Худой мир (СИ)

Точка осталась на месте. Только моргать начала. То появится, то пропадет. Марина прислушалась — было тихо. Ни шума, ни голоса. Что за чертовщина?

— Я… В четырех … километрах, — вдруг медленно, по слогам произнесла Лиза, будто читая сложноразборчивый почерк, — Не иди… те… дальше.

— Лиза, ты чего? — озадаченно спросила Марина.

— Это азбука Морзе, — ответила девочка, наблюдая за мигающей точкой, — «Юный натуралист» знает сотню разных сигналов всех народов мира, — повторила она рекламный текст, — Он пишет что он … «снайпер». Кто такой снайпер? А, мы можем… можем выйти, тогда он будет читать по губам.

— Я выйду, — поднялась Марина, — а ты сиди тут.

— Но ты не знаешь азбуку Морзе!

— Будешь суфлером, как в театре.

«Снайпер — это тот, кто может убить незнакомого ему человека за четыре километра и найти себе оправдание»

Марина вышла из укрытия и встала ровно посреди дороги, в метре от мерцающей точки, и отчетливо произнесла:

— Мы тебя поняли. Что тебе нужно?

— Обойдите стороной, — медленно прочла Лиза, — Не хочу ранить девочку.

— А меня?

— Ты союзник, цвет зеленый.

— Как нам тебя обойти?

— На север. Я на горе Ястребок. Не приближайтесь.

— Спасибо.

— Стой.

Марина, собравшаяся было уже уходить, вздрогнула. Лиза читала текст как учебник, без эмоций. Что это было? Приказ? Мольба? Просьба?

— Да? — нейтрально ответила она.

— Эта … не разобрала слово… работает?

— Повтори, пожалуйста.

— «Бальзам». Марин, что это?

— Работает.

— Гражданские не убивают друг друга?

— Уже нет. Если только не прилетают дроны.

— Сбиваю по мере возможности.

— Почему ты не уходишь сам?

Лиза помедлила с переводом.

— Ха.

— Что «ха»? — удивилась Марина.

— Это он так написал. Теперь он спрашивает, кто читает его сообщения.

— Девочка. Ей десять.

— Почти одиннадцать! — возмутилась Лиза.

— Лиза, переводи, пожалуйста.

— Говорит, винтовке нужны патроны. Припасов мало. Все, дальше молчит.

Марина, стараясь сохранить артикуляцию, произнесла почти про себя:

— Они пустили твое тело на патроны?

— Пишет «Да». А что ты спросила?

Марина покачала головой и невольно посмотрела на свою правую руку. Та делала вид, что абсолютно ни при чем. «Эй, я же просто твоя рука, что ты на меня смотришь?»

— Я могу тебе помочь?

— Не нужно. Ко мне приходят. Родные.

— Тогда мы уходим. Прощай.

— Ф… Конец связи. Мне можно уже вылезти отсюда?

— Ракеты не взлетят. Если, конечно, Миронов и Джонсон сдержат свое слово. Через десять минут увидим своими глазами.

Марина недоверчиво покосилась на дверь.

— Увидим что?

— А вы, правда, не слышали? — удивился голос, — про перемирие, про программу «Бальзам»? Я думал, каждый утюг передавал.

— С утюгами тут напряг, — попыталась пошутить Марина.

— Хотите, я вам дам свой телефон, прослушаете? — за дверью послышалось шевеление, и сквозь щель под дверью пролез тонкий черный телефон, — Я, признаться, был сильно удивлен. Второй раз за день. Первый раз я удивился, когда наш водитель попытался меня придушить.

Марина всего мельком увидела его руку. Да что там — два пальца. Смуглых, с обкусанными ногтями. Образ доктора в белом халате рассыпался, взгляд ее затуманили всполохи пламени. Она выстрелила в телефон — несколько раз, держась левой рукой за ствол и упершись спиной в стену — а потом, когда не осталось ни единого осколка, вскочила и двумя последними выстрелами сбила закрытый ею замок. Дверь распахнулась. На полу скорчился молодой человек — кожа смуглая от загара, выжженные русые волосы, — и держался за окровавленную кисть. Впрочем, Марина уже ясно видела, что враг просто притворяется и лишь ждет момента, чтобы прикончить ее. Упреждающий удар — вот что было нужно — и она, спрятав разряженное оружие, схватила топор и ринулась на него.

Весь день Марина спорила со своей совестью, но к вечеру совести пришлось уступить. Запасов еды осталось мало, Лизе нужна была одежда или хотя бы материал для заплат. А еще впереди зима. Конечно, можно было бы дождаться доктора, но кто знает, смогут ли они вообще встретиться? А тут еще и тучи набежали, угрожая типичным питерским затяжным дождем без намека на просвет.

Так и вышло, что ночь сестры встречали под крышей базы отдыха с пафосным названием «Золотой орех», по счастью пустующей. Выбрав пустующий номер, и строго-настрого запретив Лизе покидать его, Марина отправилась на разведку. Электричества само собой не было, водопровод не работал, зато был колодец, полный воды, и — предел мечтаний — настоящая баня. «Завтра же мыться» — решила Марина, и пошла поглядеть на отдельные коттеджи — вдруг лучше переселиться в них.

За первым же из них Марину чуть не вывернуло: два трупа, мужчина и женщина, лежали прямо на лестнице из бетонных плит, ведущих к воде. Тела их были порядком обглоданы, кое-где проглядывали следы былых модификаций. Каждый крепко сжимал шею другого. Вернувшись в основной корпус, Марина решила уйти на следующий день. «К черту такую баню. Только припасы собрать, поспать и двигать дальше».

На кухне был относительный порядок. Консервы, запас черствого, но не плесневелого хлеба, овощи и сухофрукты. В холодильник даже и заглядывать не стоило.

В углу что-то зашевелилось. Крыса. Большая, лохматая и грязная, она кинулась вдоль стены, смешно подпрыгивая, прямо к уже погрызенным мешкам с крупой. И тут — щелк! Писк! — Сработала заготовленная невесть когда мышеловка. Крыса забилась в агонии, пытаясь освободить прижатую голову. Черные глаза бусинки стали тускнеть и заплывать.

— Ой, бедная, — воскликнула Марина. Она подошла ближе, хотя и не очень решительно — крыс и мышей она боялась, — что ж ты так.

Марина поискала глазами что-то, чем можно было бы разжать стальную хватку (очень уж страшно было лезть руками), как вдруг крыса начала меняться. Ее шея раздулась, с треском разрывая шкуру, и приподняла рычаг. Лапами она уперлась в край мышеловки и, сжав их словно пружины, рывком вытащила голову из ловушки. Лапы заскользили по полу и вдруг зацепились за него стальными крючьями. Отряхнувшись, крыса поводила носом в сторону девушки, вернула себя к нормальной форме и скрылась в ближайшем мешке.

Присмотревшись напоследок, Марина заметило алое сияние вокруг ее тушки.

Уже позднее, лежа в постели без сна, Марина сложила два и два. Право же, никто же не думал, что модифицированные тела будут просто так валяться повсюду, и звери смогут их пожирать? А ведь машины знают про крыс больше, чем про кого бы то ни было. Они с них начинали.

«Час от часу не легче», подумала Марина, и забылась беспокойным сном. Во сне она сама попала рукой в мышеловку, и пыталась выбраться, но пружина слишком тугая и сил не хватало. Она, кажется, звала Лизу на помощь, но вместо нее появился отец и с улыбкой отрубил ей руку.

Глава 3

Было тихо, напряженно-выжидающе тихо, будто где-то тикали огромные часы, и каждое движение секундной стрелки отзывалось дрожью в теле. За несколько минут они услышали лишь пяток проезжающих машин, десяток выстрелов и один громыхающий трамвай. Был ли кто-то живой внутри, Марина не знала. Саша — так звали доктора — был уверен, что не было.

— Захват ослабить? — спросил он. Марина скосила глаза на собственную вывернутую руку, все еще крепко сжимавшую топор. Она ее почти не чувствовала.

— Может, лучше не стоит? — ответила она.

— Давай попробуем.

Замысловатые клещи, в которые превратилась его рука, чуть раскрылись. Марина почувствовала облегчение и, вместе с тем, жжение на сгибе локтя, как при снятии жгута, и тут же на сантиметр ближе придвинула ржавое лезвие топора.

— Ох, — вздохнула она, — давай воздержимся. Осталось же минут пять.

— Немного крови нужно было пропустить, — ответил он, — рука же тебе еще пригодится?