Worm (ЛП)

Все выразили согласие кивками, знаками и возгласами одобрения.

-- Прекрасно. Идите, развлекайтесь. Добейте оставшихся. Не беспокойтесь, что кого-то пропустите. Все и так уже знают, что мы здесь. Уходим максимум через пять минут -- мы не можем начать нашу великую битву с местными вот так, сразу.

Его монстры вернулись к бойне. Джек наблюдал, как они работают и играют, подмечая каждую мелочь. Он хорошо знал, что Птица-Хрусталь строит из себя интеллектуалку, но она теряла покой, как и Сибирь, когда они слишком долго не устраивали бойни, в такие моменты Птица-Хрусталь отвлекалась от книги, которую читала, каждые тридцать, пятнадцать или даже десять секунд, словно жаждала, чтобы хоть что-нибудь произошло. Сибирь же начинала смотреть на команду голодным взглядом. Ей не нужна была еда, но она наслаждалась ощущениями, пожирая человечину -- как некоторые наслаждаются первой чашечкой кофе по утрам. Её это возбуждало.

Краулер, по наблюдениям Джека, не показывал никаких признаков скуки или беспокойства. Когда он терял терпение, это походило на неуправляемый взрыв.

Держать группу единой можно было лишь очень точно дозируя кнут и пряник. Постоянная ювелирная работа. Каждый хотел чего-то от других -- сколь нелюдимым он ни старался выглядеть. Джек использовал эти желания, побуждая членов Девятки оставаться вместе и сотрудничать. Непростое дело: то, что пряник для одного -- кнут для другого.

Птица-Хрусталь, сейчас парившая над бойней и снисходительно наблюдавшая за остальными, жаждала признания. Скажи кто-нибудь об этом вслух, она бы оскорбилась. Но важнее всего для неё было выглядеть могущественной, как для остальной команды, так и для гражданских. Она на многое закрывала глаза, но от личного оскорбления или шутки у Птицы-Хрусталь срывало тормоза. Если мерить пряниками, простой похвалы хватало примерно на неделю, а возможности блеснуть перед другими -- на месяц. Именно из-за этого Джек разрешал Птице-Хрусталь "петь" в каждом новом месте -- хотя находил это скучным, приевшимся, а последствия "пения" слишком предсказуемыми. Кнут для неё оказался столь же незамысловат: угроза физической расправы и потери контроля. Задумай она атаковать кого-нибудь из группы, Сибирь или Краулер отплатили бы ей, не дав уйти невредимой. Птица-Хрусталь понимала, что это неизбежно. И сама мысль о позорном поражении удерживала её -- ничуть не меньше угрозы смерти.

Сибирь наблюдала, как Ампутация вырезает и сшивает вместе мускулы и внутренние органы, собранные с трупов механическими пауками. Её творение начало отдалённо походить на человеческое существо.

С Сибирью всё было крайне непросто. Джек сомневался, что кто-то ещё из Девятки замечает, что наиболее беспощадный член группы тайно привязан к Ампутации. У Сибири туго с воображением, она раз за разом воплощала одни и те же жестокие и кровожадные сценарии -- и, тем не менее, в работе Ампутации Сибирь видела своеобразную красоту. Иногда Джеку казалось, что Сибирь отвечает на желание Ампутации иметь семью. Ампутация относилась к Сибири то как к старшей сестре, то как к домашнему питомцу -- привязанность же убийцы к девочке-Технарю казалась почти материнской, словно у медведицы к медвежонку. Замечал ли кто-нибудь ещё из Девятки, что Сибирь постоянно старается остаться рядом с Ампутацией, сопровождать её в вылазках и всё время держать на виду?

Кнут для Сибири -- это и есть Ампутация. Точнее, любая возможность потерять её компанию. Всё, что угрожало девочке, уничтожалось с небывалой яростью. Скучая, Сибирь бродила сама по себе и искала развлечений -- и группа затаивалась, пока она не возвращалась через несколько часов или дней. Обычно приходилось поспешно отступать -- когда герои, понимая, что им не справиться с Сибирью, приходили за остальными.

Ампутации не хватало семьи. Её кнут -- неодобрение, отказ в проявлении "любви" от близких. Эмоционально Ампутация осталась ещё большим ребёнком, чем внешне. По ночам ей снились кошмары -- если только она не засыпала в объятиях старших товарищей, чаще всего Сибири. Когда Ампутация не высыпалась или у неё портилось настроение, она становилась столь же невыносимой, как все остальные -- и одной из самых опасных в Девятке.

Краулер хотел стать сильнее. Он оставался в Девяткке из-за постоянных опасностей. Но был и скрытый мотив: он терпеливо ждал дня, когда Сибирь всерьёз попытается разорвать его на куски. Единственный кнут для Краулера в распоряжении Джека -- угроза, что группа распадётся до того, как они с Сибирью подерутся. С другой стороны, день, когда Краулер вдруг решит, что все опасности, которые могут продвинуть его эволюцию, исчезли, будет... непростым. По этой причине Джек и приказал Сибири позволить пацану со светящимися волосами сбежать. Поиски парня на время займут Краулера, а когда он его найдёт -- получит представление о том, что ему может дать Сибирь.

Ожог куда более чувствительна, чем остальные. Ею надо управлять, провоцировать, вынуждать использовать способности -- чтобы она оставалась опасной. Надавишь на одно, и она подавлена и напугана -- но уязвима. Надавишь на другое -- безрассудна, неуправляема и способна напасть на самого Джека или других членов команды.

У Манекена была собственная миссия. Мало что бесило его больше, чем зрелище того, как кто-нибудь помогает другим и добивается успеха там, где он потерпел сокрушительное поражение. Чтобы держать Манекена в форме, Джек напоминал ему о прошлом. Простое упоминание имени "Алан" для бывшего Технаря оказывалось сродни пощёчине. Но к таким мерам приходилось прибегать редко -- Манекен был предсказуем и легко управляем.

И Душечка, которая их визит в Броктон Бэй не переживёт... в некотором роде. Её пряник -- надежда, но она заслужила только кнут. Джек встретился с ней взглядом, -- зная, что она знает, о чём он думает. Душечка полностью отдаёт себе отчёт, что её ждет нечто ужасное -- но не знает, что именно. Страх помогал обуздать Душечку -- но Джеку всё ещё стоило опасаться удара в спину.

Кнут и пряник. Постоянная поддержка баланса, на который влияют тысячи факторов. Даже сейчас мысленно он делал заметки о будущих кандидатах, решая, что с ними сработает, а что нет.

Оружейник и Регент достаточно язвительны, чтобы задеть гордость Птицы-Хрусталь. С Сукой высок риск, что она начнет ссору первой, но Джек верил, что сумеет остановить её и подавить конфликт в зародыше.

Сибирь будет ревновать Панацею к Ампутации, как только между ними начнут складываться какие-то отношения.

Девушка в заточении стала кандидатом исключительно потому, что Краулер надеялся на битву с ней. Либо она не сумеет нанести ему ущерб и наскучит монстру, либо справится с ним -- и тогда у него нет причин оставаться в команде.

Так что осталось два варианта, которые могут сработать. Вряд ли у Крюковолка или Суки есть качества, которые позволят им задержаться среди членов Девятки надолго. Скоро им найдётся замена -- неважно, убьёт их кто-то со стороны или кто-то из своих. Но они не нарушат хрупкий существующий баланс, вступив в группу.

Джек мог бы манипулировать результатами их маленького конкурса, добиться, чтобы один из последней пары продержался до финала. Конечно, это будет трудно и потребует от него всей искусности, коварства и умения играть с разумом, на которые он способен.

Горячий ветер, густо напитанный дымом и сладковатым ароматом крови, дул ему в спину.

Джек улыбнулся. В конце концов, эти испытания -- его собственный пряник.

Интерлюдия 12б (Джейми)

Она не могла отделаться от мысли, что это просто розыгрыш. Трижды она едва не решилась развернуться и поехать обратно домой.

Сорок пять километров на запад от Нью-Йорка, по шоссе 202 -- туда, где деревьев больше, чем домов, а дороги не ремонтировались годами. Последние дни дождей не было, но на дороге в огромных выбоинах всё равно плескалась мутная вода.

Брызги разлетелись, когда она специально заехала в лужу. Все сорок пять минут поездки она пыталась убедить себя, что сделанное ей предложение реально, но вот уже десять минут она не замечала ни одной живой души -- может она просто заблудилась? Она въехала в лужу и ожидаемо подняла фонтан грязных брызг -- конкретное действие с предсказуемым результатом немного успокоило её.