Ландскнехт. Победителей не судят (СИ)

  После пополнения нас отвели западнее, и включили в состав свежесформированной мобильной войсковой группы. Союзные войска уперлись наконец в укрепления, и, понеся немалые потери (по меркам Союза, на рисском фронте такое уже не считалось чем-то ужасным), предпочли встать в осаду, потихоньку расковыривая укрепления артиллерией и ведя контрбатарейную борьбу. Армия Союза, стопроцентно контрактная, была очень чувствительна к кровопусканиям. Да и навыка наступать нет, привыкли играть от обороны. Потому инициативу передали вновь Риссу - их войска начали подрезать валашскую группировку с северо-востока, намереваясь отсечь ее от столицы, к которой тоже выбрасывались щупальца кавалерийских частей. Собственно, наступал решающий момент - если армия Радо Сарежского, наиболее талантливого полководца Валаша, будет окружена - то, пожалуй, и войне конец. Дальше уже только агония и формальности. Даже если армия окажется в котле, но не будет уничтожена - перекрыв снабжение, ее превратят в просто большой вооруженный концлагерь. Оборонятся они еще смогут какое-то время, а вот атаковать - уже нет. И главное они не смогут ни на что повлиять.

  Успех этого предприятия обеспечили штурмовые части Вергена у риссцев, и союзные инженеры, создавшие понтонные парки, и наведя из них переправу ниже по течению, в результате чего обе армии получили возможность начать прорыв вглубь территории врага. Вот в осуществлявшую такой прорыв группу мы и попали. Прежде всего благодаря отсутствию тяжелого вооружения - союзные части скорее следует описать как 'тяжелая пехота' - у них очень много вспомогательного вооружения и средств усиления, но мобильность от этого страдает. Нас же и вовсе лишили обоза - Ури пригнал нам дюжину здоровенных тентованых пароконных грузовиков, и передал приказ - бросить обоз и больных-раненых, к бою негодных, и выступать, получив лишь усиленный боекомплект и паек. Вот гадство - парни обозники уже соорудили, на одной из реквизированных телег (мы разжились транспортом даже сверх штата), что-то типа полевой кухни - примуса, самовары, посуды набрали в домах... Даже пушечку нашу обратно отобрали, гады. Успел только приказать, чтобы загрузили, наплевав на приказ, дочерта трофейных плащ-палаток (наткнулись тут на какой-то мобсклад), да три реквизированных самовара. Загрузились, и рванули догонять уже ушедшую вперед кавалерию, меся грязь под мелким дождиком. Надо сказать, перли нехило, с обозом бы нам так не поспеть. Поначалу я по привычке сел в головную машину, рядом с водителем, но вскоре понял, что стереотип не работает. Это не автомобиль, тент козырьком присутствует - а более ничего. Сыро, холодно, ветрено. Когда из Степи стало заносить зарядами мокрый снег, плюнул на все, велел посменно вести колонну сержантам и ефрейторам, а сам отправился в один из фургонов с самоваром, исполнявшим роль печки попутно, и завалился дрыхнуть на горе плащ-палаток. Доедем как-нибудь.

  Наша группа шла к Эбидену, смыкая кольцо вокруг валашской армии. Погода не радовала, впервые небоевые потери стали превышать боевые, но тут все решилось просто. Рота у меня контрактная, потому всех больных и убогих, пострадавших от своей глупости или неудачливости, я оштрафовал, а то и вовсе лишил жалования за месяц. Немного помогло. Потом начались таки столкновения, и потери снова пришли в норму. Пришлось однажды взять штурмом невеликий поселочек, обороняемый фольксштурмом при аж трех картечницах. Хорошо хоть, что тех самых эрзацев. Ополченцы дрались люто, пришлось буквально закидывать гранатами каждый дом, а последние пару и вовсе подпалили. И бабы ихние с ними вместе воюют. Всех и перебили, да сожгли, единицы живых в селе остались. Какого чорта они там так держались - непонятно, никакого значения сей поселок не имел, и не мешай он нам пройти далее, имей я время обойти его - и не подумал бы положить полтора взвода на такую глупость. Далее понеслось - отбили две атаки каких-то кавалеристов, одну ночную вылазку, и однажды попали в засаду, где нам перебили, не считая солдат, четырех лошадей. Хорошо хоть, численность наша снизилась настолько, что, перекомплектовав фургоны, и оставив раненных дожидаться подмоги, смогли продолжить движение. Вышли, и перехватили у союзных конных егерей взятый ими перекресток дорог. И тут же пришлось отражать... ну не атаку... попытку прорыва из окружения толпы, иначе не скажешь, валашцев. Поначалу мы их осадили, помогла одна, ухваченная все же целой в давешнем поселке картечница, за которую я встал лично. Но потом повалила и вовсе огромная толпа, и я всерьез очканул. Они ж нас сомнут, к гадалке не ходи. И смяли бы, подошли так, что я уже готов был приказать в штыки - кстати, и валашцы почти не стреляли, просто перли, шагом, не бегом даже, надеясь проломить нас штыковой. Кое-как отбились гранатам, точнее, заставили толпу как-то замедлиться, все же начать растекаться, обходя нас, я смог расклинить зажевавшую патрон мясорубку, солдатики набили нормально торчащий сверху магазин... Тут и подоспели сразу с двух сторон кавалеристы - и союзные с запада подошли, открыв огонь прямо с седел, и с востока показались, рассыпаясь лавой, рисские драгуны, сверкая саблями. Колечко замкнулось, и валащцы начали сдаваться. Из роты осталось едва треть состава. Где-то в ходе этих боев, я даже не уловил когда, убили Борьку. Вот же непруха. Обидно как. Последний из старичков, единственный, кто меня еще хоть как-то волновал в этой быдломассе. Но, что поделать, отметил это как-то отстраненно. Чем дальше в лес, тем толще щепки летят. Убили его, а могли и меня - несколько раз только чудом пролетало мимо, и кепку мою где-то сбило, и сдается мне, ничем иным, как пулей. Вот, так примерно и живем.

  ***

  Валашская армия еще несколько дней пыталась вырваться, тыкаясь всюду своими обессилившими колоннами пехоты и изредка - кавалерии. Но первый неорганизованный натиск был отражен, а дальше удавку затягивали артиллеристы, спешно усиливая кольцо из пехоты и кавалерии. Противопоставить этому валашцам было нечего - вся их артиллерия разбита или брошена без снарядов у переправ. Спустя несколько суток началась постепенная сдача в плен. Войне подходил конец.

  А мы в это время были уже далеко - соединившись с рисскими частями, мы моментально перешли из-под союзного командования, наоборот, прибрав под свое временное командование грузовики с ездовыми, и рванули к Эбидену. На севере город уже отрезали от гор конные отряды, а пехота, пусть и относительно мобильная, как наша, подтягивалась, стараясь блокировать город с юга. В Эбидене все еще оставался князь Орбель, и потому мышеловку следовало срочно захлопнуть - войск в городе вовсе не много, и баронские штурмовики, наверняка, запросто выковыряют поганца из его рейхсканцелярии.

  Оставалось нам до города всего-то верст двадцать каких-нибудь, и если бы не шикарные широколиственные леса, которые окружали Эбиден, мы бы его уж могли видеть. А так как раз узрели опушку этих кущ, специально сохраняемых и преумножаемых всеми князьями. В лесах поддерживался порядок, за попытку срубить там дерево - сажали на кол, из этого же дерева обычно и сделанный, причем иногда со всей семьей. Охотиться тут разрешалось только с особого повеления князя, особа приближенным к телу, или приближенным к приближенным. Смотрелось то даже издалека красиво и величественно, даже не верилось, что за этой стеной огромных дубов и кленов, там, дальше - расположен огромный индустриальный центр. Красиво, чорт подери!

  Но в лес я сунуться поопасался. Для леса наши два взвода по сути - вообще ничто. Какие-нибудь фанатичные княжеские лесники или егеря нас запросто перещелкают. Остановился в богатом селе на пригорке, откуда открывался отличный вид на окрестности. Поселочек внушал - с полсотни дворов, каменные в основном дома, храм с оградой и высоким шпилем, широкая площадь, добротная каменная мельница на текущем под пригорком ручейке с запрудой. Дорога на Эбиден тут сказать так, второстепенная, не сказать совсем чахлая, все же к столице, но неширокая и конечно уж не мощеная, только в селе булыжник. Решил, по возможности здесь заякориться, максимально тормозя. Навоевались, а в лес соваться такой численностью не резон. Все, будем поднимать танк. Отправил союзных водителей на их фургонах, вместе с моим ефрейтором искать командование с донесением, и велел организовать подобие обороны, благо какие-то укрепления из мешков с песком и хилых рогаток с проволокой имелись - типа, поселок подготавливали к обороне. В донесении расписал полную невозможность продвижения вперед из-за отсутствия обоза и снабжения, потери и обилие легкораненных. Обоз наш, действительно, нас так и не нагнал. Транспорта у меня нет. Союзный сержант, командовавший приданным нам транспортом, сразу согласился валить с передовой - он уж себе оправдание придумает, почему пришлось нас покинуть. Вот так вот. Местных жителей собрал на площади, кратенько поставил в известность, что желания судить по справедливости у меня мало, а патронов много, и велел носа из домов не казать. Тем более что пока грабеж отменяется и даже разместились мы на обращенной к Эбидену окраине, заняв круговую оборону. Своим я тоже сделал внушение, ибо сейчас дисциплину надо удержать, мало ли что, война еще не кончилась. Хотя, конечно, некоторая эйфория намечалась, и витало в воздухе что-то эдакое... виделся уже конец всему этому гадству. Но оттого мне лично особенно обидно было бы склеить сотни именно сейчас. Потому вечером выставил усиленные посты, и всех проинструктировал по полной программе. Чтобы если что, каждый знал, куда ему бечь, что хватать, и чего делать. Пока война не кончилась - расслабляться не след. Проверил закрытый плащ-палаткой снаряженный к бою трофейный пулемет - конечно, в сравнении с рюгельским - похабная машинка, только в упор, или попугать - но все же. Укрепления оборудовали, конечно, так себе, больше для виду, больше от очередного дурного обстрела из лесу, хотя тут до опушки далековато - с версту, ближе князь запрещал селиться и вести хозяйственную деятельность. За брустверами из мешков с грунтом мы растянули собранные из плащ-палаток полога, и грелись кострами да самоварами. Дождик превратился в липкий туман-морось, но постепенно пригрелись, да и начали дремать.