Новатерра

      Сноровисто выкопав на прогалине могилку, комбат... Комбат на целый час, не менее того, застыл над крестиком из веток. Так навалиѓлось - свет померк! Он выл, как старый волк-вожак, который ушёл за флажки, но не спас стаю от отстрела егерями. Сейчас он хоронил не мальчика Алиѓны, чужого ему ребенка. Сейчас он хоронил Алёнку. Гошку. Риту. Боевых друзей. Свою недавно оборвавшуюся жизнь с её невзгодами и радостями, всем, что стало близким, дорогим, привычным. Безвозвратным... Те, в лагере, еще не знают - их тоже ждет такой вот дикий стресс. Сейѓчас они пока не понимают, что произошло, не осознают размеров Катастрофы и безвозвратности потерь. Они, по существу, лишь переводят дух, дерутся из-за куска хлеба, занимаются сексом, релаксируют. Ликуют - Смерть прошлась косой буквально в миллиѓметре! Но Понимание придет и к ним. Ко всем. Да ещё как! С отѓчаянием. Сумасшествием. Самоубийствами. Убийствами. И тихой смертью по ночам. От смерти. Смерть, смерть, смерть...

      Когда же это кончится?! Когда на выжженную землю возвратится человеческая Жизнь?! Наверное, не скоро. Не сегодня - это уж точно! Ибо - Виктор... Отсюда - первое: ты, гвардии майор Александр Твердохлеб, обязан переѓболеть отчаянием, пережить утрату, перестрадать, пере-сойти с ума намного раньше всех, здесь и сейчас, без прилюдных стенаний, тихо, неѓзаметно, а после встретить общий шок во всеоружии, литой безѓдушной глыбой. Пусть осудят! Главное: было бы кому... Отсюѓда - второе: порядок в общем доме. Пока ты здесь, комбат, расселся, Виктор, возможно, уже начал наводить его. С Толяном и Коляном. С его, security, пониманием справедливости, закона и морали. Со 'Смит&Вессоном'... Поэтому - довольно слёз и воплей, гвардии майор! Труба зовёт! Вечерняя заря. Третьего дня с момента Катаклизма...

      Покончив с горьким ритуалом, он побрёл к молодой женщине. И наткнулся на... игрушку. Что это? Зайчик! Плюшевый. Сухой. Потёртый. Старенький уже. Чуть уловимо отдает 'Палома Пикассо', её дуѓхами. И чем-то еще. Чем-то домашним. Тёплым. Детским. Дорогим. Исчезѓнувшим в Чумном кошмаре... И Александр не раздумывая сунул зайчика в карман: придёт Алина Анатольевна в себя - пусть будет ей напоминанием о сыне, ведь фотографий, вероятно, не осталось. А не придёт - что делать?! Се ля ви! Но было б жаль, воистину чертовски жаль...

      Алина, показалось ему, превратилась в мумию - не сдвинувшись за это время с места ни на миллиметр, не изменив ни позы, ни выражения лица, вглядывалась в небеса. Комбат подумал: провожает душу мальчика... Он не стал даже пытаться привести страдалицу в чувство, просто, запрокинув подобородок и насильно разжав челюсти, влил каплю воды из пластиковой бутылки. Молодая женщина рефлекторно сглотнула и закашлялась, и это стало первым зримым признаком того отрадного факта, что она всё-таки жива.

      - Молодец, солнышко моё знойное! - впервые за два последних часа улыбнулся Александр. - Так держать!

      Влажной сафеткой он протёр лицо и тело спасённой. Ах, что за лицо, ах, что за тело!.. Но адекватного моменту сексуального возбуждения он, вполне здоровый мужчина, не почувствовал даже тогда, когда на руках нёс её, обнаженную, к машине. Сейчас она была для него, своего рода гинеколога, всего лишь пациенткой. А то и новорожденной - для акушера... Но Александр чувствовал: бесчувственное отношение к ней долго не продержится. Уже сейчас он совершенно не желал демонстрировать общинникам - в особенности Виктору и 'пристяжи' его - античной грации формы Алины, на которой из одежды наличествовали только легкомысленные джинсовые шорты да золотой нательный крестик. Пришлось и самому заняться рукоделием: без жалости прорезал кинжалом в шотландском пледе отверстие для головы и облачил в него спасённую то ли как в пончо, то ли как в тунику под поясок из собственного носового платка, благо охват талии позволял и такую вольность в дизайне одежды.

      Идти самостоятельно Алина не могла, лишь бестолково двигаѓла изящными точёными ногами. Со скоростью улитки. Что Алексанѓдра не устраивало, ибо - Виктор... Он снова поднял миниатюрную, чуть выше его подбородка, молодую женщину на руки, а та, крепко обняв горячими руками, застыла на его плече. И всхлипнула. Хороший признак! Возможно... как-то... что-то...

      Что-то будет! Гаянэ, уводя Алину в импровизированный душ, шепѓнула Александру - эти отморозки насильно таскали в кусты девчонку, с которой ещё позавчера 'развлёкся' security, а сам Виктор чуть не избил хромого Андрейца. Тот, видите ли, мужиком его назвал! Да Витёк всех так величает, от Боба-Робки Даниляна до Бориса Моисеева, пусть даже последнее утверждение верно лишь отчасти... Расправе одним взглядом помешал Серёга. Коллективного же похода в кусты он просто не заметил - уединялся в коттедже с Татьяной. При обоюдном, строго говоря, желании...

      Да, что-то будет! Атмосфера накалилась до предела, над предвечерним лагерем витали ожидание и страх. А Док с Куракиѓным - мать их! - доселе не возвратились. Другие же, расположившись полукружьем у костра - подальше от беспредельщиков, - с плохо скрываемой жадностью молча доедали крохи. Вождь, издали наблюдая за племенем, расстегнул кожаный ремешок на правой голени, фиксировавший кинжал в ножнах за высоким голенищем сапога, проверил ход затворной рамы пистолета, защёлкнул магазин в рукояти, дослал патрон - их оставалось всего-навсего четыре - в патронник и вложил оружие, не поставив на предохранитель, в накладной карманчик на бедре. Потом с прибаутками, лучезарно улыбаясь всем и каждому из соплеменников, неторопливо обошёл кострище, присел на корточки перед Анрейцом, поинтересовался, как травмированная нога, воткнул перед ним в грунт и, якобы по забывчивости, оставил малую пехотную лопатку - страшное, как уже говорилось, оружие в умелых руках. А руки-крюки автослесаря внушали уважение! Вот только решится ли он, случись что, выйти на смертный бой? Пусть в гараже и показал себя неплохо, но там, как ни крути, была совсем иная ситуация. Там - оборотни, а здесь - люди! Если считать их таковыми...

      Устроившись прямо напротив Виктора, Коляна и Толяна, комбат принял у Гаянэ 'обильный' ужин - два треугольника ржаного хлеба с полосой тушёнки, две картофелины, горсть обжаренных боровиков, - вздохнул и горестно подумал о том, что как раз такие вот самодовольные ублюдки, каковы эти трое, в отсутствие Закона и Порядка превратят опустошённые Чумой пространства в настоящий ад для тех, кому посчастливилось выжить. И дал себе клятву: стать в новом мире олицетворением Добра! Добра с крепкими кулаками, зорким глазом и непреклонной решимостью творить оправданное Зло...

      - Саня, - шепнула ему Гаянэ, передавая порцию Алины, - будь осторожен, эти выродки уже облизываются на твою девушку.

      - Спасибо, милая! Я всё вижу, - многозначительно прошипел он. - Подавятся!

      Виктор, смолотив по половине ужина Толяна и Коляна, и впрямь ехидно усмехался, поглядывая то на беженку из Одессы, то на него...

      Алина после душа, кажется, пришла в себя. Правда, совсем пока чуть-чуть. Взгляд молодой женщины не стал осмысленным, однако ноги заработали. Уже прогѓресс! Она подбежала к Александру и более не отходила от него, вцепившись в китель. Не могла и есть. Пришлось кормить бедняжку с руки. Комбат незаметно прибавил к её порции один из собственных убогих бутербродов. А сам следил за действиями security...

      Всё, началось!!!

      Виктор встал, отряхнул костюмчик и направился к нему, небрежно пнув на Андрейца чадящий уголек. Чуть сзади, мерзостно ухмыляясь, семенила 'пристяжь'.

      Серёга? Пил себе чаёк, любезничая с Танькой... Серёга! Как поступит он?! Не сговорились ли в отсутствие комбата?! Вполне возможно. Братуха, типа, станет лидером, а этот... Знать бы! У Серёги 'Тульский Токарева'. 'Макарову' с 'тэтэхой' не тягаться, учитывая её длинный ствол и огромную начальную скорость полёта остроконечной пули. Впрочем, останавливающим действием она практически не обладает, прошьёт насквозь, а значит, вероятно, ещё побарахтаемся... Хотелось бы! И не хотелось, чтоб Серёга - с ними...