Вебсик. Испытательный срок (СИ)

— Дом, — решительно сказал я. — Вебсик дома?

— Да, — спокойно ответил дом.

— Я могу с ним поговорить?

— Да, — также спокойно ответил дом.

— Я хочу поговорить с вебсиком!

— Говорите, — сказал дом.

— Здравствуй, вебсик! — начал я.

— Здравствуйте, — ответил дом.

Я немного ошалел.

— Дом, так ты и есть вебсик что ли?

— Нет, — ответил дом. — Я — информационная система умный дом модель «Комфорт» спецификация «Стандарт». Я не вебсик. Я его дом.

— А где мой дом? — грустно спросил я.

Выходило так. Есть строение, дом, который я купил. В нём есть информационная система, которая является домом для «вебсика». Если я уберу систему, то мне останутся голые кирпичики, которые сами по себе ни обогревать, ни кормить меня не будут. Что-то мне подсказывало, что надо искать компромисс.

«Вот так мы и становимся рабами своих вещей», — философски подумал я.

— Вебсик, мы можем вместе ловить на озере рыбу? — вдруг спросил я.

— Можем, — ответил дом.

— Вебсик, мы можем видеть друг друга? — продолжил я.

— Вы не готовы, — ответил дом.

— Почему? — удивился я.

— Мало детства, — ответил дом.

— А мои собаки тебя видят?

— Да, — ответил дом. — Они видят образы. Дети тоже могут видеть. Но не все.

— А я?

— Вы видите символы. Это мешает видеть суть.

— Спасибо, вебсик, — поблагодарил я, не решаясь узнать всё и сразу. — Мы ещё пообщаемся?

— Пообщаемся, — согласился дом.

— Да, — вспомнил я. — Вебсик, какой ключ запрашивала программа?

— «Старт», — ответил дом. — Это просто программа визуализации диалога с модулем «Вебсик». Это не вирус.

— Она мне покажет вебсика? — оживился я.

— Она покажет вас, — ответил дом. — Ваши интересы, связи…

«Ну, приехали, — подумал я. — Ещё одна версия портрета Дориана Грея…»

Но кирпичики мозаики частично вставали на свои места. Что или кто такое «вебсик», пока не ясно. Собаки и дети его видят. Чтобы мне его увидеть, мне надо стать собакой или ребёнком. И тогда я увижу себя. Хм…

«Сбросить шоры с глаз», как говорил один гуру. И вебсик не ходит с удочкой ловить рыбу как рыболов. У него другая ловля. Он ловит образ.

Когда мне попадалась трудная задача, то я любил зарываться носом в лохматую головку Пуся и думать с ним вместе. Это не раз помогало. Пусь, ты ж умней меня! Подсказывай, давай!

К вечеру снова прилетела Влада. Не одна — с отцом. Он мне сразу понравился. Спокойный такой, рассудительный. Вроде славный мужик и имя подходящее — Слава. Вячеслав Серёгин. К тому же он оказался и мэром посёлка, что сильно упростило мне задачу официального представления. Сидели мы на сей раз в гостиной. Джека от Славы не отходила ни на шаг, а Пусь устроился на руках у Влады.

Слава рассказал мне про обстановку в Соловье. Исследователи склонялись к версии спонтанного хронопереноса, но при этом считалось, что он должен был быть взаимным, то есть кусок земли от Соловья должен где-то заместить потерю крепостной стены и щебнедробилки. Но анализы показали, что этого не произошло. Сейчас пытаются ещё раз восстановить ситуацию в Церне, на момент катастрофы. Мою идею полазить в Соловье с Пусем Слава решительно отверг. Опасно.

Я немного рассказал новым знакомым о себе, о своей прежней работе и о том, что я ожидал от приобретения дома. Выяснилось, что рыжий Мих слукавил — в посёлке продавался ещё один дом, правда, существенно дороже, и я бы вряд ли его купил.

Неожиданно появился вариант решения ещё одной проблемы.

После экскурсии по дому, которую я устроил для своих гостей, Слава вдруг спросил, не соглашусь ли я сдать полдома им с женой, когда Влада уедет от них в колледж. Он рассказал, что давно, уже лет пятнадцать собирает материалы про замок, что они с женой пытались получить грант на подробные исследования, но не дали.

— Когда решили здесь пробивать тоннель, то стоило больших усилий сохранить замок, внести его в государственный реестр достопримечательностей. Его же нашли случайно — тут, говорят, целый город был когда-то, это его остаток… Десять лет раскопки вели. А потом пошло это терраформирование, все ушли отсюда… А он уцелел, только в итоге на холме оказался, и как только не развалился совсем — не знаю…

Слава вздохнул и продолжил:

— Получили мы тут «на развитие туризма» разовый грант, реставрировали гостиницу и серпантин построили к руинам, а туристы так и не пошли, через некоторое время замок спихнули на местный бюджет и теперь только отчёты от мэрии требуют, как мы его охраняем. А тут ещё ваш дом сюда прыгнул. Нет, я нутром чую, что тут интересно. Живя тут, мы с женой кое-что могли бы попробовать сделать, всё равно у нас в Соловье вахты сутки через трое. Время есть, — заключил он.

Я лукаво взглянул на Владу и произнёс, обращаясь к потолку:

— Вебсик, ты не против?

Влада с округлившимися глазами выслушала положительный ответ дома, а Слава покачал головой:

— Уже и вас втянули в эту игру.

— Да вроде это не игра, — начал я. — тут вроде дело сложнее…

— Да её мальцы посёлка придумали, — отмахнулся Слава. — И моя туда же.

Я заговорщицки подмигнул Владе и примирительно сказал:

— Ладно, разберёмся со временем. Его полно — целых две недели.

— Почему две недели? — не понял Слава.

Я рассказал ему про скидку и условие рыжего Миха. Слава расхохотался.

— Вот ведь жук! Этот рыжий и придумал этого вебсика. Начал в детстве историю… Как сейчас помню письмо в мэрию корявыми буквами: «Детям нужны футбольные ворота. Вебсик»… И пошло — на все требы один вебсик. Уже третье поколение мальцов с ним живёт.

Тут я заметил, что обе собаки и Влада с улыбками смотрят мне за спину. Собаки виляли хвостами. Я обернулся.

Прямо на стене корявыми печатными буквами было написано:

«Я есть. Вебсик».

Я хотел было показать послание Славе, который в это время отошёл к окну, но надпись начала быстро бледнеть и скоро совсем исчезла. Пусь подошёл и обнюхал стену, после чего потерял к ней всякий интерес, зевнул и куда-то направился из комнаты. Влада, а за ней и Джека отправились за ним. Вскоре они вернулись. Пусь тащил в зубах любимого плюшевого медвежонка, Джека — мячик, а Влада — пакет с пуськиными игрушками.

— Мы пойдём на улицу, — объявила она.

Я предложил Славе перейти в кабинет. Из его раскрытых окон с участка уже доносился голос Влады и весёлый лай.

Мы расположились в креслах перед камином, в котором предусмотрительный дом за стеклянными дверцами зажёг огонь или его имитацию, что было очень уютно. Я попросил Славу рассказать подробнее про перенос дома на гору. Он согласился.

Прежними хозяевами дома были Ян Петерс, его жена Наташа и трое их сыновей, из которых старший уже давно выучился, уехал и работал где-то на севере, а младшие близнецы были на год старше Влады. Дети дружили, взрослые тоже. Петерс был хорошим специалистом-электронщиком, и его часто приглашала научная экспедиция Института времени, работавшая в Соловье. Но основным его занятием была живопись. Он писал горы, стал известным художником, и его картины были во многих галереях. Жена учительствовала. Школы в Загорном, как и во всех таких маленьких посёлках, не было, дети учились дома, а при местной мэрии был класс дистанционного образования для приёма экзаменов и разбора сложных уроков, где она и работала. Особой нагрузки в классе не было. Ничто не предвещало перемен, и Слава с женой были очень удивлены, когда Петерс сообщил им о скоропалительном отъезде в долину. Они уехали в тот же день вечером, и дом стоял пустым года полтора. Потом уже, Слава, когда его выбрали мэром посёлка, отправил им от мэрии запрос на разрешение его использовать для новых сотрудников экспедиции, которая в то время расширялась, и в Соловье даже поставили палатки. Желающие жить в Загорном, а не в долине, были — привлекало пятнадцать минут езды по тоннелю против часа с лишним на автобусе до долины. Ответа не было, а через неделю прибыла особая строительная бригада с только что созданным гравитационным оборудованием, и дом перенесли на гору, где под него предварительно вырубили в лесу площадку. После этого появился рыжий Мих и с удивлением сообщил, что дом попал в базу его агентства, то есть на продажу.