Закон есть закон

– Привет, Полина! – Я тоже помахал ей.

– Кто это палил во дворе из настоящих пушек?

– Да так, два нервных типа, теперь они успокоили друг друга.

– Друг друга?.. А как же Пелена?

– Дала осечку.

– Тот, что с хвостиком, кажется, был симпатичный.

– Что-то не заметил.

– Жаль его. А у второго браслеты на запястьях, как у тебя.

Я поперхнулся. Вот те на! Браслеты! Значит, парень работал заправщиком, тогда неудивительно, что он натягивал на морду капюшон. Не все заправщики способны выставлять свои физии напоказ. Хотя, если он избежал первого обращения, то внешность у него могла быть вполне приятной, вот только кожа непременно с синим отливом.

– Если честно, мне некогда было рассматривать, – отозвался я.

– Я достала арбалет, хотела бежать тебе на помощь, но все быстро кончилось…

– Спасибо. Я сам справился. Арбалет же прибереги на будущее. Как только ты выстрелишь, Пелена засечет его точно так же, как и другое оружие.

– Да ладно, это всего лишь оборона…

– Не уверен, что стражи примут во внимание твои аргументы.

Полина почему-то считает, что меня надо постоянно защищать. Наверное, потому что у нее нет младшего брата или сестрички, а родители так стары, что больше похожи на деда с бабкой. Она родилась семнадцать лет назад как раз накануне хаоса – когда улицы были перегорожены цепями и в каждую дверь ломились грабители и насильники. Представить не могу, каково в такие времена с новорожденным младенцем на руках… Спустя два года хаос пожаловал вновь. Как уцелел в те смутные дни ее отец, человек боязливый и тихий, да еще семью уберег – неведомо. За абонемент он всегда платит вперед и всякий раз спрашивает – не пережимаю ли я концентрат больше дозволенного, не тревожу ли Пелену? Если ему кто-то наступает на ногу, он говорит: «Извините».

Хотя… кто знает, каким он был в дни хаоса?

– Скажи, а Пелена скоро падет? – спросила фея невинным тоном.

Тут я поперхнулся во второй раз.

Она откинула челку назад и глянула на меня. Удивительный цвет глаз. Я бы определил его как серо-серо-голубой. И малость светящийся. Я спешно потупился – и как-то само собой получилось, что уставился на восхитительно розовато-белое в вырезе кофточки. Я спешно заставил взгляд проскочить две ступеньки – и увидел ножки в ажурных чулках. Пришлось вернуться на исходную позицию, то есть к глазам.

– Откуда мне знать? – Я неуклюже попытался ускользнуть от ответа.

– Ты же заправщик, у тебя волшебные браслеты, и ты чуешь синеву.

– Я просто делаю концентрат, как рабочий штампует детали на прессе. И к волшебству мои браслеты не имеют отношения. Они работают как трансформатор…

– Ладно, не хочешь, не говори… – Она капризно надула губки. – Я не успею подготовиться к хаосу, и меня убьют по твоей вине. Буду каждую ночь тебе сниться и мучить.

– Дня через три, может, даже меньше, – брякнул я, совершенно загипнотизированный, хотя ничего подобного говорить не собирался. Может быть, этот кристалл даже сквозь футляр на меня так действовал? Иначе почему сегодня я говорю совсем не то, что хочу.

– Ура! – завопила фея. – Падение! Свобода! – Она уже приготовилась спрыгнуть вниз, но на миг задержалась: – После падения жду тебя на площади Ста Фонарей! – И исчезла, только мелькнули в воздухе ажурные чулочки да плеснул волан на подоле.

Потом вновь возникла над срезом стены.

– Ты наконец увидишь меня настоящую! – пообещала она и скрылась.

«Как она в таких чулках по старой кладке лазает?» – совершенно обалдело подумал я.

А потом сел в свою «Каплю» и поехал к квартальному.

Все радиальные улицы в Альбе (ну или почти все) сбегают от площади Согласия к Жемчужной гавани, утыкаясь носом в Набережную, которую иногда называют Десятой круговой. Макс рассказывал, какой он видел Альбу, поднявшись в небо на дирижабле. С высоты она напоминает огромный вулкан. Его вершина – конус Двойной башни, а извилистые улочки кажутся потоками лавы, что застыла на склонах. Плотно стоящие дома с синими крышами выглядят порождениями горы, и только концентрические линии круговых магистралей и террасы с маленькими садами – серыми или лиловыми – опознаются как творения человеческих рук. Слушая рассказ Максима, я тогда подумал, что мы в самом деле живем как на вулкане, который может в любой момент взорваться. Разумеется, в самый неподходящий момент.

Если же смотреть на Альбу с высоты человеческого роста, то видишь прежде всего мощенные булыжником мостовые и выкрашенные черной краской галереи. На этих галереях горожане обожают проводить вечера – пить чай или кофе за столиками или просто стоять у перил, переговариваясь, и наблюдать за вечерним течением жизни. Галереи эти построены на уровне вторых этажей, тогда как первые обращены в склады или маленькие бары. На второй этаж поднимаются по узким каменным лестницам – чтобы после этого оказаться в бесконечных торговых рядах. В жару или дождь здесь постоянно струится толпа посетителей, которые перебираются от одного магазинчика к другому, из одного заведения в другое. Галереи поддерживают массивные гранитные колонны с плоскими, похожими на блины капителями. Над вторыми этажами высятся белые фасады, на центральных улицах украшенные росписью, в кварталах победнее – черно-белые или черно-синие, в стиле фахверк, ну а в старых и бедных кварталах галерей обычно нет.

Иногда по вечерам, когда на галереях зажигают розовые фонари, мне кажется, что я вижу палубы огромного лайнера, который встал на вечный прикол в нашей Жемчужной гавани. Впрочем, это сказочное ощущение улетучивается после полуночи, когда в галереях занимается ночная жизнь, – разумеется, в пределах, установленных Пеленой.

Но нынешняя Пелена в некоторых смыслах позволяет очень многое.

Контора квартального стояла как раз на пересечении Кривой радиальной улицы с Седьмой круговой. Название дурацкое – никакая она не круговая, хорошо, если четверть окружности в ней наберется. Полный круг замыкают только первые три концентрических магистрали на вершине Альбы.

Трехэтажный угловой дом с вывеской «Защита и порядок», цокольный этаж отделан красным полированным гранитом, а на самом видном месте, на уровне моего пояса торчит здоровенный металлический крюк. Я зачем-то его потрогал. Разумеется, цепи еще не было. Но металлическую решетку под ним совсем недавно открывали. Кое-где потемневший металл ярко поблескивал. Значит, цепь вытащили из дальней кладовой и вот-вот натянут поперек улицы…

Квартальный уже был в курсе событий на заправке и, даже не взглянув на отчет, принялся расспрашивать о перестрелке, стремясь вызнать, что же произошло на самом деле. Он весь дрожал от возбуждения. Я кратко изложил ему версию про двух отщепенцев, которые передрались у меня во дворе. Да, Альба Магна живет под защитой Пелены закона, и все, что нам дозволяется, так это мелкая ложь и почти невинное мошенничество. На остальные нарушения Пелена реагирует мгновенно, зачастую парализуя преступника. Зато ничто так не обожают жители нашего острова, как истории про ограбления и убийства. Чем спокойнее жизнь вокруг, тем больше крови должно литься на страницах книг или в стереовиде.

Мой квартальный не был исключением – вот и сейчас по ящику крутилась очередная серия какой-то чернухи. Мужчины и женщины орали, выпучив глаза, текла кровь, кто-то развешивал по веткам дерева внутренности. Кровь, кстати, выглядела очень даже правдоподобно, в отличие от воплей и ужимок актеров.

Я настолько подробно описал разбитую голову моего клиента, что внезапно ощутил во рту солоноватый привкус. Квартальный при этом аж дрожал и облизывался. Интересно, что он будет делать, когда Пелена падет? Станет бродить по улицам и резать прохожим горло? Не исключено. Во всяком случае, я бы не хотел с ним в эти дни повстречаться. При этой мысли привкус во рту усилился. Я спешно попрощался, оставив квартального наедине с его ящиком пережевывать подробности моего рассказа, и поехал на своем стареньком грузовичке развозить концентрат.