Worm (ЛП)

По металлической двери нанесли несколько ударов. В воздухе раздался рёв, болезненно громкий, несмотря на стену, поглощающую звук. Рёв был полон ярости и досады.

Раздался лязг затворов. Она почти пропустила его, посреди равномерных, неустанных ударов по металлической двери.

-- Я так голодна, -- голос девушки эхом разнесся по камере. Она была близко.

-- Я знаю, Ноэль, -- ответил Трикстер. -- Ещё немного. Вернись обратно, на другую сторону, подальше от этих людей.

Голос Ноэль звучал так, будто она очень, очень устала:

-- Не могу ждать. Больше не могу ждать. Я чувствую их запах.

"Она хочет есть так же сильно, как я хочу свою "конфетку", -- подумала Дина. -- Разница лишь в том, что она может взять и возьмёт то, что хочет, даже если ей придется съесть одного из нас. А у меня нет такой силы".

Боже, её голова раскалывалась. Хуже того, она знала, что это затишье перед бурей. Её голова будет болеть сильнее с каждым часом, пока ей не захочется умереть.

-- Ты можешь сдерживаться, -- мягко сказал Трикстер. -- Ты не хочешь подходить ближе, чем сейчас. Ты знаешь, на что способна твоя сила. Никто из нас этого не хочет.

-- Нет.

-- А те парни, хоть они и хорошие ребята, но я не уверен, что кто-то из них не выстрелит в тебя, если запаникует. Мы этого тоже не хотим.

-- Я выживу. Не хочу этого, но выживу.

-- Ты останешься в живых. А я? А Оливер и Марисса останутся в живых, если ты взбесишься? Они ведь тоже здесь.

Солнышко заговорила, выкрикнув:

-- Помни об обещании, которое мы дали друг другу.

Ноэль не ответила. Повисла тишина, прерываемая тяжелыми ударами в металлическую дверь, они эхом отдавались в бетонной камере.

-- Ну же, Ноэль. Отойди, прежде чем ты или кто-то ещё сделает то, о чём будет потом жалеть, -- настаивал Трикстер.

Стук продолжался.

-- Пойдем со мной, Круз. Мы можем поговорить одни?

-- Хорошая мысль, -- сказал Трикстер.

Дина почувствовала, как спало напряжение в комнате. Боль в её черепе никуда не уходила. Она принялась за кропотливую работу по переорганизации картинок в голове. Всё равно что строить карточный домик на непредсказуемом ветру. Каждый раз, когда числа менялись, то, что она начала сортировать, рассыпалось.

Придётся дождаться периода спокойствия, прежде чем получится чего-то реально добиться. Пройдёт время и станет легче. Со временем станет не так больно использовать способности.

Она глубоко погрузилась в болезненную работу, и прошло некоторое время, прежде чем она поняла, что удары прекратились. Но собравшиеся в помещении всё ещё ждали. Просто на всякий случай, если Краулер обманывает их, выжидая, пока они не откроют дверь.

Минуты тянулись одна за другой, пока Выверт наконец не отдал приказ.

Дина ослепла. Её сила была слишком хрупкой и болезненной для использования, так что она не могла увидеть, какое будущее ждёт их за открытой дверью. Её сердце стучало в горле, когда она открылась. Первые взводы выдвинулись, распределяясь по комплексу, в поисках Краулера -- не рыщет ли он в каком-нибудь углу подземной базы. Они вернулись и сообщили, что всё чисто.

Выходя из полумрака, она прищурилась на свет флуоресцентных ламп. Следы когтей испещрили наружную сторону броневой двери из цельной стали, каждый глубиной по меньшей мере в пятнадцать сантиметров. Металлическая дорожка наверху была сорвана, и множество ящиков с оружием и припасами было раздавлено или разбросано по полу.

-- Конфетку? -- спросила она. -- У меня болит голова.

-- Можно, дружок. Иди в свою комнату. Я вызову Питтера и отправлю его к тебе.

Со своим вооруженным эскортом она вернулась в комнату. И как подкошенная рухнула на кровать.

Она знала, что пожалеет, но всё равно использовала силу. Она должна была знать. Всего ещё один раз, его можно пережить, и она не будет использовать силу по меньшей мере следующие несколько дней. Или недель, если Выверт ей позволит.

Она сжала покрывало и укусила подушку, когда голова взорвалась болью. Больше половины черновой работы, осторожно собранной за последний час распалось на части, когда она разделила сцены на две группы. Прошли минуты, до того как у нее появилось число.

31,6%.

На четыре процента выше, чем вчера.

Тридцать один и шесть десятых процента -- шанс на то, что однажды она попадет домой.

Интерлюдия 11ё (Шери)

По улице шла девушка в резиновых сапожках, в её волосах мелькала красная прядь. Шла одна, хотя комендантский час начался уже давно.

Достав телефон из кармана куртки, она принялась распутывать наушники. И как эти чёртовы провода умудряются всё время запутываться? Прямо как рождественские гирлянды. Не то чтобы ей раньше приходилось распутывать гирлянды, но она определённо что-то такое о них слышала.

Вставив в уши покрытые мягким пластиком горошины наушников, она начала на ходу перебирать музыку.

J'adore...

Sweet Honey...

Love me, love me, you know you wanna love me...

Love me, love me, you know you wanna love me...

Качая головой в ритм музыке, она засунула телефон в карман.

Она подумала, что могла бы купить что-нибудь, чтобы сворачивать провода наушников, и могла бы купить любимые альбомы, вместо того, чтобы удалять всё, что не нравится. Деньги были. Но тут намечалась определённая привычка и это её останавливало. Всё, что у неё было и всё, чем она каждый день пользовалась, было украдено. Рубашка на теле, обувь, музыка, ноутбук. Ей было любопытно, долго ли ещё она сможет протянуть, не покупая ничего.

Love me, you?

Love me, true?

Сапожки подняли брызги, когда она закружилась, мурлыкая слова песни. Лёгкая морось намочила её волосы, она убрала их с лица, раскинула руки, и позволила капелькам падать на закрытые веки.

Она как будто никуда не торопилась.

Ей удалось прослушать от начала и до конца шесть песен, прежде чем кто-то её остановил.

-- Мисс, мисс! -- его было почти не слышно из-за музыки.

Она повернулась к человеку в военной форме, возрастом около сорока, с лицом, покрытым морщинами. На нём не было шлема, волосы коротко подстрижены, лёгкая щетина на щеках и подбородке, лицо усеяно капельками воды. Она вытащила наушники.

Crazed, kooky, cracked, crazy,

Nutty, barmy, mad for me...

[Одержимый, эксцентричный, сломанный и сумасшедший,

Чокнутый, спятивший, от меня без ума...]

Напев звучал гнусаво и искусственно, раздаваясь из свисавших с ладони наушников.

-- Чего такое?

-- С вами всё в порядке?

-- Со мной всё отлично!

-- Во время чрезвычайного положения объявлен комендантский час. Я не хотел бы сильно вас пугать, мисс, но на улицах банды насильников, убийц и похитителей. Все те, для кого красивая молодая женщина будет добычей.

-- Вы думаете, что я -- красивая? -- она улыбнулась, приближаясь.

-- У меня дочь примерно вашего возраста, -- натянуто улыбнулся он.

-- Это не ответ. Вы думаете, что я -- красивая? -- она ещё больше приблизилась, проведя пальцем вниз по его груди.

-- Да, но, -- он сделал паузу, взявшись с двух сторон за её куртку. Он стянул отвороты вместе, и закрыл молнию до самого верха, поверх тяжёлой коробки, свисавшей с её шеи. -- Вот поэтому-то вам и надо быть осторожнее, понятно? У вас есть где остановиться -- дом или убежище?

Она не ответила. Она нахмурилась и расстегнула куртку, отступив от него на шаг.

Он продолжил:

-- Если хотите, я могу показать дорогу к ближайшему убежищу. Оно новое, чуть дальше отсюда, на Лорд-стрит. Там могут быть свободные места.

-- Мне есть у кого остановиться.

-- Вам показать дорогу?

Она не ответила. Вместо этого она внимательно изучала его.

-- Если вы готовы подождать, я могу подбросить, когда закончу смену. Я освобожусь только через пять-десять минут, но мы пока можем поболтать. Можете пока посидеть у меня в джипе, чтобы не промокнуть.