Бухта надежды. Испытание прочности (СИ)

Иван помолчал пару секунд, а потом нагнулся вперед, чтобы хорошо видеть собеседника, и голосом незабвенного товарища Сухова со свойственными ему одному интонациями поинтересовался:

- Так «калаш», говоришь?

- Да. – С готовностью кивнул Стрельченко, нервно перемявшись с одной ноги на другую. - У меня только старенькая одностволка, у соседа на бутылку выменял еще год назад. А с ней особо не повоюешь. – Невольно пожаловался Федор на свой ограниченный боекомплект.

- А что, есть с кем? – навострил уши Серега, которому не давали спокойствия слова Ивана о недоверии к этому мужику.

- А что нет? Чай, не на курорте отдыхаем – мертвяки в городе имеются. Да и мародеры шастают еще. Так что «калаш» и патронов к нему рожка на три.

Иван не знал, что именно ему не нравилось в этом мужике. Просто словно холодок по затылку прошелся, а это не есть гут. Это значило, что подсознательно ему что-то не понравилось в незнакомце, а вот что именно он понять так и не мог, поэтому и задавал разноплановые вопросы, пытаясь понять, что же не так.

- А чего так скромно?! – нервно хохотнул от такой заявочки Иван. - Почему не на десять?

- Мужик, ты меня на фу-фу не бери. Я тоже адекватно оцениваю важность предоставляемых мною услуг. Я ж не барыга какой-нибудь…

- А закончатся патроны, что будешь делать?

Федор только ухмыльнулся и хитро сузил глаза.

- А вас оно колышет?

- Резонно.

Иван переглянулся с Серегой и кивнул на заднее сиденье.

- Короче. АКМ мы тебе не дадим. Такая корова нужна самому, - лицо Федора удивленно вытянулось. – Но вот карабин Симонова самозарядный можем тебе предложить, калибр семь-шестьдесят два на тридцать девять и сотня патронов россыпью. Ну как? Сгодится?

- Сгодится! – все же согласно кивнул Федор, хоть и не столь радостно.

- Прыгай, давай.

- Щас, я жену предупрежу! – расплылся в улыбке Стрельченко и рванул со всех ног к дому.

- Хм… Если тут так опасно, почему не уедет с женой из города? Странный какой-то… - пробурчал Иван. – Я бы из зазомбяченного города руки в ноги и тикать, а эти сидят в четырех стенах.

- Ну, хозяин-барин. – Пожал плечами Серега Якименко. - Значит, есть у него на то свои резоны.

- Вот это-то мне и не нравится, когда есть что-то такое, чему я не могу дать логического объяснения. Меня это нервирует.

Вернулся новоявленный проводник уже в войсковом зеленом камуфляже и берцах. Даже на человека похож стал. Не то, что до этого – в каких-то лохмотьях был, что с бомжом можно было перепутать ненароком.

- Ну что, предупредил?

- Ага. Заинструктировал до слез, чтобы из дома носа не показывала. Так что, куда мне садиться?

- Давай на перёд, дорогу покажешь, - ответил Серега, предусмотрительно вылезая из машины.

- О'кей, - радостно улыбнулся Федор и запрыгнул на переднее сиденье, кряхтя от того, что мало места для ног – все же он был выше Сереги. – А как здесь кресло подвинуть?

- Вон рычаг, - подсказал ему Якименко, успев уже занять заднее сиденье, аккуратно убрав оружие чуть в сторону.

Он ведь не просто так посадил этого нового знакомца на свое место. Во-первых, он ему не до конца доверял, чтобы оставлять его рядом с оружием, а, во-вторых, так его было проще контролировать. Ежели что – пистолет к затылку всегда успеет приставить.

- Так что жена? Бандиты шалят? – откинулся на спинку сиденья Серега, положив трофейный пистолет себе на колени.

- Не шалят, а пошаливают… Баб они, как вы думаете, откуда берут для продажи? По окрестным селам шерстят да еще из других городов привозят.

Иван невольно сжал зубы, вспомнив о сестре.

- Чего это он? – поинтересовался у Сереги Федор, неестественно повернув шею, рискуя ее свернуть.

- Сестра его в лапах у работорговцев…. Вот и переживает, что не успеем.

- А-а-а! – сочувствующе протянул Федор, почесав кончик носа. – А вы знаете, когда ее на рынок-то привезли?

- А что?

- Ну не просто так ведь интересуюсь…

- Точно не знаю, примерно ночью сегодня должны были. Если остановок в дороге не делали.

- А, - беспечно махнул рукой Федор, словно дело касалось какого-то пустяка, предавать которому особое значение было слишком хлопотно, - тогда не переживайте. Рынок работать начинает после полудня. Утром обычно все отсыпаются после ночных гулек и пьянок. Поэтому раньше одиннадцати - двенадцати дня вы никого не найдете там, так что не переживайте. Если девчонку привезли, то до обеда с ней ничего не случится.

От этих слов у Марченко словно гора с плеч свалилась, словно сбросил он огромный груз, прибивавший его к земле. И этот Федор Стрельченко вдруг перестал казаться таким подозрительным, да и настроение как-то улучшилось. Прямо как по песне «Жить стало лучше, жить стало веселей!».

Но Иван не был бы сам собой, если бы не переспросил:

- Точно?

- Да точно-точно… Там рынок держит татарин местный, Джамиль его кличут… Он раньше, до всего этого, кабак держал, а вот на фоне всего нынешнего бардака поднялся, наладил нужные связи, организовал свою банду и занялся другим бизнесом, более доходным. Так что я имею некоторое представление о происходящем – городок то у нас маленький.

Серега немного пододвинулся ближе к центру сиденья, чтобы было лучше видно собеседника, и поинтересовался:

- А откуда такие познания?

- Дык, говорю же, город-то у нас маленький. Одним словом – большая деревня. Все друг друга знают… Если не на прямую, то через знакомых или знакомых знакомых… А учитывая проредевшее население, то и подавно будешь в курсе всех новостей – никакого интернета не надо. Прокатишься на рынок и узнаешь у кого что новое случилось.

- Это да… - согласно кивнул Сергей, прекрасно понимая, о чем говорит Федор, и полностью с ним соглашаясь. Даже в той же Николаевке, где он поселился волею случая, первая же встречная незнакомая бабушка поинтересовалась скрипучим голосом, подозрительно оглядывая незнакомого парня в армейской форме с головы до ног: «Хлопчыку, а ты чий будэш?». Подразумевая, что парень тут же выдаст ближайшую и подробнейшую родословную, которая поможет любопытной бабульке, лишенной из-за отсутствия электричества единственной радости - вечерних телесериалов, идентифицировать незнакомца. Чтобы потом на лавочке возле дома перетереть кости ближайшей родне вместе с такими же бабуськами, у которых осталось единственное развлечение в эти нелегкие времена – обсудить ближнего своего.

Вообще, бабульки в деревнях – это просто феномен постсоветского пространства, не поддающийся логическому объяснению. Потому как хоть и говорят они на разных языках, которых было множество в стране Советов, но повадки у всех обладали просто поразительной одинаковостью, словно всех гражданочек старше пятидесятого года рождения, клепали на одной фабрике по единым стандартам и со схожими ТТХ [13]. Еще и на соответствие госстандартам потом проверяли.

Ни в одной европейской стране так такого феномена не наблюдалось. Это только наши старушки могут обладать информацией, о которой горсправке только остается, что мечтать и тихо завидовать, или иметь расширенную сеть информаторов, докладывающих обо всех изменениях, происходящих в районе, в виде таких же говорливых подружек из КГБ [14].

Да и вообще, бабульки у подъездов и домов это не просто нештатный пост наблюдения, это еще и блюстители нравственности подрастающего поколения. Под пристальным взглядом добровольных помощников следственных органов в цветастых платках с бахромой, завязанных в крепкие узелочки, и с чинно сложенными сухонькими ручонками на выцветших передниках, ни один мужик незаметно не гульнет налево, или ни одна молодуха не поглядит в сторону чужого мужа. Даже если все будет делаться под покровом глубокой ночи, весть о похождениях подозреваемого тут же разнесется по всем окрестностям со скоростью свиста. И мало того, что разнесется, так еще и прирастет новыми подробностями, о которых, в принципе, сам подозреваемый и уличенный в безнравственном поведении и знать не знает.