Монстр

Пыль неожиданно вздыбилась. Зелёный спидер дёрнулся вперёд, словно его пнули гигантским ботинком. Панака застыл на долю секунды, решая, стоит ли доставать бластер и стрелять, но времени не было. Он отпрыгнул с дороги, примяв под собой траву, и кувыркнулся.

С зубодробительным металлическим треском, более громким, чем даже жужжание рутжиггеров, самоубийственная машина врезалась в спидер Панаки. Спидер Королевской Охраны упрямо сопротивлялся толчку. Невидимый луч тяги вырыл борозду грязи, когда машина заскользила боком по земле. Сопротивление дорожного покрытия вскоре перегрузило луч, и спидер Панаки, — неожиданно сметённый с дороги, — полетел к скалам.

Другой спидер, со смятым и дымящимся передом, пронёсся над грудами обломков и умчался вниз по дороге, ведущей к побережью. Панака поднялся на одно колено и сделал шесть быстрых выстрелов. Некоторые заряды попали в заднюю заслонку, но спидер не остановился.

Грязно ругаясь, Панака вскочил на ноги и побежал к своему спидеру, который летел, тормозясь, в дюжине метров от него.

— Биали! — Закричал он, активируя комлинк, прикреплённый к его воротнику.

— Пештрак! Дунни!

Он не мог расслышать ни слова из‑за визга жиггеров.

— Это Панака, — он вещал во все стороны, надеясь, что хоть кто‑нибудь его услышит. — Я преследую спидер, прорвавшийся через блокпост. Зелёный «СороСууб» с помятым передом, один водитель.

— Вызвать всех и собраться здесь немедленно!

Он подбежал к разбитому спидеру Королевской Охраны и запрыгнул внутрь, ударом кулака включив зажигание, и вздохнул с облегчением, когда двигатели ожили. Сжимая баранку, будто душа другого водителя усилием воли, он подпрыгнул, оттолкнувшись от неровного дёрна и вырулил обратно на дорогу. Панака открыл дроссель, и двигатели взревели. Сигнальный огонь на крыше спидера все ещё тускло мерцал.

Панака пристально глядел через треснувшее ветровое стекло, стараясь найти хоть какой‑нибудь след другого спидера. Он был готов взять острый левый поворот у побережья, когда неожиданно увидел зелёный спидер, припаркованный за двумя угольно‑чёрными валунами у подножья возвышения. Панака резко вывернул руль и шлёпнул по тормозам, развернув спидер в визжащем завороте и ударившись пассажирской стороной о скалы. По привычке, он вздрогнул, но уже не мог причинить ещё больше вреда спидеру, безвозвратно приведённому в негодность.

Он выскочил наружу, но второй спидер был пуст. Он покосился на гребень скалистой гряды, алый солнечный свет обжигал края его глаз. Именно за этим ободом лежало вынесенное на пляж животное.

Чёрные скалы нависли над ним, покрытые лёгкой шапкой мха и поросшие колючими зарослями пляжной травы в расщелинах. Не было и следа водителя спидера, хотя Панака был уверен, что для него тонкой расплывчатой тени будет более чем достаточно, чтобы найти даже небольшую армию.

Он начал обдирать склон, карабкаясь по гладким скалам руками и ногами. Жужжание насекомых понемногу сменилось убаюкивающими звуками прибоя. Когда он поднялся на десять метров, его ботинок заскользил по скале, загаженной птичьим помётом. Панака грузно повалился на торчащий из скалы бугор, остановивший его падение, но едва не сломавший ему ребро. Пока он взбирался, солёный пот намочил его ссадины и жалил больные глаза. Проведя рукой по лицу, Панака моргнул и пристально посмотрел через вершину на долину внизу.

Более чем полукилометровой длины приливно‑отливная зона была покрыта высокими канавами в форме буквы U. Во время прилива рытвины образуют небольшую заводь, но сейчас высохшая литораль давала полюбоваться дном, покрытым черным песком и блестящими лужами. И главное, аромат, что резко контрастировал с этим ковром цвета индиго.

Он был фантастичен. И пугающ.

Панака не мог даже представить себе размеров чудовища. Его глаза различили знакомые детали — ломаную волну, кружащих птиц, но, словно это был оптический обман, когда лучи света искажаются, он не мог сопоставить их с тем, что видел сейчас. Он уже привык к таким коротким моментам головокружения, когда глаза перестают слушаться мозг.

То, что лежало, враскарячку на своём боку на литорали, было длинным и змееподобным. Его погруженная в воду задняя часть была едва видна под беснующимся прибоем. Остальная часть чудовища лежала ничком на песке, его впалую плоть тянуло вниз от непривычного веса воздуха. Панака припоминал какодемонов из набуанских сказок, что выползали из подземелья, и замертво падали, едва их касались испепеляющие лучи солнца.

«Монстр», — подумал он, и смутные воспоминания помогли ему сосредоточиться. «Нет, там и вправду сандо, морской монстр»3. Активно обсуждаемый криптозоологами, но доселе не виданный так чётко и ясно, сандо мощно повлиял на воображение народных масс. Для одних он был мифом, для других — реальностью. До этого дня у Панаки в любом случае не было своего мнения на этот счёт.

Монстр агонизировал, но был всё ещё жив. Пена окутывала его почти слипшиеся хвостовые плавники. Его передние конечности, длинные и крючковатые, тихо лежали рядом с глубокими бороздами, которые они сами вырыли в песке ранее. Змееподобная шея была повёрнута, как штопор, так, что голова — размером с дом — была вывернута в классической предсмертной позе. Пасть монстра была широко открыта, сияюще‑белые зубы сверкали, как крупные соляные плиты.

Вдруг монстр шевельнулся. Вздрогнув, он подпрыгнул и шлёпнулся на живот с ужасным грохотом. Стая напуганных птиц взмыла в небо.

Монстр вывернул голову, будто искал солнце. Вода из луж стекала по его спине тонкими ручейками. Бедренные мышцы дёрнулись, и вдали, у моря Панака увидел ответный всплеск брызг, когда хвостовой плавник шлёпнул о поверхность. Его когти вяло рылись в канавах, что они только что выдолбили, а затем морской монстр сандо забился в спазмах, издавая оглушительный рёв.

Панака не знал, как долго он там стоял. Но раздутое оранжевое солнце уже закатилось за идеальную гладь океана.

Панака начал карабкаться вниз по внутреннему склону, глаза напряжённо выискивали безопасные выступы и подсказывали, что кто‑то ещё уже спускался здесь. Путь вниз был ещё более опасным, чем подъем, ибо скалы по всей длине внутренней стены бассейна были скользкими от морских брызг.

На полпути вниз он остановился. Панака на мгновение отвёл взгляд от своих ног и искоса взглянул на песок вокруг монстра. Если беглец пересечёт эту открытую местность, Панака должен будет суметь подстрелить его из дальнобойного бластера. Но, несмотря на мысль, засевшую в его разуме, Панака колебался перед абсурдностью всего этого. Что же беглец делал там внизу? Надеялся ли он таким образом оторваться от Панаки? «Он напуган», — решил Панака.

Панака не видел, чтобы кто‑то пересекал это пространство. Он, однако, обратил внимание на то, что песок, покрывавший дно бассейна не доходил всего пути до подножья утёса. Там, среди скопления скал, вершины которых веками обтачивались волнами и ветрами, тёмные чёрные котловины изъели поверхность. Глубже любой тени, они были похожи на зевающие рты, манящие в преисподнюю.

Панака припоминал узкие, не поддающиеся нанесению на карты, тоннели, которыми была изъедена Набу. Целая планета напоминала собой дыню, изгрызенную изнутри выводком голодных червей. Скалистые тоннели простирались под землёй на всей протяжённости побережья, думал он. «Если он ушёл по этим ходам, я могу никогда его не найти».

Подогнанная невысказанным пессимизмом Панаки, одетая в белое фигура появилась из‑за скалы внизу, показавшись призраком на фоне провала.

Панака достал из кобуры бластер.

— Стоять! — закричал он и сделал выстрел в воздух. Фигура быстро повернулась и взглянула на него, но было слишком далеко и слишком темно, чтобы разобрать хотя бы одну деталь лица.

— Стоять! — закричал Панака снова.

Фигура остановилась, словно обдумывая свои возможности, затем сделала шаг в разверзнутую пасть тоннеля. Она упала прямо вниз и скрылась с глаз долой.

Панака заткнул свой бластер обратно в кобуру и продолжил путь вниз. Он остановился, как только приблизился к входу в тоннель. Его цель глубоко во тьме внизу была сокрыта тенью и вполне могла снять его одним выстрелом.