Почти библейский исход (СИ)

— За последние семь лет я — приблизительно — раз с тысячу вам про Петра рассказывал. Да мама Юля всё что знала. Да дядя Миша с тётей Аней… И дядя Андрей с тётей Викой… Я лично уже и не знаю, что вам рассказать — всё что знал и помнил, вы наверняка наизусть уже знаете!

Девица лет тринадцати, сидевшая, привалясь к боку плотного темноволосого парня, вздохнула.

— Да знаем… Только Ваське хорошо, он его хоть как-то помнит, а я…

— А что — Васька-то? Всех воспоминаний — большой, тёплый, родным пахнет и усы колючие… И подкидывал к потолку… Дядь Тоть! Вот почему так — только это и помнится?

— А как вас с Машетой искали в лесу и потом ремня всыпали?

— Это тоже… Только ведь за дело же!

— Это ты сейчас понимаешь, а тогда? Кто супился неделю и задницу потирал?

— Да я… Он же потом объяснил всё…

— Я знаю. Вот как я вам объяснить могу, какой он? Мы познакомились — один человек, потом, когда он с вашей мамой познакомился — другой… А последнее время — совсем третий!

— А третий — это как?

— Не знаю как. Пока из Египта плыли — от весёлого отдыхающего совсем ничего не осталось. А как ты, Васька, родился — у него даже смех другим стал. Хоть деда Мишу расспросите — была разница или нет. Он-то с ним в первый раз в Домодедово встретился. А как здесь жизнь налаживать взялись, добравшись — совсем с неизвестной стороны открылся. Это сейчас вроде всё налажено и худо-бедно года три на всём своём прожить можем в случае чего, а тогда?

Старый — уже — Тамир ушёл в воспоминания. Всё было — и хорошее, и худое. Осваиваемый на ходу русский язык, непростой характер беспросветно любимой жены, неуют и неухоженность первых лет. Чудом найденный и практически силком притащенный в общину молоденький парнишка — студент пятого курса мединститута, тяжкий гемор по спасению его конспектов, то, сё… И идиотская смерть Петра — не от пули и не от заражения. Не должны так люди умирать! Простудился — и ушёл. Юля никому последний долг не передоверила — как понятно стало, что отходит, трое суток с ним сидела. А как дышать перестал — сама голову прострелила. И полсуток выла у кровати. И одна до сих пор. Совсем недавно, с год всего, как улыбаться стала…

— Очень он море любил. И Солнце. И тепло. Тогда, давно. Когда вас не то что в помине — в мыслях даже не было. А как по суше в Москву отправились — ни разу не вспоминал. Из старых «любвей» только кошка осталась. Ну, и друзья, конечно.

Конец