Звёздные войны. Последствия. Конец Империи

Мышь исчезает, и какое-то время больше не раздается ни звука.

Затем вспыхивают два ярких, словно луны, огня.

Нечто начинает возвращаться к жизни.

Это Костик.

Матрица памяти боевого дроида В1 хранит в себе очень многое.

Он помнит тьму.

Он помнит, как шагал в ногу со своими скелетоподобными собратьями, наступая на окруженную зелеными пастбищами деревню, где укрывались на ночь невинные Невинные, которым не суждено было остаться в живых благодаря батальону боевых дроидов.

Он помнит пронзающие темноту зеленые и голубые лучи, которые режут на части этих металлических солдат одного за другим, дождь искр, похожие на магму ручьи расплавленного металла. И еще странное воспоминание — будто он держит эти лучи в собственных руках, не в двух, но в четырех, крутящихся на месте: вжум, вжум, вжум, вжум.

Он помнит, как танцевал ла-лей, пел для детей. Программу, чтобы их развлекать. Программу, чтобы доставлять удовольствие.

Он помнит три шестерки — вероятно, его обозначение.

Снова тьма.

Матрица его не целостная, и он это знает. У Костика много разумов и много жизней. Некоторые ему известны, другие скрыты. Протокольные программы. Боевые искусства. Военные стратегии. Кукольные представления. Воспитание детей. Все они, пускай и неуклюже, собраны воедино умелой рукой умного мальчика, которому нужен был друг.

Его Костик тоже помнит. Друг. Мальчик. Теммин.

ХОЗЯИН.

Хотя на самом деле он считает мальчика хозяином вовсе не потому, что так запрограммирован. Теммин — хозяин дроида, поскольку Костику не чуждо чувство благодарности. Костик прожил много жизней, все из которых, кроме этой, теперь закончились. Снова обрести жизнь, даже в виде лоскутного одеяла из разных личностей, — особый, редкий и драгоценный дар, и Костик знает, что Теммин — его Создатель.

И соответственно, Теммин — его хозяин. Это справедливо.

Костик выше всего ценит справедливость. И преданность.

И дружбу.

В матрице его разума всплывает лицо друга. В темноте подобно механическим синапсам, вспыхивают участки памяти, и Костик вспоминает, как Теммин, охваченный паникой, отдает ему последний приказ: «Стартуй и лети на Джакку. Найди маму. Защити маму!»

Маму. Мать. Мать Теммина.

НОРРА.

Там, в темноте, — она. В банках памяти дроида вспыхивает, подобно взрыву, новый образ — бластерные разряды, разрывающие его на куски. Костик пытается распространить действие матрицы своего разума на конечности, но те не реагируют. Все диагностические проверки возвращают один и тот же результат: РАЗРУШЕНИЕ.

Все четыре конечности отделены от тела и не реагируют на запросы. Голова дроида тоже частично отделена — гнездо, к которому она крепится, треснуло, но металлический череп связан с туловищем удлиняющимся кабелем.

Матрицу разума омрачает горе. Отчаяние присуще не только живым организмам; дроиды знают, что такое конец существования. Внезапно Костика охватывает беспокойство, подобное яме со скользкими стенами, откуда невозможно выбраться и где полностью поглощается даже свет. Он беспокоится, что мертв, что он не сможет выполнить свое задание, что жизнь, которую дал ему хозяин и Создатель, впустую завершится в этой пустыне, совсем рядом с матерью Создателя.

Дроид желает, чтобы это оказалось неправдой. Костик борется со страхом, что все его жизни в итоге свелись к этому никчемному мгновению.

Но! Диагностика сообщает, что ограничитель, который установил на него штурмовик, теперь бездействует, как и конечности. А потом всплывает новое воспомина- ние — три буквы: РАВ.

Режим.

Автономного.

Восстановления.

«Да».

Костик часто вляпывается в переделки, но анатомическая структура боевого дроида достаточно проста, и он начинает процесс самовосстановления. Кабель, соединяющий голову дроида и его туловище, внезапно втягивается, и гнездо, хоть и поврежденное, раскрывается, вновь принимая в себя основание шеи В1. Опустив голову, Костик вонзает в землю зубастый клюв и, наклоняя его, ползет вперед.

Он повторяет так снова и снова, каждый раз передвигаясь на несколько сантиметров. Процесс медленный и трудный, но он приносит свои плоды.

Оказавшись рядом с ближайшей рукой, он вновь зарывается клювом в песок, но, вместо того чтобы двигать головой вверх-вниз, он поворачивает ее из стороны в сторону. Воют и скрежещут сервомоторы. И опять этого достаточно, чтобы сантиметр за сантиметром сдвигаться вправо, пока туловище не соприкасается с отстреленной рукой. Звяк!

РАВ — режим автономного восстановления. Разъем на боку туловища с гудением намагничивается. Вздрагивая и подергиваясь, неожиданно ожившая рука быстро скользит в сторону тела. Шаровой сустав соединяется с гнездом, и металлические зажимы фиксируют руку.

Костик посылает импульс вдоль конечности. Пальцы шевелятся, рука сгибается. «У меня снова есть рука». Рука — жизненно важное орудие, которое позволяет дроиду, точно воскресшему мертвецу, приподняться над землей и увидеть остальные три конечности: ноги и вторую руку

Он начинает собирать себя воедино — часть за частью, деталь за деталью. Раздаются жужжание и щелчки. Когти из дюрастали подсоединяют к сочленениям провода. Дроид поправляет несколько погнутых ребер. Пальцы его функционируют словно гаечный ключ — вполне достаточно, чтобы закрепить позвоночник, но недостаточно, чтобы выровнять осанку. Левая рука действует не полностью, как и правая нога. Потребуется внешний ремонт.

Но теперь дроид стоит в темноте возле клетки Норры.

Это Костик.

Во тьме джаккуанской ночи Норра вздрагивает и открывает глаза. Что-то не так. Но что?

Что-то изменилось.

Она сглатывает, и ей кажется, будто она давится битым стеклом. Внутри нее все пересохло, а когда она моргает, песок лишь сильнее режет глаза. Поморщившись, она с трудом поднимается, опираясь на руку.

Груда разбросанных частей дроида исчезла. Костик...

Видимо, за ним пришли и забрали, после того как она отключилась. Норра вновь чувствует себя страшно одинокой.

В темноте раздается чей-то крик, который тут же обрывается. Мгновение спустя что-то выкатывается из-за кезиевой установки и с глухим звоном ударяется о ее клетку.

Это шлем — по большей части белый, хоть и испещренный пыльными следами пальцев. Он принадлежит — или принадлежал — штурмовику.

Песок под ним пропитывается кровью.

Вновь раздается пронзительный вопль, и тьму разрывают бластерные разряды. Во тьме что-то движется, и Норра, прижавшись лицом к прутьям, замечает еще двоих бегущих штурмовиков. Они исчезают за кезиевой установкой, и Норра их больше не видит, но слышит их полные боли крики.

Там появляется еще кто-то.

Это офицер Эффни. Он спотыкается, упав на колено, но тут же снова вскакивает и бежит дальше. Он без рубашки, весь в поту, лоб замотан белой тряпкой. В руке его маленький бластер.

Нет! — кричит он, стреляя за спину. — Убирайся! Убирайся от меня, чудовище!

Он — добыча. А потом появляется хищник.

Боевой дроид движется рывками — Норра понимает, что Костик поврежден. Его правая нога каждый раз того и гляди выскочит из сочленения, когда касается земли. Левая рука с выдвинутым лезвием судорожно вздрагивает, но другая уверенно наводит оружие на жертву.

Эффни стреляет, не целясь, и все его выстрелы минуют дроида.

Он бежит к клетке. Сейчас он окажется рядом...

Зарычав, Норра хватает с земли горсть грязи с песком и, когда Эффни пробегает мимо, в панике разинув рот и широко раскрыв глаза, швыряет ее прямо в лицо им- перцу. Он вскрикивает, шаря по физиономии руками.

Этого вполне хватает, чтобы Костик его настиг.

Эффни разворачивается кругом, поднимая бластер, но уже слишком поздно. Лезвие дроида обрубает держащую оружие руку, и та глухо ударяется о песок. Затем Костик поступает с офицером так, как тот сам поступил с Костиком, разделывая имперца по частям, пока рядом с клеткой не остается лишь куча нарубленного мяса.