Битые козыри

— Вы не ответили на мой вопрос о роли чева.

Лайт долго расхаживал по комнате, будто забыв о своей гостье. И ответил без прежней уверенности в голосе:

— Мне самому многое неясно, Рэти. Уж очень сложным и загадочным выглядит в моих мечтах это создание. Ясно мне только одно: не вместо нас, а рядом с нами появятся мудрые помощники — чевы. Они станут воплощением того Разума, на силу которого всегда возлагали свои надежды лучшие представители человечества. Они помогут людям осуществить древнейшую мечту о жизни без неурядиц, войн, лжи, несправедливости — мечту о счастье для всех.

— Вот в это верится мало. И без ваших чевов тесно на Земле, ступить некуда.

— Они никого не стеснят. Ведь им не нужны будут наши жалкие укрытия от непогоды и чужих глаз. В их распоряжении будет весь космос. И никого они не объедят, потому что им не нужен будет наш хлеб.

Лайт вдруг запнулся, покраснел и закончил виноватым лепетом:

— Простите, я заговорил о хлебе и вспомнил, что мы еще не чевы. Я забыл предложить вам поесть.

— Ты предлагал, Гарри, как только я вошла. Предложил автоматически и даже не расслышал моего ответа. Я действительно проголодалась. Не беспокойся, я сама все найду.

Как на редкостное зрелище смотрел Лайт на девушку, передвигавшуюся по его квартире с такой непринужденностью, будто она давно здесь жила. Рэти обшарила холодильную и термическую камеры, расставила тарелки и бокалы.

— Я удивляюсь, как мне повезло, — признался Лайт. — Разве это не чудо, что ты у меня?

— Такие чудеса я совершаю часто.

Они ужинали молча, как сильно проголодавшиеся люди.

— А мне все-таки жаль твоего чева, — сказала Рэти. — Не суметь поесть… Кстати, а как он будет размножаться?

— Не знаю, Рэти. Я еще очень многого о нем не знаю. Могу только предполагать, что все его чувства — и любовь, и наслаждение — все будет неизмеримо сильнее наших…

Лайт действительно знал тогда очень мало, гораздо меньше, чем ему казалось.

— Слава богу, что ты не чев, — зевая, проронила Рэти. — Я очень устала, милый. Пойдем спать.

***

Корабли, участвовавшие в гонке, ушли со старта. Лайт не собирался следить за всеми перипетиями соревнования — за прохождением контрольных пунктов и маневрированием на трассе. Он выключил передачу, но тут же зазуммерил оптитрон. Лайт увидел улыбающуюся Рэти. Как она умудрилась набрать его номер после только что перенесенной перегрузки, он понять не мог.

— Гарри! Ты помнишь, какой сегодня день?

— Помню, Рэти. (Это была дата их первой встречи.)

— Я хочу отметить его победой.

— Будь осторожна, дорогая.

— Подойди ближе. Еще ближе!

Лайт приник к объемному изображению, словно висевшему перед ним, и его глаза слились с глазами Рэти, летевшей по трассе Земля — Луна — Земля.