне европейской внешности, были обнаружены чуть позже, когда начали целенаправленно прочесывать берег в поисках выживших, но выживших больше не нашли. А самое интересное было то, что как ни странно, погибшие не обратились в зомби. После смерти они так и остались мертвыми, и это вызывало кучу вопросов. Тела тут же передали научному центру для изучения причин невоскрешения утонувших моряков. Да уж… теперь оставаться мертвым после смерти было ненормально. И это вызывало больше подозрений и вопросов, чем бродящие по земле мертвяки.