Ренегаты темного тысячелетия (ЛП)

И Хонсю, и Анворама отбросило на стену, но Железный Воин пришел в себя первым. Прицелился — и сделал один выстрел точно в правый окуляр Анворама.

Воин грузно завалился назад и сполз по наклонившейся стене, оставляя на ней след из кусочков мозгового вещества. Хонсю выдохнул, сплюнул скопившуюся во рту кровь, и тут «Шэньдао» содрогнулся во второй раз.

Взяв у одного из мертвых Ультрадесантников цепной меч и собрав оставшиеся болтерные обоймы, Хонсю перекинул через плечо бесчувственное тело навигатора и направился к ближайшему воздушному шлюзу.

— А ты не торопился, — сказал Тет Дассандра, когда перед смотровым экраном «Поколения войны» проплыл ободранный и охваченный огнем корпус «Шэньдао». — Еще месяц, и я бы повернул обратно к Мальстриму.

— Тебе бы духу не хватило.

— Не обманывай себя, — у Дассандры, как обычно, был готов дерзкий ответ.

В последний раз они виделись перед тем, как Хонсю повел атаку в недра Калта. Именно тогда он приказал Дассандре выбираться с планеты и уводить «Поколение войны» к границе Ультрамара. Позже, когда Хонсю вырвался из подземных аркологий, однократный сигнальный импульс на определенной частоте, исходивший с Ультимуса Прайм, сообщил Дассандре название нужного корабля.

Остальное зависело только от Хонсю.

— Кто это? — спросил Дассандра.

— Навигатор. Я решил, что он еще пригодится.

— Тогда лучше натянем на него колпак, пока он не пришел в себя.

Кивнув, Хонсю передал Толвана, все еще бывшего без сознания, одному из треллов и вдохнул едкий, отдающий металлом воздух стратегиума.

Здесь пахло горячим железом, отработанным маслом, отвратительными химикалиями Механикум, оставшимися еще от Цицерина, — эти пузырящиеся жидкости смерти поддерживали в рабочем состоянии чудовищных сервиторов-гибридов.

Он улыбнулся, когда Дассандра спросил:

— Итак, куда теперь? И не говори, что мы здесь задержимся.

— О нет, — ответил Хонсю. — С меня хватит Ультрамара.

— Но ведь он так и не был побежден? — усмехнулся Дассандра.

— Нет, но ведь мы на это и не рассчитывали.

— Тогда зачем мы вообще сунулись сюда?

— Чтобы показать, на что мы способны, — сказал Хонсю. — Мы унизили родину Уриэля Вентриса, практически поставили ее на колени, а это больше, чем удавалось кому-либо.

— И что дальше?

«Действительно, что же?»

«Поколение войны» принадлежал Хонсю, и он по-прежнему был капитаном корабля. У него была команда и ресурсы, чтобы отправиться куда он пожелает. Если с Ультрамаром покончено, то остается только одно место, которое стоит навестить.

— Медренгард, — сказал Хонсю. — Мы возвращаемся на Медренгард.

— Но зачем?

— Потому что я хочу встретиться с Железным Владыкой. Я хочу увидеть Пертурабо.

Джон Френч

КОРОЛЬ ПЕПЛА

Кто-то зовет меня. Я чувствую, как его голос возвращает меня к яви. Сколько времени прошло? Меня окружает холодный мрак, который не нарушает ни биение сердца, ни шипение дыхания. Сколько я спал? Почему я ничего не вижу? Я пытаюсь оглядеться, но повернуться негде, черноту не нарушает никакой свет. Я мог бы падать. Мог бы раз за разом переворачиваться, не сознавая этого.

Кто я? Вопрос отдается эхом и теряется в безмолвии.

Что я?

А затем я вспоминаю. Вспоминаю, чем я был, и первый раз, когда бросил взгляд на то, чем стану.

Я помню золото. Золотую паутину сияющих нитей, тянущихся сквозь черноту в бесконечность. Нити дробились и разделялись, пересекались и объединялись, раз за разом рассекая пустоту на острые осколки. Я кружился в паутине. Мое тело в мгновение ока меняло форму: серебряный ястреб, круг пламени, лунный серп. За мной плясали радужные искры, а золотая паутина пела, когда я двигался мимо. Мне было весело. Я уже много раз совершал это странствие во снах до того момента, однако тогда я впервые нырнул в Великий Океан по собственной воле. Казалось, будто я вырвался на воздух после того, как тонул. Будто я вернулся домой. Я летел, мои мысли стремились сквозь время и пространство, моя воля хватала реальности и переделывала их. Это было так легко — будто ничто, но на самом деле всё.

И тогда ко мне явились они.

Прежде чем увидеть, я их почувствовал. Их каркающие голоса напоминали треск льда. Золотая паутина превратилась в трещины на обсидиановой равнине, я упал и ударился о черное стекло. Мое тело приобрело облик человека с мощными мускулами и черными волосами. Я встал и обратил свой единственный глаз к теням, что ползли над землей. На меня накатывался холод. Я чувствовал вкус горячей и пряной крови. Идею моей кожи обдувал смех…

Ничто из того, что я видел или чувствовал, не было физически реальным — все это являлось лишь метафорой, игрой теней на завесе эфира. Однако злые сны в силах обжигать сильнее, чем подлинный огонь.

Из тьмы выступил волк. Его шерсть слиплась от крови, капельки которой повисли на зубах. Шрамы покрывали морду и змеились между глаз цвета расплавленной меди. Эти глаза не отрывались от моего, пока зверь шагал вперед. Из раскрытой пасти исходило тяжелое дыхание, и я ощущал в каждом выдохе ярость и голод. Он начал обходить меня по кругу. Мне казалось, я слышу в стуке когтей смех.

+Что ты такое?+, — спросил я. Волк зарычал, его челюсти быстрее молнии дернулись вперед и назад. Я почувствовал, как кончики зубов коснулись кожи на моем лице. При соприкосновении внутри меня вспыхнула боль. Обсидиан у меня под ногами раскололся, и я провалился сквозь него в небытие внизу.

Волк был повсюду вокруг, он кружился, словно ураганный ветер. Я надавил на него всей своей мощью, но буря поглотила мои силы. Меня окружала его горячая и красная ненависть, зубы рвали меня, однако я чувствовал, что он щадит меня, сдерживая себя. Я не боялся. Мне всегда было известно, что в Великом Океане есть создания, которые, как и я, считают его своим домом. Древние сущности, образованные затерявшимися мыслями и переплетающимися грезами, опасные и жестокие. Всегда казалось, что они не обращают на меня внимания. До того момента.

Я врезался в очередную стеклянную равнину и поднялся на ноги. Идею моей кожи заливала эфирная кровь. Волк снова ходил вокруг, однако он был не один. За ним стояли еще три фигуры. По черному стеклу скользила свернувшаяся змея, чешуйки которой меняли цвет при каждом растяжении и сжатии тела. В любом ее движении было нечто мягкое и омерзительное, словно вкус рвоты обрел форму. Змея вскинула голову, и на меня взглянуло человеческое лицо, черты которого были безупречны во всех отношениях. Встретив его взгляд, я понял, что оно видело все, что я когда-либо скрывал от кого-то или чего-то. Оно облизнуло губы, и за улыбающимся лицом сверкнул чешуйчатый капюшон. Позади парила тварь, похожая на разложившегося мотылька с белыми от катаракт глазами дохлой рыбы. Брюшко содрогалось, вздуваясь и сжимаясь, при каждым вздохе с треском выбрасывая слизь. Вдалеке была еще одна фигура — неразличимая, однако я был уверен, что она стоит ко мне спиной. Волк начал кружить ближе, следом за ним скользила змея.

+Я знаю, что происходит+, — произнес я со смехом в мысленном голосе. Даже сейчас, после всего того, что случилось и чем я стал, я все равно содрогаюсь от глупости тех слов. +Мне известно, что вы такое+.

Волк остановился. Я увидел, как свалявшаяся от крови шерсть у него на спине поднимается зазубренными шипами. Змея рассмеялась, а мотылек зажужжал крыльями. Я не ответил. Я был уверен, так уверен, что понял.

+Кровавый волк, воплощающий собой разрушение изнутри. Змея — соблазн свернуть в сторону. Могильный призрак, боязнь неудачи. Вы — мои слабости, которые явились утянуть меня обратно во тьму. Искатель истины должен встретиться с вами всеми, чтобы вознестись, но вы лишь мысли, и я вас не боюсь+.