Красная Подать (ЛП)

Он пытался списать все на голод и изнеможение, но знал, что в действительности дело не в этом.

Голоса, которые он слышал сейчас, принадлежали не призракам. В них слышалось больше усталости, чем злобы, и им вторило шарканье натруженных ног, медленно приближающееся из поперечника 9А. Скелл подозревал, что это такие же узники, хотя последнее, чего ему хотелось — попасться в лапы одной из обезумевших от страха банд, которыми теперь кишел подземный мир. От них было бы достаточно просто уйти, направившись дальше по рудовозному коридору и свернув в боковой тягловый проход, но вот только инстинкты Скелла — та часть его разума, которой он уже давно привык доверять — говорили ему, что в противоположном направлении движется нечто иное.

Он был в ловушке.

Шадрайт почувстовал, что покровитель вернулся к нему. Темнота опять заполнилась, а тени снова повиновались его приказам. Они прыгнули вперед, мчась по туннелям, словно хищные птицы, которых избавили от капюшона и выпустили на охоту. Колдун Хаоса двинулся вслед за ними, облаченный во влажную, свежую плоть. В его поступи вновь появилась целеустремленность.

Мальчишка был рядом. Он ощущал это. На сей раз тому не скрыться.

Те Кахуранги тяжело оперся на посох, пытаясь собраться с силами. Он отправил семь-семь и один-шестнадцать вперед, а сам задержался на рудовозной станции. У них не оставалось времени, а он задерживал молодых инициатов. Видения опустошили его, а плата за старания не дать Мертвой Коже обнаружить присутствие мальчика оказалась слишком высока. Он больше не мог закрывать разум колдуна или не допускать до него наставляющий шепот демона. Теперь он мог надеяться лишь на приданных ему Шарром скаутов, прочесывающих туннели повсюду вокруг.

Его инициаты ушли далеко вглубь рудовозного коридора №3, пропав с глаз Те Кахуранги. На дальнем конце туннеля они, наконец, установили контакт.

Скелл замер. Нерешительность дорого ему обошлась. Пригвожденный к месту осознанием того, что попал в западню, он мог лишь беспомощно наблюдать, как банда вышла из поперечника 9А, обогнула угол и заметила его.

— Стоять! — рявкнул голос. Он попытался было сделать шаг вдоль рудоспуска, но вместо этого оказался на коленях. На него накатило изнеможение, которое, словно собака, весь прошедший день следовало по пятам за его покрытыми волдырями ногами. Он услышал шум бега и возни в грязи и обмяк. Грубая рука схватила его за изодранный комбинезон и перевернула на спину.

— Да дохляк какой-то, — сказала одна из фигур, очерченных тусклым освещением. На него глядели зияющие дула полудюжины автоматов.

— Убьем? — предложил другой голос, потоньше. — У нас и так ртов хватает.

— Ага, он и так на вид почти мертвый.

— Погодьте, — произнес смутно знакомый Скеллу голос. — Я его знаю.

— И чо?

— Он видит всякое. Ну типа, когда оно еще не случилось. Однажды он подбил сокамерника замутить драку, так что нас всех вытащили из нового пласта в Нижнем Южном Одиннадцатом прямо перед тем, как там все обвалилось.

Скелл понял, кто это. Недзи, подсевший на обскуру бандит из камеры под его собственной.

— Хошь сказать, он ведьманутый? — поинтересовался тонкий голос. — Тем более башку ему прострелить. Он типа тех уродов, которые всех законников убили.

Скелл поднял глаза на силуэт Недзи и открыл рот, силясь заставить слова сорваться с пересохших губ.

— Он сказать чего-то пытается, — произнес один из подручных Недзи.

— Эй, чего это там шевелится? — спросил другой.

— Ложись, — прошептал Скелл.

Голова Недзи взорвалась.

Скауты семь-семь и один-шестнадцать перебили беглых узников быстрой очередью приглушенных болтов. Шестеро бандитов упали практически как один, и единственным звуком, сопровождавшим их смерть, была череда глухих ударов. В рудовозном коридоре №3 снова воцарилась тишина.

Не произнося ни слова, два инициата-Кархародона подошли к телам, выглядя в полумраке бледными призраками. Один-шестнадцать остался на часах, крепко держа свой вскинутый модифицированный болт-пистолет типа «Сталкер» и направив его в темноту, уходившую вниз к поперечнику 9А. Семь-семь присел на колено среди еще подергивающихся трупов у него под ногами. Не все тела на полу туннеля были мертвецами.

— Движение, — сказал один-шестнадцать. Одно из тел пыталось подняться. Один-шестнадцать протянул было руку, чтобы проверить его жизненные показатели, но в этот момент встретился с ним взглядом. Глаза мальчика вспыхнули неестественным белым светом. Взметнувшаяся рука с дьявольской силой сомкнулась на запястье скаута.

— Верховный библиарий, мальчик… — успел произнести в вокс один-шестнадцать. Рудовозный коридор №3 заполнили крики, и тени разом бросились на них.

Мертвая Кожа был здесь.

Скауты отыскали свою цель, но слишком поздно. Те Кахуранги пришел в движение, бормоча литанию, чтобы вобрать силу из своего посоха, и побежал вверх по рудовозному коридору №3. Он еще был в пути, когда тесное пространство разорвал адский визг. Подвешенные на стенах осветительные сферы разлетелись, и коридор погрузился во мрак. У Те Кахуранги автоматически включился инфракрасный фильтр, а зеленое внутреннее сияние направляющего камня в силовом посохе давало бледное, водянистое освещение.

Сыпя проклятиями, он двинулся дальше, задействуя резервы силы из психоактивной кости. Он так стремился преодолеть рудовозный коридор, что чуть не пропустил тела.

Их было восемь. Шесть вымазанных сажей трупов сбежавших заключенных, на каждом по два маленьких и аккуратных входных отверстия, указывающих на малошумные болты «Сталкера». Двумя оставшимися были семь-семь и один-шестнадцать. Обоих выпотрошили ужасающе острым оружием. Серые панцири были рассечены, на мертвенно-бледных лицах застыло выражение ошеломления. В варп-зрении Те Кахуранги на жутких ранах еще виднелись мерцающие остатки голубого эфирного пламени.

Он запустил на повтор последнее сообщение один-шестнадцать из вокс-журнала. Мальчик. Он был здесь. Библиарий огляделся, пронзая темноту авточувствами. Ничего. Он послал вовне свою астральную проекцию, прочесывая окрестные туннели на предмет варп-следов воспоминаний и эмоций. Там оказалась лишь гогочущая, глумливая тьма. Он опоздал.

Они забрали его.

Чудовища устроили себе гнездо в казарменной часовне Окружной Крепости. Кулл вошел в некогда священный зал в сопровождении Голгофа и вытащив свой рунный меч. Даже проходя сквозь фильтры его маски-черепа, смрад растерзанного и рассеченного мяса практически валил с ног.

Внутри было совершенно темно, под куполом слышалось слабое пощелкивание и тихое, жалкое поскуливанье. Кулл включил охотничье зрение. Темные руны на клинке меча зажглись мягким светом. Когтистые сапоги вгрызлись в плоть, под громадой его бронированного тела хрустнула кость. Голгоф обнажил свои молниевые когти.

Пол часовни устилал ковер из трупов. Каменные плиты исчезли под змеящимся сплетением бледных и разорванных конечностей, торсов и голов. Когда двое Повелителей Ночи углубились в полукруглый зал, щелкающие звуки усилились, отражаясь от окровавленной кладки оскверненного помещения.

Охотничье зрение Повелителей Ночи выхватило фигуру у дальней стены часовни, где скругленная половина комнаты сходилась с прямой стороной. Человек был прикован к верхушке предмета, некогда являвшегося алтарем, посвященным Имперской Истине — массивной мраморной плите с белоснежным покрытием и предметами культа иллюзорной веры человечества. Теперь же он служил столом для удержания последнего живого арбитратора в Окружной Крепости, а золотую аквилу, чаши и реликварии разбили и разбросали среди окружающих его трупов.

Услышав, как входят Кулл с Голгофом, человек на алтаре застонал, ничего не видя в душном от смерти мраке часовни. С него сняли броню и привязали цепями, обмотанными вокруг мраморного блока, оставив распяленным и беспомощным. От него исходил страх. Когда-то он был командиром арбитраторов Зартака. Теперь же его берегли до тех пор, когда группировке понадобится его голос — связанный темными ритуалами Шадрайта — чтобы обмануть любых имперцев, которые прибудут в систему до отбытия Повелителей Ночи.