Нашествие (СИ)

– Вставай, я тебе говорю! Пока прошу по доброму!

Игорь вяло усмехнулся.

– Можешь попросить и по плохому. Мне больше нечего делать в этом мире.

– Ах вот оно как. Жить тебе значит надоело?

Ответа не последовало. Белкин нехорошо улыбнулся.

– Очень хорошо. Молчание – знак согласия. Леха, Отто, подсобите-ка…

Игорь успел увидеть лишь тяжеленный кулак, летящий ему в лицо, и потерял сознание.

В себя он пришел от холода, лежа на краю высоченного речного откоса, в десятке километров от дома. Сидящий рядом Белкин, увидев, что Игорь очнулся, потрепал его по щеке.

– Не желаешь значит жить. Молодца! А я, как твой друг, обязан помочь тебе исполнить желание. Лети отсюда!

Пинок сбил Игоря с края откоса и, завопив от неожиданности, он, подняв фонтан брызг, пластом грохнулся в ледяную октябрьскую воду.

Холод ожег до костей, и тут же, глубоко внутри вспыхнуло пламя ненависти. Его собрались утопить как слепого кутенка! Его! Скоты! Не связав рук, словно уже вовсе не считали его живым!!! Ярость поборола слабость, выскочив, как пробки из воды, Игорь сильными гребками бросил тело к берегу. Ненависть полыхала, огненной метлой выметя остатки слабости и рассудок. Порвать! Втоптать в песок того, кто предал его дружбу, кто поднял на него руку!

Он выскочил на песчаный откос, с матами стал карабкаться наверх. Десяток метров он преодолел с легкостью, удивившей бы и циркового гимнаста. Белкин стоял неподвижно, ожидая, когда Игорь доберется до него. Первый удар бросил Сергея на колени, а потом сзади на Игоря набросилось еще двое. Он шипел и сыпал проклятьями, пытаясь выбраться из под навалившейся на него груды тел. Но первый приступ ярости уже прошел, и обессиленное долгой неподвижностью тело не выдержало нагрузки.

– Да стой ты, чертушко! Денисов, уймись! – голос Белкина стал прорываться сквозь пелену ненависти. – Гоша, уймись!

Игорь прохрипел.

– Ты что творишь, сволочь?! Он закашлялся, пытаясь вырваться из державших его рук. Белкин присел рядом.

– Что творю, спрашиваешь? Пытаюсь тебя, дурака, к жизни вернуть. Ну, успокоился? – Голос Белкина приобрел новые, неслыханные ранее металлические нотки. – Перестань рыпаться и выслушай меня! Ну, отпускать тебя?

– Отпускай.

С него слезли. Игорь длинно выругался и только тут заметил, что сидит на свежем осеннем воздухе в одних трусах.

– Одежду верните!

Валентайн кинул ему сверток с чистой одеждой.

– Иди к огню, мы костер разожгли, греться надо.

– Заботливые, мля. Серега, зачем ты это сделал?

– Тебя мудака в жизнь возвращал. На-ка, глотни.

Игорь принял протянутый стакан и одним глотком влил в себя грамм сто пятьдесят крепчайшего самогона. Белкин забрал стакан, внимательно оглядел Игоря и заметил.

– Вот так то гораздо лучше, уже почти похож на человека.

– Я разве просил тебя помогать?

Белкин разлил остатки самогона в четыре стакана, раздал всем присутствующим. Нахалов и Валентайн тут же отошли подальше, сев на край того самого откоса, с которо не так давно летал Игорь. Белкин оглянувшись на них, подсел поближе.

– А что, лучше дать тебе сгнить заживо?

– Может и лучше. Пойми, Серега, мне незачем больше жить. Уже двадцать восемь лет, и все, все, чем я дорожил, все исчезло.

Белкин подбросил в костерок пару веток, любуясь в сумерках танцем оранжевых языков огня.

– Гоша, а ты заметил, что это самая длинная твоя фраза за последние месяцы?

– И что?

Белкин назидательно поднял палец.

– Шоковая терапия, Гоша. После купания ты хотя бы стал задумываться о жизни. Хватит жить прошлым, мой друг! Оглянись вокруг, их нет, но жизнь продолжается. И ты нужен в этой жизни!

– Серега, у меня нет цели. Для чего мне все это, если нет цели?

– Так найди себе эту гробанную цель! Сейчас нельзя ломаться, Гоша. Пока ты валялся в своем дерьмище, вокруг многое изменилось. Нас не оставили в покое, как мы надеялись все это время.

– Пришельцы? – Игорь нисколько не сомневался, каким будет ответ.

– Они самые. У нас сожгли еще две деревни, и накрыли лесное убежище на болотах. И тут еще все более менее тихо. С юга и запада опять пошли беженцы, как тогда, в девяносто пятом. Там говорят выжгли вообще все. Главы деревень сейчас в центральном поселке, завтра будет решатся вопрос об эвакуации. – Белкин одним глотком опорожнил кружку. – Нужно уходить дальше в леса. Сейчас на счету каждый человек с твоим опытом, на новом месте придется все начинать с нуля.

Сергей перевел дыхание.

– Игорь, боль не перетопишь в себе. Нужно выплеснуть ее в делах, или ты убьешь себя! Паршивое завершение жизни, скажу я тебе. Пойми ты, друг, ты жив, и значит должен идти вперед, хотя бы для того, чтобы отомстить!

Игорь молчал, прислушиваясь к себе. Да, ледяная купель что-то сдвинула в нем, тоска не ушла, нет, она затаилась где-то в глубине его души, но наружу вышло что-то другое, чему он еще не мог дать названия. Он искал цель, новую цель. Ведь человек не может жить без цели.

– Серега, оставьте меня сейчас одного, ладно?

– Не понял.

Игорь повторил.

– Оставьте меня одного. Возвращайтесь домой, я завтра приду к тебе, а сейчас мне все же нужно побыть одному.

– Ты уверен?

– Не бойся, я не намерен делать глупости, мне просто нужно о многом подумать. Пожалуйста!

Сергей кивнул.

– Будь по твоему, Игорь. Вот там в сумке еда и фляга с чаем. Дровишки есть, на ночь хватит, а утром мы вернемся.

– Не нужно, я приду сам. Иди!

Белкин встал, и свистнув друзей, взгромоздился на телегу.

– Игорь, я буду ждать у тебя дома!

Он щелкнул кнутом и гнедая лошадка, запряженная в скрипучую телегу, меланхолично затрусила по проселку. Вечерело. Игорь подбросил дровишек и закутавшись в меховую безрукавку стал глядеть на реку. где-то далеко, за излучиной реки, заунывно куковала одинокая кукушка, шумел в кронах деревьев сумрачный ветер. Сознание, долгие месяцы погруженное вовнутрь, теперь жадно заглатывало новые ощущения, заполняя пустоты, загоняя внутрь ноющую тяжесть потери.

Игорь расстелил заботливо приготовленное друзьями одеяло и лег на спину, смотря на медленно проступающие сквозь угасающий свет звезды. Такие далекие, и внезапно оказавшиеся такими близкими. Близкими до боли. Именно эти звезды отняли у него всех, кого он любил, они виновны в том, что он лишен последней доступной радости – радости быть любимым. Убийцы, пришедшие со звезд, они должны изведать мести. Мы должны стать сильными, такими сильными, чтобы никто никогда больше не смог причинить нам зла. Это не должно повториться! Сила, вот единственное, что способно удержать боль.

Миры, чужие миры, пылающие и закованные в ледяной панцирь, газообразные и мертвенно пустые. И среди них другие, живые, населенные, ищущие смысл, источающие угрозу. Угроза насыщала вселенную, питая ростки силы. Соперничество и боль потерь наполняли ее. Нам повезло, понял он. Не более чем предупреждение. То что случилось, не более чем урок, выполнив который, мы будем способны пережить и большее. Враг, сколь бы силен он не казался на первый взгляд, все же слаб, и нам под силу искоренить его, получив драгоценный опыт выживания в Большом мире. Но этот урок больше никогда не должен повториться, Человечество не выживет, провалив этот тест.

Сожженные города, огонь, выхлестывающий за пределы атмосферы, предсмертная боль миллиардов погибших.

– А-а-а-а-а-а!!!

Игорь вынырнул из забытья, заходясь в крике. Эта хлестнувшая по нему боль была столь реальна…

Костер уже потух, лишь неяркое свечение еще проглядывало из под золы, вокруг царствовала ночь. Тьма. Времена Тьмы.

– И в наших силах разогнать Тьму. – Игорь прошептал это, сам не зная, откуда пришли слова. – Нужно просто разжечь огонь внутри себя!

Утром, замерзший и голодный, он рывком открыл незапертую дверь своего дома. Все еще спали, набившись на нетопленные полати русской печи. Игорь взял со стола чайник и всласть напившись, гаркнул.