Псы границы

Давно уже я не испытывал такой дикой, необузданной ярости в бою. Казалось, кровь Малетты залила мне не только кольчугу, но и глаза. Звериный рык вырывался из моего горла. Хотелось рвать на части, ломать, душить каждого, кто попадался на моём пути. И ничто не могло меня остановить. В считанные секунды я изрубил двух горцев, имевших неосторожность напасть на меня и бросился дальше вдоль стены. За пару минут мы вместе со Степняком и Хорьком очистили от горцев всю нашу сторону шагов на сто. Дальше перед нами уже никого не было. Развернувшись, мы кинулись на помощь бойцам, прикрывавшим стену со стороны ворот. Вот в той-то свалке Хорёк и получил обухом топора по темечку. И пока Степняк оттаскивал его в сторонку, мы с Дворянчиком и ещё двумя поселковыми мужиками с трудом отбивались от очередной волны штурмующих.

И тут отчаянно рубившийся рядом со мной Дворянчик, вспоров живот очередному противнику, дёрнул меня за рукав:

— Гляди, сержант, наши идут!

Оглянувшись, я увидел в паре миль от посёлка несколько сотен конных пикинёров, на полном скаку разворачивающихся для боя. Одна сотня уходила сразу в сторону перевала. Вероятно, имея приказ не упустить за него тех горцев, что бросятся в отступление. Ещё одна обходила штурмующих с правого фланга, вероятно, имея целью отогнать их от стен посёлка. И три сотни, развернувшись во фронт, атаковали горцев с фланга и тыла.

Те из налётчиков, кто ещё не добрался до стен, увидев надвигающуюся угрозу, бросились бежать, рассеиваясь по всему плато. Те же, кто уже бились на стенах с защитниками посёлка, не сразу заметили отступление своих соплеменников. А когда всё же это обнаружили, было уже поздно. Вид прибывшей подмоги придал обороняющимся бодрости и, казалось, влил дополнительные силы. Мы с такой яростью и остервенением набросились на осаждающих, что буквально смели их со стены, не оставляя в живых никого. Уже почти добравшиеся до ворот горцы были окружены плотной стеной копий и перебиты стрелами.

Однако, к моему удивлению, мало кто из горцев, бросившихся спасаться от надвигающейся лавы конных пикинёров, отступили по направлению к перевалу. Большинство из них бежало прямо к горному хребту, постепенно забирая вправо. Понаблюдав за ними со стены, я решил, что они, возможно, просто хотят укрыться от преследующей их конницы среди каменных завалов и зарослей кустарника, разбросанных тут и там по всему плато.

Пользуясь передышкой, я подошёл к лежавшей у стены Малетте. Провёл рукой по её уже остывшей щеке.

— Вот видишь, — с натугой произнёс я, — всё-таки я был прав. Лучше не привязываться…

Спустившись вниз, я направился к тому месту, куда уже прибыл майор Стоури со своими ординарцами и сигналистами.

И вот теперь, едва переведя дух, стоял перед ним. Майор, не соизволив слезть с лошади, выслушал мой доклад о том, как проходила осада посёлка. После чего, двинув шпорами лошади в бока, въехал в посёлок через уже распахнутые сельчанами ворота. К нему тут же подбежал, низко кланяясь, староста:

— Слава Единому, господин офицер! Слава Единому! Как же вовремя вы прибыли к нам на помощь, да не оставит Вас своей милостью Его Величество! Мы уж думали, было, конец нам пришёл. Не жить никому… А тут — вы. Слава Единому!

— Ну, ладно, старик. Хватит благодарностей. Рассказывай, что в посёлке? Сильно ли пострадали? Много ли убитых, раненых.

— Да есть и те и другие. Как не быть? — сокрушённо развёл руками староста, — Пока ещё всех не сосчитали. Да думаю, за час — сочтём… И домов тоже сколь-нито погорело. Какие затушить не успели. Тож сочтём…

— А что про тех солдат, что к вам направлены были, скажешь?

— А что ж сказать-то? — улыбнулся старик, — Молодцы! Одно слово — молодцы! Хоть и молодые ишшо, а воинскую науку разумеют. И стреляют ладно, и на мечах бьются — любо-дорого поглядеть. А уж когда совсем в полную силу-то войдут, так им в строю воинском замены не будет!

Майор чуть слышно крякнул и искоса взглянул на меня. Стоя в нескольких шагах от беседующих, я делал вид, что мне всё это совершенно не интересно. И более всего на данный момент я был занят повязкой, перетягивающей моё левое предплечье. «Вот гадство! Надо ж было так неудачно подставиться!» — невольно подумалось мне, когда я вспомнил, как «поймал» на руку случайную стрелу, перелетевшую через стену. Да ещё мрачные мысли по поводу гибели Малетты не давали успокоиться. Я до боли в душе сожалел о случившемся. Мелькнула даже мысль о том, что из всех женщин, которых я знал за последние годы, Малетта, пожалуй, была единственная, с которой я согласился бы начать семейную жизнь.

Кроме меня, в отряде было ещё трое раненых. Одуванчику рассекли кинжалом лоб, Полозу несильно проткнули копьём левое бедро. Да Хорёк лежал в тенёчке, под деревом, ещё не пришедший в сознание после удара топором по голове. И если б не шлем, прикрывавший его голову, лежал бы сейчас Хорёк не под деревом, а в общей шеренге погибших, которых выжившие селяне сносили под стену.

— Сержант, — окликнул меня майор, — Подойдите.

Он уже слез с лошади и теперь, разминая затёкшие после долгой скачки ноги, прохаживался по предвратной площади.

— Слушаю, господин майор, — подходя, я вскинул руку в воинском приветствии.

— Вот что, сержант… То, что вы отправили в полк гонца — это правильно. И то, что участвовали в обороне посёлка — тоже. Я об этом обязательно сообщу в своём рапорте вышестоящему начальству. Но у меня к вам есть пара вопросов…

— Слушаю, господин майор, — повторил я.

Заложив руки за спину, он постоял, подумал, потом, посмотрев мне прямо в глаза, спросил:

— Скажите, сержант, а откуда у вас оттиск печати Особой службы Его Величества?

На этот раз настал черёд подумать мне. Помолчав, я, осторожно подбирая слова, ответил:

— Господин майор. У вас в полку уже побывала инспекция из столицы?

— Побывала, — судя по интонации, майор был не сильно удивлён моей информированностью.

— И генерал Лурган со своими людьми уже прибыл?

— Прибыл, — согласился Стоури.

— Ну… По поводу печатки… Скажем так: о прибытии инспекции и генерала я знал ещё до того, как появился в вашем полку, господин майор.

— Понятно, — кивнул он. Помолчал ещё немного. И, опять глядя мне прямо в глаза, спросил:

— И что означает вся эта суматоха с войсками, сержант?

— Вы и без меня всё прекрасно понимаете, господин майор, — устало произнёс я, — это означает приближение войны.

— Я так и думал… Одного понять не могу: с кем тут воевать?! На десятки миль на восток — только непроходимые горы, населённые полудикими племенами.

— Не они будут нашим противником, — покачал я головой, — точнее, я думаю, что не только они.

— Вот как? А кто же тогда?

— Могу только добавить, что горцы будут его проводником.

— Кого?

— Извините, господин майор, но это всё, что я могу вам сказать. Лишь одно порекомендую: тренируйте своих людей. Учите их воевать всё лучше и лучше. Если, конечно, хотите, чтобы они выжили… А за то, что пришли сегодня нам на выручку, огромное спасибо! Вы на самом деле спасли нас. И я, также как и Вы, в своём рапорте вышестоящему руководству обязательно сообщу об этом.

По глазам майора было видно, что он меня понял. Позвякивая кольчугой, он подошёл к своей лошади, положил ей руку на холку и одним движением взлетел в седло. Молодая палевая кобыла, коротко всхрапнув, слегка присела на задние ноги под принятой на себя тяжестью, но тут же выпрямилась и затанцевала на месте.

— Когда этого ждать, сержант?

— Войны?.. Не в этом году — точно. Что же касается следующего, — я неопределённо пожал плечами, — тут я ничего сказать не могу. За прошедшие несколько месяцев я не получал никаких известий из столицы.

— Хорошо, сержант, я учту ваши рекомендации, — сказал майор, разворачивая лошадь к воротам, — кстати, завтра прибудут две повозки с припасами на зиму для вашего отряда. А пока — садитесь в седло, покажете мне, как устроились.

Оставив Хорька в посёлке на пару дней отлежаться, весь остальной отряд в сопровождении сотни конных пикинёров прибыл на пограничный пост спустя час после выезда из посёлка. Где и был встречен вконец изволновавшимся Грызуном. Всё это время он просидел на смотровой площадке, затащив туда в первый же день нападения горцев кучу провизии и несколько колчанов с арбалетными болтами. Горцы, правда, на наш пост так и не позарились. И Грызун, сидя наверху, мог издали наблюдать за происходящими в районе посёлка боями.