Инверсия

Пацан оказался, что называется, полным дубликатом папаши. Едва выпав из поля зрения родителя, он тут же приосанился, задрал нос и стал с пренебрежительным видом осматриваться вокруг. Потом он по-хозяйски прошёл к мягкому креслу и вольно раскинулся в его глубинах, задрав ногу в умопомрачительной кроссовке на подлокотник.

— Ну, и чему же ты хотел бы научиться? — Клюев мгновенно оценил произошедшую метаморфозу.

— А вы можете научить меня злу? — вкрадчиво осведомился отпрыск славного бизнесмена, заранее исполнившись презрения по поводу возможностей будущих учителей.

У Клюева даже руки опустились.

— Чему? — недоумённо спросил он, полагая, что слух сыграл с ним скверную шутку.

— Злу! — гораздо громче повторил пацан и вызывающе оттопырил нижнюю губу.

— Зачем? — кратко поинтересовался Макс.

— Потому что зло всегда побеждает, — ещё более презрительно, как полному недоумку, объяснил малолетний сатанист, вероятно, насмотревшийся западных ужастиков. — Все вокруг должны подчиняться мне.

— Это почему же? — усмехнулся Клюев.

— Потому что все вы дерьмо по сравнению со мной! — с безмерным убеждением заявило юное дарование.

Тон его не допускал сомнений.

— Да ну? — мягко удивился Макс, и в глазах его мелькнула опасная искра. — Я сейчас докажу тебе обратное.

Невзирая на негодующее шипение, он выволок ещё не оперившегося хозяина жизни из кресла и аккуратно поставил на ноги. Затем взял его за шкирку и повёл из кабинета. Так они и предстали перед папашей — Макс с непроницаемым лицом и красный от возмущения отпрыск, не успевший накинуть накинуть на себя благообразную личину.

— Эт-то что такое!? — С грозно нахмуренными бровями уважаемый бизнесмен начал приподниматься со стула, сверля Клюева уничтожающим взглядом. — Да я тебя сейчас…

В глазах пилота опять мелькнуло нечто неуловимое, и источающего гнев посетителя враз повело обратно.

— Ваш мальчик не сможет заниматься в нашей школе, — вежливо сообщил Макс, стараясь не смотреть на растерянную Машу. — Рекомендую подыскать ему другое заведение.

— Да, — неожиданно вяло согласился вельможный родитель. Он неуверенно встал, напоминая движениями плохо отрегулированный механизм, взял мальчишку за руку и тихо пошёл к двери. У порога он остановился, слегка повернул голову и совсем уж задушенным голосом выдавил: — Извините за беспокойство.

— Ну что вы! — Клюев являл собой образец воспитанности. — Всегда рады помочь. Прощайте.

Дверь за визитёрами бесшумно закрылась.

— Извини, подружка, — виновато сказал Макс, повернувшись к укоризненно взиравшей на него девушке. — Не смог удержаться. Достал меня этот шкет.

Некоторое время в кабинете царила полная тишина. Маша отвернулась к окну и что-то там сосредоточенно высматривала. До чего же Макс с Никитой похожи, думала она. Конечно, не внешне, а некой внутренней наполненностью. Целостностью какой-то, не допускавшей под давлением извне ни компромиссов, ни уступок. Словно они родились и выросли в одной семье, а потом почему-то попали в разное окружение. Наверное, имелись тому скрытые причины, но Маша пока о них не догадывалась…

Наконец, когда пауза уже затянулась почти до неприличия, она вновь глянула на Клюева и как-то неуверенно кивнула:

— Может быть, ты и прав. Сколько можно объяснять незрячим, какого цвета радуга…

1

Дорин, закинув ногу на ногу, удобно расположился прямо в воздухе. Рядом с ним прохаживался Тёрнер, задумчиво терзая себя за нос. Седых, утопая в мягком кресле, сидел, закрыв глаза. Из-за массивной дубовой двери доносился гомон перемены. «И ничем они не отличаются от обычных детей, — думал Женя. — По крайней мере, вопят и носятся точно так же, как мы когда-то. Вот только мы в их возрасте даже и не подозревали, что одним усилием воли можно менять мир. А эти уже входят во вкус, только успевай приглядывать. Натурально, экзерсисы пока самые невинные, но всё же, всё же…» Справа, заходя на очередной виток, прошелестел подошвами по толстому ворсу ковра Тёрнер, и Седых невольно приподнял ресницы.

— Хватит маячить, Брюс, — недовольно произнёс он. — От тебя голова кругом и ветер.

— Плохой сон приснился? — тут же поинтересовался Дорин. — Расскажи — полегчает…

— А ты, Раф, — буркнул Женя, — не висел бы под потолком в непотребном виде, а то, не ровен час, кто-то из учеников заглянет.

Израильтянин сразу сверзился в моментально возникшее под ним кресло и укоризненно заметил:

— Вообще-то, они без стука не заходят. Учительская всё-таки.

— Как дети малые, — обвиняюще уставив на него палец, сказал Седых. — Кобыша на вас не хватает.

— Дима сейчас далеко, — мечтательно протянул Дорин. — Его Бородин к себе зазвал. Что-то они там придумали. Кстати, — неожиданно вспомнил он, — давно хочу спросить, как тебе Вовчик Потапов? По-моему, очень смышлёный малыш. Он у меня, видишь ли, уже слабыми взаимодействиями интересуется.

— А Оля Непряхина, — подхватил Тёрнер, — на моих занятиях усваивает дистанционную работу с компьютером. Без клавиатуры и «мыша».

— Вы не слишком увлеклись, ребятки? — совсем остервенел Седых. — Им же по восемь лет! У них же ещё нет адекватного подхода к реальности. А ну, как зацепят что-нибудь — потом хлопот не оберёшься.

— Ты зачем это, Женя? — удивлённо моргнул Тёрнер. — Мы новое поколение отращиваем. Они лучше нас будут.

— Смотри, не отрасти что-нибудь колючее, — фыркнул сибиряк. — У детей порог ответственности исчезающе мал. Для них весь мир — игра.

— Чудак ты! — примирительно проворковал Дорин. — Какая муха тебя укусила? Киплинг доморощенный! У нас же натуральный симбиоз получается. Мы делегируем им свою ответственность, а они демонстрируют нам, как надо играть по-настоящему. Понимаешь? Не в наши взрослые, натужные и ублюдочные игры, а воспринимая мир как огромное радостное откровение. Тебе ли не знать об этом!? А ты — порог ответственности…

— Не все дети — ангелы, — упёрся Седых. — Попадаются и исключения. Можешь хотя бы у Клюева поинтересоваться.

— Да, вздохнул Раф. — Попадаются. Но у нас таких нет. Ты же сам принимал участие в отборе.

— Принимал. Поэтому и сомневаюсь.

— Есть основания?

— Есть наблюдения! Тот же Вовчик Потапов после твоей, кстати, физики надумал проверить, так ли уж стабильно электронное облако в атоме гелия.

И сотворил вполне действующий образец, увеличенный до видимых размеров. Под столом, разумеется. Пришлось объяснить неразумному всю пагубность подобных экспериментов. А заодно и модель ликвидировать…

— Так, а я о чём? — Дорин томно потянулся. — Ответственности с нас никто не снимал. Мы для этого, в частности, к ним и приставлены.

— А если он у тебя в следующий раз сподобится дырки из моря Дирака выковыривать, ты сможешь удержать ситуацию?

— Мал ещё, — миролюбиво сказал Раф. — Ему такое и в голову не придёт. Это уже следующий уровень абстракции.

— Теоретик! — рыкнул Седых. — Смотри, не проворонь! Они через пару-тройку лет всех нас за пояс заткнут.

— Не преувеличивай. Мы тоже на месте не стоим.

— В самом деле, Женя, — Тёрнер решил поддержать товарища, — что это ты сегодня заелся на ребят? Надо только радоваться, что они так быстро развиваются.

— А твоя Непряхина, — в запальчивости обернулся к нему сибиряк, — для того, чтобы побыстрее разобраться, что к чему, скоро распылит на составляющие всю компьютерную сеть, и экономике родной планеты придёт кирдык!

— Ну ни на минуту нельзя одних оставить! — театрально возмутился Кобыш, соткавшись из воздуха непосредственно за креслом, занимаемым Дориным, — Чем вы лучше малышни? Те хоть не ведают, что творят, но вы-то— взрослые люди!

— А-а-а! Вот и начальство пожаловало! — Дорин заметно повеселел. — Ты не поверишь, Дим! Женька, уравновешенный наш, пар спускает.

— Потому что достали! — нервно заявил Седых, хотя было заметно, что эмоции уже пошли на убыль. — Если бы ты, командир, появился на пять минут пораньше, тоже принял бы участие. Тема больно интересная!