Помни имя свое (СИ)

Серебристая микролитражка свернула направо — и почти тут же остановилась. У речной станции — народа было много, суббота, дачники едут на огород, простые отдыхающие — купаться на Воложку. Ехали рыбаки, ехали огородники — а с той стороны огороды были и лучше всего до них было добираться именно по воде — и еще были дети. Как минимум два класса — тусовались в огороженной выкрашенными выцветшей краской решетками зоне, бегали друг за другом, чуть в воду не падая, толкались, жевали жвачку, пили колу, матерились, играли в игры на мобильниках, а кое-кто и на планшетниках. Сопровождающие — даже не пытались навести порядок, их задачей было — смотреть, чтобы никто не упал в воду и не выскочил за решетку — а то придется еще раз платить за билет.

У причала — утробно урчала дизелем старенькая Москва-125, которая перевозила пассажиров на Ижевском пруду лет сорок и наверное, обречена была выполнять эту работу еще на сорок лет, потому что денег от продажи билетов едва хватало на текущие расходы…

Глаза человека, сидящего на переднем пассажирском сидении, хищно блеснули. Дети! Дети русистов!

Этот человек был среднего роста, чернявым, он хорошо говорил по-русски, по-татарски и по-арабски. В толпе он ничем не выделялся — кроме разве что более светлой и нежной кожи на подбородке — признак недавно сбритой бороды. Обучение в Ростовской школе милиции, а потом и в лагере Талибана в Пакистане — дало ему необходимые террористу навыки. Любой профессионал при виде этого — заподозрил бы неладное, но в Ижевске, расположенном в самом центре России — террора не было и к такому готовы не были. Местные оперативники УФСБ соответствующего отдела существовали за счет того, что вяло боролись с русским фашизмом и национал — большевизмом.

Человек повернулся, чтобы смотреть в глаза сидящему на заднем сидении молодому человеку — бледному, нездоровому на вид.

— Абдалла. Ты слышишь меня?

— Да…

— Абдалла. Твое имя означает раб Аллаха. Ты раб Аллаха. Ты Абдалла.

— Абдалла…

— Да. Ты — Абдалла. Ты должен сесть на этот теплоход. На, держи.

Абдалла принял небольшой серый комок, сунул за щеку. Это был насвай.

— Ты должен сделать это. Во имя Аллаха.

— Да. Во имя Аллаха…

— Во имя Аллаха… Аллах с тобой, иди.

— Во имя Аллаха…

Человек этот видел, что Абдалла вот — вот поплывет. Когда они снимали кассету — сейчас видеокассеты заменяли флэш-карты, но это по-прежнему называлось кассетой — Абдалла держался куда увереннее. Но — не сейчас.

Впрочем, больше работать все равно было не кем.

— Аллах с нами!

— Аллах с нами, брат. Иди с миром.

Человек испугался — слово Аллах было произнесено достаточно громко, а в России образца две тысячи пятнадцатого года это слово вызывало вполне определенную реакцию. Но видимо, Аллах был с ними — никто и ухом не повел.

— Иди, проводи! — сказал он водителю.

Тот послушно вышел из машины…

Человек на переднем пассажирском сидении закрыл глаза… Аллах с ними и ничего не может быть не по воле его. Аллах все равно сделает, как пожелает, какова воля его, так и будет. Он, раб Аллаха — сделал все что мог — и пусть все будет по воле его…

Видения — плыли по тыльной стороне век… разрыв американской бомбы, взметнувший столб пыли и дыма в небеса, полосующие небо лисьи хвосты пламени — старт самодельных снарядов в сторону американской военной базы, вспышки… вспышки… человек, выплевывающий кровь на бороду… он уже наполовину в раю, он уже наполовину шахид…

— А это — че за шибздик?

Собравшиеся на закрытой палубе тесной кучкой в углу хулиганы — повернули голову в сторону пробирающегося между рядами кресел молодого человека. Кресла здесь были как в старых, советских электричках и даже хуже.

— Не е…

— Толич, видел его?

— Не. Не наш.

— А куда это он попер?

Хулиганы говорили нарочито громко — но человек не обращал на них никакого внимания, и это заводило еще больше.

Наконец, один из хулиганов, хилый и от этого особенно драчливый — направился навстречу неизвестному, толкнул его.

— Э, ты чо?

Это было поводом для драки. Но драться то как раз расхотелось — вблизи, хулиган увидел глаза этого. В голове промелькнуло — нарик. Совсем обширянный. А у нарика — то нож, то бритва, ему все параллельно…

— Ты кто такой? — спросил хулиган, чтобы немного прийти в себя и сменить испуг на привычный заводной кураж.

Вдруг — у человека зазвонил телефон в кармане, почти неслышно. Но он не полез рукой в карман, как это делают нормальные люди, у которых зазвонил сотовый телефон. Вместо этого — он поднял глаза к потолку и выкрикнул громко и страшно.

— Аллах Акбар!!!

— Отец…

Человек открыл глаза. Теплоход уже давно отвалил от причала, развернулся и сейчас вышел почти на середину пруда.

— Да.

— Он не сделает. Он слабый.

— Да… — согласился отец. Не сделает.

Он достал сотовый телефон. Прощелкал номер и нажал на вызов. Вдалеке — негромко, отрывисто громыхнуло.

— Аллах Акбар!

— Аллах Акбар! — повторил сын, который не видел отца больше десяти лет.

Сначала — никто даже не понял, что произошло.

Взрыв не вызвал большого пожара, просто на нижней палубе вылетели разом все стекла. Потом — теплоход остановился прямо посреди пруда, и это привлекло внимание рыбаков, зевак на набережной и отдыхающих на пляже — чтобы теплоход останавливался посреди пруда — такого еще не было. Потом — наиболее востроглазые заметили дымок, выбитые стекла и закричали — пожар! Активизировались спасатели, находящиеся ниже завода Купол, к остановившемуся теплоходу рванули сразу несколько скоростных лодок. А когда — на набережную стали с воем выезжать машины скорой помощи, а теплоход — медленно пошел к мало использующейся запасной пристани посредине набережной — вот тут-то все поняли, насколько это серьезно…

Ижевск. Улица Пушкинская

Тир спортобщества Динамо

Вечер 25 июля 2015 года

Взрыв на прогулочном теплоходе в Ижевске, столицы до этого ничем не отличившейся в плане терроризма Удмуртии — стал первой ласточкой, одной из первых ответных мер боевиков на случившееся на днях в Ростове на Дону. Удивляло место избранной террористической атаки — Ижевск, почти русский город в маленькой национальной республике, при том, что в этой республике около половины населения составляли русские, на втором месте шли татары и только потом — коренное население, удмурты, ради которых собственно и создавалась отдельная республика. Но в этой республике — все было не так то просто. Низкое качество управления привело к тому, что одна из самых процветающих национальных республик Союза, город-завод, где людей заманивали всеми благами, квартирами сразу и всем прочим — скатилась в самый низ, многие заводы остановились и были разворованы. В последнее время — сильно тащил вперед автозавод, устанавливающий рекорд за рекордом в выпуске машин — но дело уже было сделано. В республике — была сильна идея отказаться от формальной автономности и присоединиться к благополучному Татарстану, где о промышленности заботились и качество госуправления было не в пример выше удмуртского. Эту идею горячо поддерживали татары, которых в республике была пятая часть от населения, а в Ижевске — четверть, и самое главное — эту идею поддерживали некоторые русские, которым просто обрыдло жить в бардаке. В республике практически не было исламского экстремизма, строительство (точнее восстановление снесенной большевиками) большой мечети в самом центре Ижевска было всеми воспринято нормально — а ижевские татары — хулиганы с Татар-базара не раз ходили встречать на вокзал электричку из Казани с казанскими хулиганами — с дрекольем в руках. Здесь не выявлялись проповедники из Саудовской Аравии, здесь никто не говорил про истинный ислам, про шариат… здесь просто было тихо и мирно. И в последние годы — даже и неплохо. Но произошедшее на пруду показало — сколь обманчива была эта тишина.