Несгибаемый. Враг почти не виден

Пока сохранялась тишина, Балта решил осмотреться. Ему доводилось бывать в Слюдянке. Русские вполне благосклонно смотрят на инородцев, постоянно появляющихся в селе. Гостей в основном интересуют фактории и лавки, где можно сдать шкуры и закупить что-то полезное. Вот и ходят совершенно свободно. Поди разбери, российский это бурят или монгольский. Документов-то что у одних, что у других никаких нет.

Ага. А это что? Балта точно помнил, что напротив этого пакгауза стояла старая покосившаяся изба. А теперь вон какой красавец. Высокий, большой, с просторным крытым крыльцом. Двор отсыпан песком с камнем. Забор и ворота высокие, столбы резные. Даже при лунном свете новизна буквально лезет в глаза. Богатый дом.

— Ган, Жаргал, — приблизившись к ним, тихо позвал Балта. — Видите этот дом? Совсем новый. И, похоже, богатый. Раньше его тут не было. Как только начнется стрельба, пойдете туда.

— Князь будет недоволен, — усомнился Жаргал, самый старший из троих по возрасту.

— Отчего ему быть недовольным? Наша задача — перекрыть эту улицу и не позволить русским прийти на помощь в центр села. Стражники находятся с другой стороны, а с этой — только жители. Их я и один сумею задержать. Несколько метких выстрелов их быстро угомонят. Я знаю русских, если не лезть в их дома, то они будут ждать, пока солдаты не разберутся сами. Так что приказ князя мы выполним. Вы о другом подумайте. Сколько нам достанется после нападения?

— Ну-у, там много денег. Очень много, — неуверенно произнес Жаргал.

— А я спросил тебя, сколько там денег? — передразнил его Балта. — Ты лучше скажи, сколько достанется нам. Тебе, мне, Гану?

— Ну-у, не знаю.

— А я знаю. Если все будет очень хорошо, то, может быть, по сто рублей. Сможешь купить себе хорошую винтовку, патроны и какие-нибудь гостинцы семье. Основное останется у князя, глав родов и знатных воинов.

— Но таков закон, — пожал плечами Жаргал.

— Правильно. И я не собираюсь на него посягать. Законы наши от предков, и не соблюдать их — все равно что плевать на их память. Но разве князь запретил нам брать из набега добычу? Сами вспомните, что он сказал. Вся добыча, кроме взятой в управлении и сберегательной кассе, будет принадлежать тому, кто ее возьмет.

— Жаргал, а ведь князь и правда так сказал, — встрепенулся молодой Ган.

— Хм. Ну да. Сказал.

— Вот и я о том же, — удовлетворенно кивнул Балта. — Этот дом совсем новый и богатый. Что возьмем, все наше будет.

Кто бы сомневался, что родичи согласятся на его предложение. Как только поняли, что смогут и приказ князя выполнить, и что-то положить себе в карман, так сразу спустились на землю, чтобы не терять время. Адом этот богатый. Конечно, богатый. Вон в окнах какой яркий свет, а такой только от этих самых лампочек бывает. Люди небогатые себе такого позволить не могут.

Эх! Ему бы самому туда отправиться. В отличие от сородичей, Балта знает русский и самих русских. Уж он-то куда больше нашел бы, чем эти двое. Но нельзя. Если не выполнить приказ князя, то можно и головы лишиться. Суров князь Оюунтуя, этого у него не отнять. А потому шутить с ним не стоит. Балта из них троих самый лучший стрелок, и если кто сможет удержать русских подальше, так это он.

Ждать пришлось долго. Или это ему так показалось. Но наконец со стороны управления послышалась разноголосица заполошной стрельбы. Началось. Балта взглянул на родичей и махнул рукой, начинайте, мол. А сам, устроившись поудобнее, стал следить за улицей.

Как он и ожидал, улицы села тут же огласились разнообразным собачьим лаем, который звучал едва ли не громче перестрелки. Кстати, наиболее сильная стрельба доносилась со стороны казармы стражи. Впрочем, стоило ли этому удивляться? В стражники русские набирали казаков, а эти дети волчицы воевать умели. Бывало, и за границу за добычей ходили. Однажды роду Балты едва удалось уйти с пути казачьей сотни, куражившейся на монгольских землях.

Двое родичей быстро перебежали улицу. Калитка оказалась незапертой, поэтому они без промедлений оказались во дворе. Еще немного, и, распахнув дверь дома, Жаргал и Ган проникли вовнутрь.

Все, больше следить за ними нет возможности. Вон какой-то мужчина выбежал из старого дома с потемневшими от времени бревнами. В руке ружье. Балта быстро прицелился и выстрелил. Мужчина тут же привалился к стене и медленно сполз на крыльцо. Уже не обращая на него внимания, охотник открыл затвор «арисаки» и, доснарядив в магазин патрон вместо израсходованного, вновь дослал затвор вперед. Кто его знает, как оно будет дальше. Так что лучше, если в винтовке будут все пять патронов.

Вот еще. Двое. Выбежали на крыльцо и тут же поспешили на улицу. Вроде без оружия. Впрочем, возможно, у них имеются револьверы. До них шагов сто пятьдесят. Для ночной поры расстояние достаточно большое. Но только не для Балты, да еще и при такой луне. Два быстрых выстрела, и оба мужчины, споткнувшись, упали на дорогу, подняв облачка пыли.

И тут кто-то открыл огонь по самому Балте. Причем стреляли часто. Очень часто. И явно не из винтовки или ружья. Маузер. Ну точно. Это тот самый большой пистолет. И стрелок не так уж плох. Две пули просвистели прямо над головой охотника, третья неподалеку ударила в конек. В ответ он выстрелил дважды, ориентируясь по вспышкам. Стрелок вел огонь прямо из окна дома, находящегося в тени. Так что рассмотреть его никакой возможности.

Вроде замолчал. Вот еще кто-то бежит. Но только не по улице, а по огородам. Порой его видно отчетливо. Порой он пропадает, оказываясь в черноте лунной тени. На очередном светлом участке Балта вновь выстрелил, и мужчина упал в бурьян. Запихнуть новую обойму. Дослать вперед затвор.

Да что же ты будешь делать! Опять заговорил маузер из той самой избы. Дождавшись очередной вспышки, Балта нажал на спуск. Вроде опять замолчал. Вот только непонятно, то ли у него в магазине снова патроны кончились, то ли охотник его все же достал.

Впрочем, долго думать на эту тему не пришлось. На улице один за другим начали появляться прочие жители Слюдянки. И что характерно, все при оружии. Выстрелы участились, пули вокруг Балты начали жужжать и свистеть все чаще. И чтобы сдержать наседающих противников, Балте пришлось постараться.

Он расстрелял четыре обоймы, прежде чем горячие русские головы поостыли и жители села начали занимать позиции, втягиваясь в затяжную перестрелку. И это как нельзя лучше устраивало Балту.

Наконец и родичи появились. Тащат что-то в узлах. И кого-то на привязи. Если судить по фигуре, девушку. Это хорошо. Китайские мандарины за русских женщин платят очень щедро, а уж если та окажется красавицей, так тут и озолотиться можно. Дом богатый, может, еще и повезет и эта окажется дворянкой. За таких платили еще больше. Ну а если случится невероятное и она окажется к тому же невинной…

У Балты даже голова слегка закружилась при мысли о возможной выгоде от этого предприятия. За пленницу они могли получить от одной до десяти тысяч рублей золотом. Конечно, в максимальную цену верилось с трудом. Но даже если по минимуму, уже выходило просто отлично.

В звуки перестрелки вплелись пулеметные очереди. Охранная стража старается. Пулеметы — это серьезно. Очень серьезно. Наконец прозвучал звук горна князя. Все, пора уходить. Непонятно, правда, как там с деньгами. Но Балта этого и не узнает, пока не доберется до родных краев. А чтобы это случилось, да еще и с пленницей на руках, нужно поторапливаться. Она будет сильно их замедлять, даже если окажется покорной, как овечка.

Балта скатился вниз и предстал перед радостными взорами родичей. Бросил взгляд на девицу с растрепанной шевелюрой темных волос. Красивая. Очень красивая. Это заметно даже при лунном свете и притом, что в ее рот засунут кляп. А еще сразу видно, что не крестьянка. Балта самодовольно улыбнулся. Пять тысяч. И это самая скромная цена. Удача им явно сопутствует.

— Деньги в доме были? — спросил Балта у родичей.

— Мы нашли какие-то. Сколько не считали, но не так уж и мало.