Джонни Бродвей

Действительно. Ясно, как божий день, что тот, кто приглашает такого обормота, как Хан Шан, разделить сомнительные удовольствия, на самом деле преследует иные цели, нежели веселое времяпрепровождение.

— Значит, я так понимаю, — сказал я, — вы хотите нанять меня для того, чтобы я зацепил этого Теруо и вышиб его с вашей озерной собственности.

Он выглядел слегка смущенным.

— Ну, — промямлил он, — в каком-то смысле.

— А что такое? Где этот фонтан?

— В Циньдао.

Я нахмурился:

— Но Циньдао оккупирован японцами.

— Ну, — признал он, — в общем, да.

— Так как же я должен прогнать Теруо с земли, если в ответ на ваши притязания он может просто-на-просто позвать морских пехотинцев?

— Это не самое страшное, — торопливо проговорил он. — Фонтан-то, собственно, находится в амулете.

Кажется, я выглядел полным болваном.

— Фонтан нарисован на амулете?

— Нет, он внутри амулета.

Я сжал свой стакан с коктейлем.

— Я понимаю, что мечи могут быть в фонтане, но как фонтан мог оказаться в амулете?

— Это метафизический фонтан, — просто ответил он. — Он может оказаться везде, где захочет.

По-моему, в этом было столько же смысла, сколько и во всем, с чем связаны бессмертные.

— Прекрасно, — сказал я. — Белиссимо. Как выглядит амулет?

— Он сделан из двухцветного золота, красного и белого. Размером он с медную монету, с одной стороны покрыт письменами, а с другой — изображением Дверных Богов.

— Так почему же эти Дверные Боги не стерегут фонтан сами?

— Не знаю. Не я устанавливаю правила.

— А где амулет может быть в Циньдао?

— Думаю, на шее у этого бандита. Я сам носил его на шее.

Я стряхнул пепел в хрустальную пепельницу.

— А где в Циньдао искать этого прохвоста Теруо?

— Не знаю, где он живет, но, наведя некоторые справки, я выяснил, что он является персональным богом 142-го батальона военной полиции, расквартированного в Циньдао, стало быть, его можно найти в окрестностях казармы.

— Ага! — Я отхлебнул коктейль и в который уже раз пожалел, что не заказал бурбон.

— Что ж, — сказал я, — было очень приятно с вами познакомиться. Надеюсь, вы знаете, где выход.

Его лицо вытянулось дюймов на четырнадцать.

— Вы не поможете мне? — прошептал он.

— То, что вы натравливаете меня на бессмертного, уже само по себе достаточно скверно, — сказал я. — У бессмертных долгая память, по не зависящим от них причинам. Но бессмертный со своим собственным батальоном японских имперских головорезов — слуга покорный!

— Но, мистер Чан, — это ваш патриотический долг: вы должны сделать это для своей родины!

— Расскажите это морским пехотинцам, — сказал я. — Если у вас такие строгие понятия о патриотизме и родине, то прежде всего не следовало проигрывать амулет.

Хан Шан высокомерно вскинул голову:

— Ваш дедушка по материнской линии без промедления взялся бы за эту задачу.

Я намеренно задвинул обратно манжеты, открыв волосатые запястья. Упомянутый дедушка — взбалмошный эгоманьяк с большой палкой и на моей шкале привязанностей стоит не выше остальной семейки, о которой вы уже проинформированы.

— Прелестно, — сказал я. — Вот к нему и обращайтесь, если угодно.

— Но… где мне его искать?

Я пожал плечами и выпустил струйку дыма.

— Боюсь, что не знаю. Мы как-то выпустили друг друга из виду.

И это, рад сообщить, было истинной правдой.

Слезы вновь покатились по лицу Хо.

— Пожалуйста, мистер Чан! Вы должны помочь мне! Если я в ближайшее время не верну мечи, остальные бессмертные это обнаружат!

— И тогда вам не позавидуешь, да?

Он зарыдал громче, не забывая прихлебывать мао-тай.

— Если бы я не был столь суров к By Меню во время того суда!

— Ах вот как? В самом деле?

Слезы начали капать на халат.

— Да! — стонал он. — Я настаивал на самом суровом наказании за предательство.

Теперь я начал понимать, почему он так стремился переменить тему, когда речь зашла о судьбе By Меня.

— И как же все-таки вы наказали этого бессмертного? — спросил я. — Его же нельзя убить.

— Нет, — он залпом осушил бокал. — Но его можно приковать цепью на четыреста лет в Аду, Где Ваши Внутренности Едят Собаки и Дикие Свиньи.

— Действительно, звучит жутковато, — сказал я. — Но насколько я понимаю, старый By Мень в любом случае скоро выйдет из заключения. — Я улыбнулся гостю. — Возможно, он как раз успеет к суду над вами.

Хан Шан начал подвывать.

— Неужели вы не вернете мечи, мистер Чан? Не знаю, что мне делать — я ведь не воин и не вор!

— Я тоже, — сказал я. — Да будет вам известно, — я помахал рукой. — Действительно, в годы своевольной юности я брался выполнять различные поручения определенных выдающихся личностей. Но потом я бросил это занятие, открыл ночной клуб «Джонни Бродвей», и дела мои пошли очень успешно. Не сомневаюсь, что такой честный человек, как ты, способен оценить мое преображение.

Он зарычал на меня.

— Я прокляну тебя! — крикнул он. — Я бессмертный! Я могу превратить твою жизнь в кошмар!

Я вновь вытянул манжеты. Сейчас он был у меня в руках.

— Ну что ж, давай. — Я тоже перешел на «ты». — Если сделаешь это, я буду знать, кто это подстроил. Пара словечек в нужное божественное ушко, и будет Рай для Собак и Диких Свиней.

Его начало трясти. Он отхлебнул мао-тай прямо из бутылки.

— Я дам тебе денег! — сказал он.

— Разве ты не все проиграл?

— Я проиграл все, что имел при себе. Но я ведь бессмертный, и шатаюсь по свету уже давно — я знаю, где спрятаны сокровища.

Я сделал вид, что пристально разглядываю ногти, при этом мысленно оценивая состояние своих финансов. Хотя дела в клубе шли неплохо, некоторые нововведения никогда не помешают. К примеру, оркестр, состоящий из настоящих джазовых музыкантов, скажем, импортированных с Бэйсин-стрит. Кордебалет в блестящих нарядах. Возможно, талантливый специалист по коктейлям, вывезенный из Штатов, — с тех пор, как там ввели сухой закон, найти хорошего бармена не проблема.

И если я сумею вытрясти достаточно из этого обалдуя, то, возможно, я даже смогу заняться тем, о чем мог только мечтать, — стать театральным импресарио. Каждый год ездить в Нью-Йорк и Лондон, смотреть новые шоу и решать, какие из них привезти к нам на Восток.

— Сокровища? — сказал я. — Какие-нибудь горшки со старыми монетами, зарытые бережливыми крестьянами.

— Нет! Настоящие сокровища! Серебряные слитки! Старинная бронза и фарфор! Золото! Камни!

— Приготовь всего побольше, — сказал я. — Если я возьмусь за это дело, то потребую плату вперед.

— Зачем? Я могу заплатить тебе, когда ты все сделаешь, когда украдешь…

— Я не собираюсь красть мечи, — сказал я и, прежде чем у старого монаха начала дрожать челюсть, добавил: — Это было бы крайне неразумно, учитывая, что объект окружен батальоном копов. Я собираюсь добыть амулет тем же самым способом, каким его добыл Теруо, — отыграю его. А для этого мне нужна ставка.

Он смотрел на меня с надеждой.

— Так вы возьметесь за это, мистер Чан?

Я притворно нахмурился.

— Возможно, — сказал я, — но тебе следует позаботиться о том, чтобы мне захотелось это сделать.

Не буду утомлять вас перечислением подробностей нашего соглашения, скажу лишь, что когда я выпроваживал Хан Шана из клуба, я широко улыбался, а он озадаченно хмурился. Ему действительно следовало бы больше заботиться о своем фонтане, не вдаваясь в денежные дела. Финансовая сметка, как говорится, не относится к числу его достоинств.

Моя улыбка, однако, сползла с лица в тот момент, когда я повернулся и вошел обратно в клуб, при этом даже «Убежим из дому, детка» в интерпретации Бетси Вонг не улучшили моего настроения. Я было присоединился к оркестру и даже пробежался пальцами по клавишам в надежде на то, что «Техасский жалобный блюз» развеет мою озабоченность, но этого не случилось. Мне оставалось только сесть за стойку, заказать еще одного «кузнечика» и крепко задуматься.