Долина смертных теней

– Поразительно! Просто невероятно! И вы все это время молчали?!!

– Меня никто не спрашивал. Я думал, это никого не интересует, – пожал плечами сталкер. – То есть теперь-то я уже знаю, что данные очень ценные, но тогда, когда я читал это, то не был способен осмыслить важность того журнала.

– И где этот журнал?!

– Я положил его туда же, где взял, – в сейф радиста.

Слепнев сокрушенно покачал головой. Еще бы, источник из первых рук, освещающий все тогдашние трагические события.

– А скажите, там была точная дата падения Метеорита?

– Да. Двадцать восьмое октября.

– А начало Эпидемии?

– Радист не был уверен, но написал, что первые случаи нападения свихнувшихся людей произошли в Москве спустя четыре дня. Спустя шесть дней полуразрушенная Метеоритом Москва уже кишела носителями «химеры», нападавшими на всех подряд.

Петруха быстро взглянул на своего старшего коллегу:

– Семен Борисович, вы думаете о том же, что и я?

– Полагаю, что да. Инкубационный период «химеры» был тогда менее пяти дней. Хотя, как мы знаем, теперь он составляет пару месяцев, плюс-минус. И я без понятия, чем это объяснить.

– На самом деле нам важнее решить, что дальше делать, – напомнил Латышевский.

– Полагаю, спрятать вездеход и идти пешком, – сказал Пустынник. – Навьючимся и пойдем. Нам понадобится вся высококалорийная еда, медикаменты, патроны. Снимем с вездехода оба кормовых пулемета, возьмем как можно больше патронов и пойдем.

– Да уж, нелегка наша ноша будет, – вздохнул Ворон, – но нам не привыкать.

Вездеход загнали между остовами двух больших грузовиков и накрыли кузов брезентом. Получилось неплохо: если не знать, что именно тут есть исправный транспорт, – не найти его среди множества ржавых машин, автобусов и грузовиков. Затем начали сгружать припасы и выбирать самое необходимое, снимать пулеметы с турелей.

Макс доверху набил свой и так не пустой рюкзак галетами и тушенкой, привязал к нему пару коробов с пулеметными лентами, проверил, удобно ли будет доставать гранаты и револьвер.

– Кто понесет пулеметы? Кто вообще стрелять из них умеет? – спросил Игорь.

– Я понесу один, – вызвался Петруха и забросил свою трехстволку за спину.

– Оставь ее, – посоветовал Пустынник, – я тебе дам потом свой дробовик, нам сейчас нельзя брать лишнего.

Петруха со вздохом положил ружье в кабину и взял в руки пулемет:

– Хорошая машинка этот «Печенег». Старый, конечно, восстанавливали из хлама, но на совесть. Коробы у кого? Я штуки четыре возьму, больше не сдюжу.

– У меня два на рюкзаке болтаются. – Макс указал пальцем себе за спину. – Просто веревки перережешь или развяжешь, если что.

Пустынник взял второй пулемет, отдав свою «Сайгу» Ольге, а «Винторез» забросив за спину.

– Свой «калаш» оставь, – распорядился он. – «Винтореза» и пары автоматических дробовиков тебе должно хватить, патронов только набери к ним побольше, сколько унесешь.

– Лучше я возьму ваш автомат, Оля, – сказал Латышевский. – Я, признаться, только с пистолетом.

– Пользуйтесь на здоровье. – Рысь выдавила улыбку, наблюдая, как рожки с патронами – ее патронами – рассовываются по карманам инженера. Ладно, черт с ними, нехорошо мелочиться, если ей и Артуру дали пару тысяч патронов редчайшего калибра к «Винторезу», то пару сотен обычных можно и вернуть в качестве сдачи.

– Эх, чует мое сердце, это не кончится добром, – вздохнул Валера, взваливая на плечи набитый патронами и едой рюкзак.

– Это надо было чувствовать с самого начала, – ухмыльнулся Сергей, надевая еще больший рюкзак.

Несмотря на кажущуюся тщедушность, парень оказался не слабак, и Ольга мимоходом отметила, что сами охраняемые оказались не хуже, а то и лучше кое-кого из охраны.

Тем временем Игорь с сожалением заглянул в свою флягу:

– Я читал, что когда в мире шла война, задолго до Трех Несчастий, солдатам, перед тем как послать их в самоубийственную атаку, давали сто грамм водки для храбрости. Думаю, нам это сейчас как нельзя кстати. – Он сделал глоток, занюхал рукавом и протянул флягу Михаилу.

Тот в свою очередь передал ее Виктору, тот – Владу, а Влад – Максу.

Наемник поднес флягу к губам, сделал глоток и уже собирался передать Петрухе, когда его снова скрутило, и весьма крепко. Он рухнул на колени, выронив сосуд со спиртом и расплескав его содержимое, не в силах совладать с сильнейшей дрожью конечностей. Внутренности скрутило спазмом, казалось, вот-вот, и потроха полезут через горло наружу.

– Эй, что это с ним? – вскрикнула Ольга.

Ворон и Сергей бросились к Максу и поддержали его, не давая упасть, остальные сгрудились вокруг в недоумении и растерянности.

Судороги прошли так же быстро, как и в прошлый раз, и через несколько минут он уже чувствовал себя куда лучше, выблевав выпитый спирт и часть завтрака.

– Какого лешего, а? – выдохнул Макс. – Черт знает что со мной творится!

– Довольно странно для рака, – флегматично заметил Слепнев. – Я бы сказал, очень необычное, хм, течение болезни. Это первый раз такое произошло?

– Второй, – мрачно отозвался Шрайк, – первый был в тот день, когда мы отправились…

– А в каких обстоятельствах произошел первый приступ?

– Да проснулся, стал собираться, хлебнул из фляги…

– Хлебнул спирта? – уточнил внезапно Пустынник.

Наемник кивнул:

– Точно. Получается, у меня такая реакция на спирт? Черт знает что, всю жизнь принимал понемножку, и тут здрасте, приехали.

– Значит, тебе нельзя принимать алкоголь, – подытожил сталкер.

– В логике тебе не откажешь, дружище, – мрачно ответил Макс.

– Так, девочки и мальчики, – вздохнул Игорь, – пятиминутная готовность. Кому надо сходить в кустики, помолиться или написать завещание – сделайте все это сейчас. В городе времени не будет.

– Вверх посматривайте! – напомнил Пустынник. – Тут иногда могут падать куски зданий и балконы.

Они шли по правому тротуару, то и дело перешагивая через человеческие останки. Проезжая часть улицы была забита остовами машин и автобусов. Атмосфера мертвого города угнетала, к тому же снег, скрывший в Иваново самые неприятные детали, здесь отсутствовал, и потому даже те, кому не раз приходилось бывать в подобных местах, чувствовали себя не в своей тарелке.

Максу казалось, будто он своими глазами видит все, что происходило здесь в тот апокалиптический день. Десятки, сотни тысяч людей, пытающихся перебраться через мост на ту сторону реки, перекрытые для движения мосты, солдаты, стреляющие в тех, кого, по идее, должны были защищать. То тут, то там кто-то падает в судорогах, чтобы через несколько минут подняться на ноги и начать убивать своих ближних. Паника, хаос, страх, смерть…

Однако ныне город мертв, да и то только с человеческой точки зрения. Местами сквозь асфальт пробиваются растения, плющ увил стены большинства домов. Каменные джунгли медленно, но уверенно превращаются в обычные, зеленые. Когда человека не стало, дикая природа принялась вновь осваивать некогда отнятые у нее территории. Птицы, кошки в изобилии. Где-то слышится лай собак. Обычных одичавших собак, а не волкарей.

Вот таким стал мир без людей. Пройдут века – и каменные джунгли рухнут, время сотрет признаки того, что здесь когда-то обитали разумные существа с очень своеобразным чувством юмора.

– Давайте немного передохнем, – предложил Слепнев, – мы отмахали уже километра три в диком темпе, многовато для меня с таким грузом.

– Доберемся до ближайшей площади – сделаем привал, – заверил Пустынник. – Останавливаться можно только на открытых пространствах с большим обзором.

Такая попалась всего через квартал: некогда это был скверик с клумбами, а теперь почти что настоящее поле: везде трава да кусты. Только мертвый фонтан в центре остался последним напоминанием истинного назначения территории.

Люди поснимали тяжелые рюкзаки и расположились вокруг фонтана, рассевшись на бетонных блоках.