Война индюка (СИ)

На одной из этих скамеек сидели три офицера: капитан Седрик Мунлайт, капитан Пол Хорзшу и капитан Чарльз Фриман, командиры первого, второго и третьего эскадронов, соответственно. В официальной иерархии базы они занимали третье-пятое места сверху, а в неофициальной — второе-четвертое. Потому что майор Кадди, хоть и числился непосредственным заместителем полковника Слайти, авторитетом среди подчиненных не пользовался. На земле перед офицерами стоял глиняный кувшин, в руке у каждого была глиняная кружка. Время от времени они прикладывались к своим кружкам и делали по глотку. Любой сторонний наблюдатель сразу определил бы, что господа офицеры с особым цинизмом нарушают устав гарнизонной службы — жрут стаканами запрещенный наркотик спирт, ни от кого особо не таясь. Последнее, впрочем, проистекало не от цинизма, а оттого, что таиться было уже поздно. Оба человека, наделенные полномочиями делать замечания господам офицерам, здесь уже побывали. Полковник Слайти сделал замечание следующим образом:

— Скамейку не заблюйте, герои херовы.

Взял кувшин за ручку железной рукой, ручка отломилась. Тогда он осторожно взял кувшин за бока двумя руками, поднял, сунул нос в горло кувшина, втянул воздух и брезгливо поморщился.

— Свекольник, что ли? — спросил он.

— Так точно, сэр полковник, осмелюсь доложить, оно самое, — доложил Хорзшу заплетающимся голосом. — Разрешите предложить соизволить… гм…

— Отведать, — подсказал капитан Фриман.

— Так точно, отведать! — обрадовался Хорзшу. — Разрешите предложить отведать, сэр полковник, от полного и всяческого… эээ…

— Благоуважения, — подсказал Фриман.

— Ты чего, охренел? — обратился к нему Хорзшу.

Фриман смущенно пожал плечами и глупо хихикнул.

— Предложить разрешаю, — сказал Слайти.

Нехило отхлебнул из горла и застыл неподвижно в остолбенении. Лицо его в это время медленно наливалось кровью, а седые усы вставали торчком.

— Ну вы, блин, даете, фильтровать же надо, — резюмировал полковник и удалился.

Что касается майора Кадди, то свое замечание он сделал так. Приблизился к господам офицерам на три шага, упер руки в боки, склонил голову к правому плечу, состроил брезгливую гримасу и стал искать подходящие к случаю слова. Но не нашел, потому что капитан Хорзшу откинулся на спинку скамейки, растопырил руки, как распятый Джизес, и стал нелепо дергаться, будто пригвожден к скамейке чем-то невидимым. Фриман громогласно заржал и стал втыкать в руки и ноги коллеги невидимые ножи, приговаривая:

— Пыщь! Пыщь! Га-га-га!

Этой пантомимой они намекали на тот случай, когда майор Кадди впервые повстречался с Джоном Россом. Майор тогда попытался показать сэру Россу, кто здесь главный, но тот не удостоил его беседой, а пригвоздил к дверному полотну пятью метательными ножами, причем пятый нож вонзил в опасной близости от майорского мужского достоинства.

Этот момент стал кульминацией пантомимы, которую разыгрывали господа офицеры. Сэр Фриман воткнул воображаемый кинжал между раздвинутых ног сэра Хорзшу, тот завопил тоненьким голоском:

— Уй-юй-юй!

А затем добавил нормальным голосом:

— Ты чего, одурел, козел?!

Дело в том, что сэр Фриман случайно задел кулаком мужское достоинство сэра Хорзшу, отчего тот обиделся, сэр Мунлайт захохотал, а сэр Кадди счел целесообразным удалиться, так и не сказав нми слова.

— Ну и бесы с ним, с козлом, — сказал ему вслед Пол Хорзшу. И добавил, обращаясь к Чарли Фриману: — А тебе хватит уже наливать, упоролся как свинья, координацию движений нарушаешь.

— Извини, — сказал Чарли. — Зато Седрик развеселился.

Действительно, когда Чарли случайно двинул Полу по яйцам, на губах Седрика впервые за сегодняшний день появилась улыбка. Но теперь она снова исчезла.

— Выпей еще, Седрик, — сказал Чарли. — А то на тебя смотреть страшно.

— Страшно — не смотри, — буркнул Седрик.

— А это что за хрен нарисовался? — неожиданно спросил Пол. — Не припоминаю у нас бойца с таким хавальником. Сэр Джозеф кого-нибудь вербовал в последние дни?

— Вроде нет, — сказал Чарли.

— Это орчила бывший, — объяснил Седрик. — Его раньше Длинный Хрен звали или как-то похоже. А теперь Росс его человеком сделал.

— Прикольно, — сказал Чарли. — Был орчила поганый, а стал типа человек. А как это у Росса получается?

— Особая инъекция по древним рецептам, — объяснил Седрик. — Делают жабе укол, печати на морде рассасываются, а в другом месте новая татуировка вырастает.

— И все? — удивился Чарли.

— Все, — подтвердил Седрик. — Три татуировки в минус, одна в плюс. Типа человек.

— А мозги? — спросил Пол. — Мозги тоже человеческие делаются?

— Мозги остаются как были, — ответил Седрик. — Как был полукровка, так и остался. Но теперь как бы в законе.

— Вот говно, — резюмировал Пол.

— Так он, наверное, из боевого братства, — предположил Чарли. — Ну, помните, это такая банда орочья, ее олигархи типа сформировали чтобы типа народную кровь хлебалось удобнее. Говорят, они как бойцы вполне себе ничего.

— Говно они, а не бойцы, — возразил Седрик. — В боях никак не проявили себя. Шли с эскадроном как пассажиры, за штаны Росса держались, как дитя за мамкину юбку. Цыпу Россову охраняли.

— О, глядите! — воскликнул Чарли. — Жаба-то у нас курящая! Сидит такой, типа, с понтом, и смолит, типа, косяк, как человек, блядь. А нас как бы к бесам посылает.

— Непорядок, — согласился Пол, допил из кружки, занюхнул рукавом и отставил кружку в сторону. — Пойду, построю.

— Да не трогай ты это говно, — сказал Седрик и сплюнул. — Не воняет, и ладно.

— А мне покласть, воняет оно или нет, — заявил Пол. — Меня говном не удивишь. Пойду все же построю.

Подошел к скамейке, на которой сидел орчила, встал напротив, упер руки в бока и стал многозначительно покачиваться взад-вперед, глядя на орка нагло и вызывающе. Орк занервничал. Забычковал докуренный косяк о край скамейки и собрался было встать, но упоротый капитан преградил ему дорогу.

— Куда собрался, боец? — ласково спросил Пол.

— А это, сэр, не ваше почтенное дело, — невежливо отозвался низкорожденный.

— Поддержание внутреннего порядка и воинской дисциплины есть почетная и неотъемлемая обязанность каждого военнослужащего, — процитировал Пол общевоинский устав. — Тебя кто учил мебель портить, жаба?

— Я подчиняюсь только Джону Россу, — невпопад сообщил орк.

Пол рассмеялся.

— Так ты, стало быть, его личный раб? — спросил он. — Стыдно! Не себя позоришь, уродец, хозяина позоришь!

Раб резко побледнел, и Пол мысленно констатировал «трус». Храбрецы в гневе не бледнеют, а краснеют.

— Короче, так, — сказал Пол. — Для начала ты подберешь мусор, который тут насорил.

— Джону это не понравится, — сказал орчила.

— Мне бы тоже не понравилось такого раба иметь, — согласился Пол.

— А что, он его тоже имеет? — поинтересовался незаметно подошедший Чарли. — Не только наложницу? Типа универсал?

— Я не раб, — заявил орчила. — А Алиса — не наложница. Я свободный человек, и имя мое Невилл Росс. Я сейчас встану и уйду, и не дай боги…

Невилл Росс не смог закончить свою речь, потому что Пол перебил его следующими словами:

— Ути-пути, какие мы грозные!

И отвесил дерзкому рабу пощечину.

— Ах ты блядь! — взревел раб.

Попытался вскочить на ноги, но получил под дых и сел обратно.

— Где блядь? — спросил Пол. — Чарли, ты видишь блядь?

— Да вот же она! — воскликнул Чарли. — Сюда идет!

— Ух ты! — воскликнул Пол. — Экую гарную цыпу наш вождяра пользует! И чего я на нее раньше внимания не обращал…

— Раньше у нее харя была разбита, — пояснил Чарли.

— Да, точно! — вспомнил Пол. — Суровый хозяин Джон Росс… Эй, орчила, не спать! Суровый у тебя хозяин? Ты чего, сука, не отвечаешь?

— А куда это Седрик пошел? — заинтересовался Чарли.

Пол обернулся и увидел, что Седрик встал со скамейки и побрел куда-то в сторону общежития.