Ренегаты темного тысячелетия (ЛП)

— Смотри, брат, — сказал седой ветеран. Гауст был сержантом Вадета, но тот уже почти покинул отделение старого воина ради присоединения к элите Злобных — Очернителям. В случае удачного исхода битвы, если бы Вадет проявил те жестокость и эффективность, на которые, как он знал, был способен и которые показывал в ходе последней карательной кампании в Геклионском скоплении, ему было бы гарантировано место среди Очернителей.

Гауст указал залатанным пальцем перчатки. Та была от другого доспеха, в сущности, из другого ордена. Один из технодесантников наспех ее перекрасил, но невзгоды войны и проявленное самим Гаустом пренебрежение уходом дали старым цветам и изображениям проступить сквозь черно-желтый раскрас Злобных Десантников.

— Видишь. Одни — пираты. Другие — рейнджеры. Все они изгнанники, застрельщики и забияки. За какие бы запасы они ни сражались, те должны стоить всей этой крови.

Две группы эльдар убивали друг друга. Зеленое поле боя, теперь изуродованное огнем и трупами, покрывали лежащие тела. Сооружение, куда все пытались войти, показалось Вадету чем-то вроде гробницы. Возможно, это был арсенал, как предположил Гауст. В любом случае, слишком ценная добыча, чтобы оставить ее без внимания.

Поступил приказ от капитан Виньяра, наблюдавшего за конфликтом с «Чистилища» на нижней орбите над головами. Корабль был столь огромен, что виднелся в ночном небе, тесня двойную луну и заслоняя собой звезды. Если ксеносы и заметили его, то им, похоже, было все равно. Значение имела только гробница из белой кости и трофей внутри.

Тридцать ног в тяжелых сапогах затопали по склону, еще сильнее калеча некогда буколический пейзаж. Вадет шел впереди вместе с Гаустом и остальной частью отделения. Сперва раздались боевые кличи, извергшиеся из уст всех Злобных, а затем болтеры. Когда Вадет был скаутом, надзиратели учили каждого неофита стрелять короткими очередями.

— Берегите патроны! — часто рявкали седые наставники. — У вас на клинках и во рту есть зубы. Пользуйтесь ими, но знайте, что это не самое верное оружие.

Тело ксеноса дернулось, когда в него попал один из выстрелов Вадета. Плащ с капюшоном, легкая бежевая броня, похожая на волокнистую шерсть — доспех чужого не защищал от массореактивного заряда. Он резко взорвался, ноги отделились от тела, окатив его сородичей и врагов кровью. Отвлечение помогало. Оно сеяло дальнейшую неразбериху. Еще одна очередь. Вадет потратил всего шесть жалких зарядов до того, как вступил в бой с пилой.

Гауст сражался киркой. Оружие имело генератор силового поля, которое проявляло себя крошечными разрядами электричества на бойке. Струйки коронных разрядов медленно ползли по рукояти, стекая со смертоносного острия, пока Гауст продолжал бить, как заведенный.

Эльдар были более искусны в ближнем бою. Вадет сражался с одним из них. На том был черный сегментированный доспех явно насекомоподобного аспекта, с шипами на плечах, локтях и коленях. В беспорядочной рукопашной, вспыхнувшей на по большей части бесплодных равнинах, обе группы сошлись с космодесантниками.

Вадет получил удар по верхней части доспеха. У эльдара был энергетический хлыст, который зацепился за руку и продолжал прожигать керамитовую оболочку основы. Несмотря на боль, Вадет схватился за туго натянутый кнут и рванул врага к себе. Голова врезалась в лицо ксеноса, вдавив нос и большую часть левой скулы. Лицевой щиток Вадета окатило дождем из крови и костей, и обвивавший руку хлыст обмяк. С его помощью воин задушил еще одного ксеноса.

Осталась лишь горстка. Невзирая на явные различия, они собрались вместе. Их окружили вскинутые болтеры, непрерывно уменьшающееся кольцо силовой брони цвета желтой желчи стягивалось вокруг них, словно петля палача.

После этого, после момента, когда Вадет обернулся к Гаусту, чтобы сравнить истории о доблестных свершениях в бою, он помнил только фрагменты. Помнил грудь Гауста с вскрывшим ее провалом. Сержант что-то бормотал, с нижней губы стекала кровь, а внутренности медленно превращались в жидкость. Вадет не мог понять, что происходит. Его взгляд переместился на убийцу Гауста.

Ауспик засоряло перемолотое месиво, которым был заражен воздух, что бы это ни было. Обзору мешала та же лиственная каша, которую Злобные потревожили при наступлении по равнине. Вадет увидел очертания силовой брони. Они находились достаточно далеко, чтобы быть смутными, однако не настолько далеко, чтобы он не узнал мелтаган в руках у фигуры.

Новые крики, на сей раз не боевой пыл, а спешка. Перегруппироваться. Передислоцироваться. Выжить.

К Вадету подкатился какой-то предмет. Он взглянул на то, что с безобидным видом лежало под ногами. Граната взорвалась. Мир для Вадета почернел. Через какое-то время он очнулся в камере.

Вспыхнул свет. Он был не резким, однако после глубокой темноты Вадету потребовалось несколько секунд, чтобы приспособиться. Двое рядом с ним были эльдар, по одному с каждой стороны. Вадет запоздало осознал, что сторон было три, и Злобные Десантники являлись одной из них. Они все были пленниками. Фигура с мелтаганом, авангард другой силы, банды отступников. Злобные либо проиграли бой, либо оставили Вадета, сочтя его мертвым.

Из груди Вадета что-то торчало. Он только что это заметил, но сразу после этого оно начало жечь. Оковы на запястьях и лодыжках распались и с громким лязгом упали на пол. Не было времени схватиться за жгущий кожу предмет. Эльдар тоже оказались на свободе. В их глаз было нечто… Вадет увидел ярость. Безрассудную. Чистую. Он был ее объектом. Ксеносы, ощерившись, бросились на него. Никакого оружия, только мускулы и решимость.

Вадету было больно. Он был замедлен. Над ним поработали гораздо больше, чем над товарищами по заключению. Ксеносы были худыми, но тем не менее сильными и в хорошей форме, невзирая на плен. Один забрался Вадету на спину, и тот забился, пытаясь его сбросить. Второй обрушил на лицо, торс и шею град ударов. Из-за той же слабости Вадет плохо защищался. Изо рта вновь хлынула кровь, он выплюнул зуб, а на краю зрения стала неуклонно наползать чернота. Он понял, что его забивают до смерти. Если ничего не изменить, Вадет умрет, несмотря на свои размеры.

Первым разрослось непокорство уготованной участи. Оно заставило снова подняться с коленей. Оно продлилось несколько секунд, а затем терзавший его тело ксенос вышиб из-под него дрожащие ноги. Его гортань раздавливали, две костлявых руки обхватили ее и сжимали. От пинка в висок перед глазами полетели искры и раздалось зловещее глухое стучание.

Быть уложенным этой мразью шло вразрез со всем, за что стоял орден. Вразрез с чувством превосходства и ксенофобией, с верой в свое преимущество и нетерпимостью к любым отклонениям. Эти создания были мерзостью. Они во всех отношениях уступали Вадету.

Не потерпи, дабы чужак жил.

Выбитая челюсть помешала Вадету произнести слова вслух, однако он прочувствовал каждое из них. Он почувствовал, как внутри забил источник ненависти, который, обжигая, поднял его на ноги. Воин взревел, издав искаженный и нестройный звук неоспоримого бешенства. Он сокрушил тварь на спине, впечатав ее в стену. Вторую он забил насмерть локтями и кулаками. Спустя считанные секунды все кончилось, и остался только покрытый кровью и возбужденный Вадет. Снова вспыхнул свет, столь яркий, что пришлось прикрыть глаза окровавленной рукой.

Перед ним снова стояла фигура. Она говорила тем же голосом, что и раньше.

— Что есть вернейшее оружие?

Вадет не мог ответить. Он едва мог смотреть. Опустив руку, он готовился к бою, когда увидел сержанта в облачении цвета черного угля и желтой желчи.

Злобные Десантники. Мой орден.

На самом деле это был не вопрос. Просто часть их мантры. Другую часть Вадет физически выразил избитыми телами у своих ног.

— Посмотри вниз, — произнес сержант. Его звали Кастор, и на нем была часть брони Гауста, а также его силовой молот. За такое оружие можно убить.

Из груди Вадета торчал похожий на камень осколок багрового цвета. Взглянув на него, воин почувствовал, что ненависть вновь разгорелась, однако он смог ее обуздать.