Зазеркальная империя. Гексалогия (СИ)
Зазеркальная империя. Гексалогия (СИ) читать книгу онлайн
Мог ли представить себе уставший от рутины нынешней жизни вояка — майор российских ВДВ Александр Бежецкий, томящийся в чеченском плену, что он не только обретет свободу, но и окажется в императорской России и будет вовлечен в самую гущу событий?
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Павел Георгиевич плавным движением положил руку на комель удилища, и Саша вообще превратился в камень. Клюет…
Мягкая потяжка на себя, и гибкий бамбук сгибается дугой, только натянувшаяся струной леска зигзагами режет спокойную, вроде бы даже густую на вид воду.
– Саша… – одними губами произносит отец, мальчик срывается с места, хватает большой подсачек и несется с ним обратно: раз уж папа позвал, значит, чувствует, что там, на другом конце лески, ходит не самая мелкая в этих местах рыбка.
– Только осторожно!..
Затаив дыхание, мальчик заводит сетчатый мешок в самую гущу травы и осторожно поднимает… Вот оно! В переплетении скользких плетей и листьев отчаянно бьется слитком червонного золота рыбина…
– Товарищ лейтенант!.. – папа легонько теребит замершего в восхищении Сашу за плечо. – Товарищ лейтенант!..
«Почему он так меня называет? Ведь это он лейтенант, а не я… Да, старший лейтенант Бежецкий, Павел Георгиевич… А я школьник. Только что закончил шестой класс…»
– Пап, ты чего? – оборачивается Саша к отцу.
Но тот уже каким‑то непостижимым образом преобразился в молодого веснушчатого парня, совершенно незнакомого… Почему незнакомого? Это же старший сержант Перепелица, «комод» его взвода…
Саша сел и огляделся. Куда подевалась заросшая камышом и кувшинками протока? Один унылый камень вокруг. А вместо черенка подсачека в руках – знакомый в мелочах «АКМС» с вытертым до белизны воронением.
– Товарищ лейтенант!..
– Чего тебе, Перепелица? – с силой потер лицо ладонью Александр, прогоняя остатки сна: солнце уже светило вовсю, хотя и не набрало еще всей своей прожекторной мощи, и все равно скоро нужно было вставать.
– Э‑э‑э… – замялся солдат.
– Не мямли!
– Максимов пропав…
Сон мигом слетел с офицера.
– Как пропал? Что ты мелешь?
– Пропав, – чуть не плакал сержант. – До ветру пийшов и зник, нибы чорты його забралы, – окончательно перешел он на родную «мову».
– По‑русски говори, – буркнул сквозь зубы лейтенант, лихорадочно соображая, что делать: такое ЧП с ним случалось впервые. – Пошли, покажешь…
– Вин туда он спустився, – показал грязным пальцем сержант вниз, на жиденький кустик, прилепившийся к отвесной скале близ пересохшего русла ручья: откуда он брал воду, одному Богу было известно. – Я ему кажу: «Сидай тут, за бруствером», а он: «Стесня‑я‑яюсь!..» – противным тонким голоском, совсем непохоже, сымитировал он речь Максимова.
«Врет! – подумал Бежецкий. – Врет, паразит! Будто не слышал я своими ушами, как он материл солдат, загадивших весь склон! Ишь, чистоплюй хохлацкий! Ну, надраишься ты у меня сортиров, когда в расположение вернемся!..»
Ему вдруг так захотелось врезать кулаком в эту противную конопатую харю с бесцветными, как у поросенка, ресницами, что только усилием воли он пересилил это желание. Но в глазах, видимо, что‑то мелькнуло все‑таки, потому что солдат как‑то съежился, испуганно глядя на офицера своими белесыми, как у мороженого судака, глазками.
– Смотри, Перепелица! Если не дай бог… – Он не договорил и полез через выложенный из плоских камней бруствер.
– Вы куда?
– На кудыкину гору! Топай за мной, Маша‑растеряша!.. Стоп! Разбуди Киндеева – будет за старшего!
– А я?
– А ты – со мной! И моли Бога, чтобы Максимов просто заблудился…
– Та де там заблукаты!
– Слушай, Перепелица! Не зли меня… А ну – вперед!
Солдат и офицер осторожно, чтобы не вляпаться в следы жизнедеятельности взвода, обильно усеивающие склон (Саша и сам не раз тут отметился – что поделать, если отдельных офицерских ватерклозетов не обеспечили), спустились вниз.
– Ну и куда он делся? – спросил офицер сникшего сержанта: между скалами имелся проход – узкая щель, вероятно, проточенная когда‑то бежавшим здесь водным потоком, но протиснуться в нее не удалось бы и кошке, не то что человеку.
– Я ж кажу: наче на небо ангелы виднеслы!
– Ты уж определись, Перепелица, ангелы или черти, – буркнул лейтенант. – И вообще: нечего тут разводить поповщину! Комсомолец ведь, мать твою…
Он снял с одного из шипов, обильно, будто и впрямь колючую проволоку, усеивающих кустарник, клочок бумаги.
– «…ния двадцать шестого съезда КПСС…» – прочел он. – Наша газета. Максимов тут был, точно.
Рискуя уколоться, Александр отвел одну из ветвей и разглядел глубоко уходящую в тело скалы расселину.
– А это что такое?
– Нимаэ там ничого, – пожал плечами Перепелица. – Глухый кут.
– Чего‑чего?
– Ну, это… тупик.
– Какой такой тупик?
– Ну, два‑три повороту крутых и стинка.
– Стинка… Дал бы я тебе стинку!
«Все ясно, – с горечью подумал он. – Достал „дед“ салагу, тот и не выдержал. Забился в эту нору, ствол под челюсть…»
Перед глазами так ясно предстал скорчившийся в темном закутке труп солдата под широко обрызганной черной запекшейся кровью скалой, что Саша помотал головой, чтобы отогнать видение. Нечто подобное он видел еще там, за речкой, в Союзе, когда их, зеленых «лейтех», замполит водил показывать покончившего с собой «молодого», затурканного «стариками», грозя карами небесными, если будут потворствовать дедовщине. Неужто и тут то же самое? Максимов, бывший студент, как нельзя более подходил в качестве мишени для таких вот «стариков», как Перепелица.
– Стой здесь! – приказал он сержанту, с отвращением глядя в его бегающие глаза. – Я сам схожу, посмотрю что почем.
Но тусклый луч фонарика не натыкался в глубине ни на что, заслуживающее внимания. Офицер уже удалился по извилистому, овальному в сечении ходу метров на десять от входа, миновав не три, а целых пять поворотов, а тупика все не было и не было. Проглядеть ответвление было невозможно: глаза быстро привыкли к рассеянному свету, струящемуся из устья пещеры, и в фонаре, собственно, уже не было нужды. Везде гладкий, словно отшлифованный камень, лишь на самом дне хода, в покатом желобе скопилось чуть‑чуть камешков и песка.
– Иди сюда! – крикнул вполголоса Александр, не рискуя чересчур повышать голос: кто знает, на чем держатся эти стены.
– Навищо?.. Зачем, то есть? – послышался голос сержанта.
– Иди сюда, кому говорят!
Бормоча что‑то про себя, то и дело чиркая прикладом автомата о стены, Перепелица приблизился, опасливо поглядывая на потолок. Он явно трусил.
– Ну и где твой тупик? – указал ему фонариком офицер в темный зев хода. – Врал ведь, признайся?
– Був глухый кут, – стоял на своем упрямый хохол, прячущийся за свою «мову», как за крепостную стену. – Може трохы дали?
– Дали, дали… Дал бы я тебе! А сквозняк откуда, если там тупик?
Из хода действительно дул ровный ветерок.
– Не можу знаты. Був глухый кут!
– Тьфу ты, пропасть! – в сердцах плюнул себе под ноги лейтенант и прошел дальше, светя себе под ноги фонариком: чем дальше от входа, тем темнее становилось вокруг. В спину ему, едва не наступая на пятки, сопел сержант.
– Е… – вырвалось у Бежецкого, когда на очередном шаге желтый крут канул куда‑то вниз и пропал. – Вот ни хрена себе!..
Он стоял на краю резко уходящего вниз склона.
– Был тут этот скат, а? – спросил он через плечо.
– Ни… Тупик був, а скату николы не було…
Опершись о стену и переведя фонарик на самый дальний свет, офицер долго шарил размытым лучом по крутому склону, пока метрах в пятнадцати не различил что‑то непохожее на камень.
– Глянь, Перепелица, что это там?
Тот долго вглядывался и наконец неуверенно произнес:
– Тряпка, мабуть…
– Мабуть, мабуть… – передразнил его Бежецкий. – Шапка это максимовская, вот что! – Он для наглядности похлопал ладонью по «афганке» на стриженой голове сержанта. – Там он, внизу…
– Может, живой еще, – разом забыл про «мову» взволнованный Перепелица. – Спуститься бы…
Лейтенант в затруднении почесал в затылке…
* * *