Разведчик. Медаль для разведчика. «За отвагу» (СИ)

Мимо промчалась автодрезина. Такой мощный взрыв немцы не могли оставить без внимания.

Игорь путь перебежал, потом пополз. Уже в лесу встал во весь рост. Далеко на северо-востоке небо озарилось багрянцем. На разъезде пожар. Станционное здание горит или поезд? А впрочем — какая разница? Игорь влез на дерево, уселся на развилке двух толстых веток. Сверху обзор лучше, а если по следу разведчиков немцы пустят собаку с проводниками, он увидит их первым, успеет убить нескольких. При мысли о возможном преследовании разведчиков снял сидор, достал лимонку. Граната одна, надо использовать в крайнем случае. Знать бы ещё — крайний он или нет?

Игорь посмотрел на часы. После взрыва прошло полтора часа. Если остался кто-то из группы в живых, уже должен подойти. Через несколько минут раздался шорох, на небольшую поляну вышел человек. Игорь решил сразу себя не проявлять. Темно, лица не видно, только тёмный силуэт. Человек уселся у дерева, скинул сидор, потом гимнастёрку. Из брючного кармана достал индивидуальный перевязочный пакет, вскрыл, стал бинтовать предплечье. Значит — свой.

— Эй, кто там? Отзовись! — тихо сказал Игорь.

— Фу — ты, напугал! Катков?

— Он самый.

— Спускайся.

По голосу Игорь опознал Манкова. Игорь сбросил сидор, слез сам. Всё же забираться на дерево легче, чем слазить.

— Помоги повязку наложить, зацепило меня.

— Парни целы?

— Не знаю. На разъезде всё тихо, спокойно было. Парни взрывчатку к эшелону понесли. Все роли расписаны, без приказа исполняли. Через пару минут прожектор, прямо на нас. Парни — как на ладони. Я очередь по прожектору дал. Он погас, а по нам уже стрельба. С разъезда, из леса.

— Засада?

— Похоже.

— Стрелочник, сука!

— Не исключаю. Даже вероятнее всего. А потом взрыв. Или случайная пуля во взрывчатку угодила, либо Щукин сознательно заряд подорвал. Вагон в клочья, другие загорелись. Стрельба стихла. Видимо — от взрыва немцам тоже досталось, не ожидали. Я сюда пошёл, к месту сбора.

— Неудачно. Из группы пока мы двое остались. Взрывчатки нет, минёра нет и план накрылся медным тазом.

Манков молчал. Плохо ему сейчас. Сам ранен, парни погибли, чего уж себя надеждами тешить. А главное — задание провалено. А спросят с Манкова после возвращения. Игорь бы ему не позавидовал. Дальше сидели в молчании. Когда светать стало, Манков сказал.

— Всё, никого не будет! Давай помянем парней.

Игорь достал из сидора зачерствевший хлеб, сало, рыбные консервы. Надо подкрепиться, идти далеко. Да и сидор легче будет. Манков достал фляжку, разлил по кружкам.

— Пусть земля пухом!

Выпил залпом, потом добавил.

— Это я виноват. Не доглядел, парней положил не за понюшку табака. Стрелочник, гад ползучий, понял, что мы замышляем, донёс. И не говорил я ему ничего, по вопросам понял.

Игорь тоже водку выпил, да и было там стопятьдесят. За еду взялся. Голодным устанешь скоро, выдохнешься. Поев, поднялись.

Немцы могут устроить по светлому времени облаву, ночью не рискнули. Надо убираться с днёвки. Манков по карте определился. Им теперь не от места посадки самолёта к мосту двигаться, а на восток, расстояние короче. Лишь бы к своим выйти, а там уж доберутся. Вдоль железки и Минского шоссе идти опасно — патрули, кроме того, огромный город обходить придётся, а это изрядный крюк. Держали направление на Узду, было такое большое село на развилке шоссейных дорог. И это для разведчиков удобно, путь к селу пролегал по лесу. Только у деревушки Прусиново пришлось узкую грунтовую дорогу пересечь. Но немцы уже не рисковали по лесам одиночной машиной передвигаться, дорога пустая, перебежали. К Узде вышли неожиданно. Шли по густому лесу, потом посветлело, они на опушке, село перед ними. Судя по карте, километров восемнадцать — двадцать отмахали.

— Катков, привал, передохнём маленько.

Манков в плохом настроении, хмур, удручён срывом операции. Да ещё при ранении кровь потерял, ослаб. Игорю не говорит, темп держит, но видит Игорь — тяжело ему, дышит часто, лицо бледновато.

Игорь лёг, ноги на дерево задрал, так быстрее отдохнуть получается. Манков спиной к дереву привалился, глаза прикрыл. Да похоже — задремал. Со стороны деревни, до которой сотня метров, едва слышны крики. Игорь встал, присмотрелся. Два немца за курами гоняются, хохочут, весело им. А что это там? Игорь бинокль командирский из сидора достал, к глазам поднёс. Из-за изгороди выглядывает нос бронетранспортёра. Это был самый распространённый в вермахте полугусеничный Sd kfz 251/1. Экипаж — водитель и командир, вмещал двенадцать человек пехоты. В передней и задней частях открытого сверху кузова стояли пулемёты MG-34 или MG-42. Напоминал из-за наклонов брони гроб на гусеницах. При боевой массе в девять тонн мало уступал танкам по проходимости.

— Командир, броневичок наблюдаю, — подал голос Игорь.

— И зачем он тебе сдался? До своих доехать с шиком хочешь? Пустое!

— Командир, — повернулся к Манкову Игорь. Задание мы не выполнили. Парней потеряли? А спросят с кого?

— По больным мозолям потоптаться хочешь? Давай! Манков сплюнул.

— Э, командир! Не понял ты! Броневичок — это наш шанс выполнить поставленную задачу.

Несколько секунд Манков молчал, осмысливая услышанное. Потом оживился, приподнялся на локте здоровой руки.

— Подробнее.

— Наблюдал двух фрицев. Ножом обоих без шума сниму. Тогда броневичок наш. Дуем к мосту. У охраны пулемёты в гнёздах и стрелковое оружие. Броневику обстрел из винтовок и пулемётов не страшен. А пушки у охраны нет.

— Размечтался! Ну сомнём, расстреляем охрану, дальше что? Взрывчатки нет.

— Направим броневичок навстречу поезду, чтобы столкновение на мосту произошло. У броневичка все девять тонн. Как думаешь, командир, слетит паровоз с рельсов после такого удара?

— Вроде красиво получиться должно. Но я запрещаю.

— Это почему?

— Как командир имею право не отвечать. Но скажу. Тебя, дурака, жалко. Это раз. А второе…

Командир не договорил, остановился на полуслове. Но Игорь догадался.

— Свидетель нужен, чтобы подтвердить гибель группы в бою, а не по твоей глупости или предательству?

— Правильно понял. Не за шкуру свою боюсь, иначе в разведку не пошёл бы. Впрочем, на фронте убить могут везде, даже ездового в тылу. За родных боязно.

Продолжать Манков не стал, но Игорь понял. Если Манкова обвинят в срыве задания и гибели группы, пахнуть может трибуналом и хорошо, если в лагерь посадят, а не шлёпнут. Тогда семье туго придётся, могут репрессировать. Игорь просчитал ситуацию за пару секунд.

— Командир, поставленную задачу выполнить можно. Если сделаем, поможем фронту, солдатские жизни сбережём и себя реабилитируем. Да, бойцов потеряли, но задачу выполнили. Пожурят тебя, но ведь дальше передовой не отправят. А я вообще сбоку припёка. Сержант, один из бойцов, какой с меня спрос?

— Что ты меня как девку уламываешь? Согласен. Ты аккуратненько деревню обойди, в конце концов на пузе оползи. Сколько немцев, какая техника. Вдруг, кроме бронетранспортёра, танк есть? Шарахнет из пушки в корму и конец планам.

— Понял, исполняю. Разрешите бинокль взять?

— Бери.

Пока Игорь говорил с командиром о повторной попытке уничтожения моста, перешёл на ты. Теперь Манков дал понять, что он всё же командир, а не сослуживец.

Игорь добросовестно деревню со всех сторон осмотрел. Где по опушке леса, где ползком, а где перебегая, как через грунтовую дорогу. Бронетранспортёров было два, оба радийные, судя по антеннам. Если один угонять, на втором надо вывести рацию из строя, иначе немцы сразу же своим стуканут. А уж дальше дело техники. Вышлют самолёт-разведчик, засекут по бортовому номеру, расстреляют из пушек.

Но сколько не смотрел, военнослужащих увидел только пятерых. По два человека экипажа с каждой бронемашины и один, наверное, командир группы. Надо с угоном поторапливаться. Чего немцам в задрипанной деревне долго стоять? Получат по рации приказ и двинут дальше. Два бронетранспортёра могут вместить целый взвод. Был бы командир не ранен, всех пятерых можно было бы втихую вырезать. Экипажи в двух избах разместились, если до ночи не уедут, что очень нежелательно, выставят часового. Одиночку снять просто.