Ключ власти

И едва жизнь начала налаживаться — вновь планета войны посылает своих дьяволов.

Астроном понял, что не сможет видеть в газетах сводки о потерях, фотографии руин. Если бы не семья — впору наложить на себя руки, не дожидаясь, пока «тёмная звезда» с рёвом обрушится на Мир.

«Это какой-то суд Господень над землёй, которая не умеет собой распорядиться!..»

— Надо срочно телеграфировать в столицу, — сдавленно проговорил он, опустив голову. — В имперскую канцелярию. Под грифом «строго секретно». Они должны знать… Но население пугать нельзя. Будет паника… Пусть поживут спокойно хоть семь месяцев.

— Надо рассчитать траекторию «тёмной звезды», — заметил аспирант, кое-как уняв нервный озноб, — вычислить место её падения.

Из формулы «наука и жизнь» он запомнил лишь первое слово, а второе выкинул. Слишком молод. Будь у него дети, он думал бы иначе.

— Займитесь этим, коллега, — вяло махнул рукой приват-доцент. — А я сделаю свои расчёты — сколько будет стоить фунт хлеба в следующем году.

Три месяца спустя.

Святая Земля, праздник Благодарения.

— Какой наплыв паломников!.. — стоя у окна, принц Церес глядел на запруженную народом дворцовую площадь.

Здесь, в субтропиках, осенний месяц листень был тёплым и ласковым. С имперского юга, где холодные ветра уже срывали жёлтую листву, люди ехали на поклонение в плотных сюртуках, капотах и манто, но на подъезде к Девину переодевались. Шляпки сменялись чепцами, манто — накидками скромных цветов.

В Девин — сияющий бело-жёлтый город храмов и реликвий — поезда, пароходы и дирижабли прибывали наполненные до отказа. Тысячи и тысячи богомольцев стремились поклониться живоносному гробу Девы-Радуги. Места в гостиницах бронировали по телеграфу, за месяц до прибытия. А жаждущие побывать в Святой Земле всё ехали и ехали!

— Правда ли, что главный келарь арендовал военные палатки?

— Да, мы их сдаём за символическую плату, — отозвался патриарх. — Примем всех. Хвала Ветру и Радуге, давшим добрую погоду нивам и достаток людям…

Престол первосвященника вёл широкую торговлю. Повсюду шла продажа образков, чёток, молитвенников и духовных книг, икон и статуэток. Наперсное Божье Око монахи предлагали на любой вкус — от дешёвых медных до узорных золотых. На площадях, на высоких помостах, играли моральные пьесы и сцены из Писания. В павильонах волшебный фонарь показывал картины — жития святых, истории мучеников и торжество церкви.

— Я заметил — вы продаёте даже проповеди на граммофонных пластинках, — выпустив сигарный дымок, принц полуобернулся к патриарху.

— Надо идти в ногу со временем, — улыбнулся владыка.

В его просторном кабинете царила зеленоватая тень плюща. Пахло чужеземными благовониями — дары Вейских островов! — над латунными чашами-курильницами поднимались струйки пряного дыма. Патриарх восседал в роскошном резном кресле красного дерева; на верху высокой спинки — позолоченное Око и выпуклая надпись дугой: «Отец Веры». Владыка любил свой титул.

Крупный, ширококостный патриарх — с квадратным, бронзового оттенка лицом, прямым грубым носом и большим ртом — походил скорее на мужлана. Изъяны его внешности искупались вежливой тихой речью, безупречными манерами и обширным умом.

По возрасту наследник Синего престола годился ему в сыновья, а по стати… Особа царских кровей! Седло, плавание и гимнастика сделали его сильным и грациозным, как античная статуя, а лощёное лицо с тонкими усиками излучало спокойное, уверенное превосходство. Сероглазый брюнет — недаром у Цереса слава первого сердцееда в Двойной империи.

Их так и хотелось поменять ролями. Одеть принца в наглухо застёгнутую рясу с жёстким стоячим воротом. Высокий, надменный, он читал бы проповеди, блестя глазами, вкладывая в слова пафос и чувственность. Прихожанки обмирали бы, лишаясь чувств. Храм всегда был бы полон, старухи бы дрались за очередь в исповедальню… А патриарха — кряжистого, с тяжёлыми руками, с брылями на щеках — в жандармы, наводить порядок и чинить расправу. Все б издалека узнавали его массивную фигуру и трепетали в страхе. Тянулись бы в струнку, а простой люд — сразу на колени, в грязь.

«Мне и так свыше дано судить и карать. Я без эполет, без сабли — а мне земные поклоны кладут. Выйду из врат — все падают словно колосья под серпом. Тот серп в моих руках… — Патриарх молчал, заставляя Цереса волноваться. — Красив Его Высочество, хорош… пост, воздержание, молитвенное бдение — и прямо-таки пророк выйдет. Куда уж мне!.. за молодостью не угнаться — кость раздалась, чрево наел. Грешен, люблю сытно поесть. Только, милый принц, слаб ты. Вспыхиваешь ярко, да сгоришь быстро… Сломают тебя. Тут нужна становая сила. Встанешь на череду молебнов, служишь две и три недели, сколько надо. Голова как котёл, глотка лужёная, ноги как тумбы — меня не своротишь. А пузо… пузо голос даёт!»

— Эрцгере, — патриарх обращался к принцу кратким титулом, — посетите храмовый театр. Труппа Красного царя Яннара представит «Мученичество Девы-Радуги».

— Увольте, Ваше Святейшество. Нет ни малейшего желания смотреть, как четвертуют нашу небесную заступницу. Ещё ребёнком я предпочитал быть запертым в тёмной комнате, лишь бы не видеть этих кровавых сцен.

Патриарх скользнул глазами по форме принца. Тёмно-синий мундир жандармского полковника… Он так впечатлителен? кто бы мог подумать!.. А ведь Его Синего Высочества полк известен как карательный… Но сам принц на усмирения не ездит. Избегает кровавых сцен.

«Любопытно, принц, для чего вам воинская часть, приученная к крови? Охраняют вас гвардейцы — а зачем наследнику головорезы?.. Хотя его адъютант на живодёра не похож». — Патриарх искоса взглянул на прапорщика, застывшего у дверей в ожидании. Очень молодой, тонколицый, худой и бледный… однако породистый. Судя по росту, обещает стать сильным и гибким бойцом.

«Если сердце не подведёт. Что-то губы у него синеватые…»

— Будут и другие представления. «Битва Ветра-Воителя на берегу Ярги», «Победа инквизиции над еретиками-меченосцами»…

В тишине кабинета от патриарха не ускользнуло тихое хмыканье. Кто это позволил себе?.. никак малокровный адъютант?

— Победа… — задумчиво произнёс Церес, с непринуждённым изяществом положив окурок сигары в одну из выемок большой пепельницы чёрного фарфора. — Двести лет празднуете — не наскучило? или остались сомнения?..

— С ересью мы будем сражаться всегда, — мягко, но непреклонно сказал владыка.

— Мне кажется, Орден меча не настолько мёртв, как принято считать.

— Избегайте секретных обществ, Ваше Высочество. Они соблазняют древним знанием, но их учение — ложь и отрава, — отечески предостерёг патриарх.

— Важные дела вершатся втайне. Но где в наш век найти верных людей?..

Владыка сделал адъютанту властный знак: «Удалитесь». Помедлив, бледный прапорщик дождался жеста Цереса и лишь тогда вышел с поклоном.

— Этот юноша с тонким лицом — надёжен? — напрямик спросил патриарх.

— Полагаю, вам известно, что в моём полку много людей, которым больше некуда идти. Каторга, виселица, расстрельный плац — или полк.

— Отец Небесный!.. в чём же провинился такой худосочный парень?

— Оставьте ему его тайны, отче.

— Слушаю вас, эрцгере. Зачем вы приехали в Девин?

— Суть дела я уже объяснил. — Принц держался величаво, но в его голосе звучало напряжение. — Мне нужны верные сподвижники…

— Мудрый выбор очевиден, — речь патриарха зажурчала, словно медовый ручей. — Остатки запрещённых орденов — или знамя истины?.. Святая церковь Грома даёт верным сынам благословение… и помощь, словом и делом.

— Объединить империю, — сквозь зубы молвил принц, повернувшись к окну. — Из Двойной — сделать единую.

— Своевременно ли?.. Урожай богат, цены снизились, бедняки сыты, а бунтов всё меньше. Во времена благополучия лучше решать дела мирным путём — через парламент, прессу. Обещаю вам свою поддержку.

— Через четыре месяца это благополучие рухнет. — Принц остро и жёстко взглянул на владыку. — Сейчас к вам едут сытые — вскоре прибегут отчаявшиеся.