Дорога к новой жизни

— А может? — с интересом спросил Зверь.

— Э… ну сам понимаешь, некоторые заказы делаются «слева» и нигде не отражаются. Заводские получают артефакт лично в руки, потом отгружают товар без накладных. Можно даже в бумагах написать нормальную цифру, все равно не проверить. А можно, — она усмехнулась, — и схимичить. Тут главное не наглеть, чтобы покупатель не обиделся. Все так делают.

— Живой, скажи-ка Старшей, пусть позовет Койот с Охотницей, — кивнул на дверь Зверь.

— А она влезет? — с сомнением спросил я, глядя на тесное помещение.

— У входа посидит, — отмахнулся он.

Я вышел, старательно придерживая край занавески, загораживающей вход, и сознательно оставляя щель. Если палатка закрыта — оттуда не доносится ни слова, поскольку еще и включают «Глушитель». А вот так я могу спокойно подслушать. Он что думает, что мне неинтересно, когда мою судьбу обсуждают? Прислушиваясь к разговору, я просигналил радостно ухмыляющейся Старшей на боевом языке. Она кивнула и убежала. Я, изображая часового с бесстрастной мордой, постарался превратиться в большое ухо.

— Ты все правильно и хорошо сказала, — говорил тихо Зверь, — для Клана. А вот на фига тебе это лично нужно? Имей в виду, я тебя из Треугольника не выпущу. Не поняла? — переспросил он. — Треугольник — это территория от острова по рекам до маяков, и больше никуда. Дороги назад для тебя не существует. Клятва — это очень серьезно. Меня не будет, Живого не будет, а Клан останется. Его интересы важнее личных.

А они… они не люди. В чем-то лучше, в чем-то хуже, но не люди. Психология другая, воспитание совсем не земное, и… ты еще не видела, как травоядного в зверином облике валят. Это тебе не Волк из Форта с его вечными драками. Он просто развлекается, а они так живут. Ты вот знаешь, как Волк «работает» носом вместо детектора лжи? Так тут каждый может. Не так хорошо, как звери, но может.

— А часы? — сказала Даша. И, судя по звуку, оглянулась в мою сторону.

— Вот именно, — подтвердил Зверь, — и он, и все вокруг. Я не знаю, что он там намудрил с твоими часами, но теперь это сложнее, надо близко находиться. Носить тебе их до самой смерти не снимая, даже купаясь, если не хочешь, чтобы о твоих чувствах все вокруг знали. Слух у них тоже гораздо лучше. Ты очень мало знаешь и совершенно не представляешь, куда лезешь. Я тебе в последний раз предлагаю: уходи. Как нам обычно родители говорят: «Проверь чувства временем и расстоянием». Уж извини, первый парень — еще не значит лучший.

— Я всю жизнь прожила в окружении меченых, — так же тихо ответила Даша. — Среди них иногда попадаются крайне неприятные типы. Ничего, научилась не убегать с визгом. Меня уважают не только за то, что я дочь своего отца. На самом деле и меня вряд ли можно назвать нормальной… Ведь не всегда приятно знать будущее, и я очень рано поняла, что не стоит об этом рассказывать. Многие почему-то думают, что я не предупреждаю о беде, а, наоборот, ее накликиваю. Потом на улице от меня шарахаются. А гадать я не могу, по заказу не умею. На самом деле было у меня три варианта будущего. По какому пойдешь, тот и выйдет. Совсем не обязательно делать то, что приснилось. Просто не иди туда, где встреча произойдет, и все изменится. Нет судьбы. Мы сами ее создаем. Вот и захотела посмотреть на возможного мужа поближе. Не понравился бы, ничего этого бы не было. А что временами он медведь, так у каждого свои недостатки, по мне все лучше, чем алкаш. И потом, — она улыбнулась, — я ведь еще мужа и с имуществом беру, обязательно проверю, что у него там в карманах. Он из Зоны грузовик разного барахла притащил, наверняка и дома много чего есть. А на самом деле у меня есть большое преимущество перед тобой. Ты не знаешь, что будет завтра. А я точно знаю, что через три-четыре года я буду вполне довольна жизнью, и то, что ты все равно согласишься, — я тоже знаю.

— Ну, — после минутного молчания сказал Зверь, — я тебе, в конце концов, не мама с папой и отговаривать не нанимался. Твоя жизнь.

Я тихонько отпустил прижатую ногой занавеску и преданно вылупился на Койот с Охотницей, приближающихся в сопровождении Старшей.

Койот скользнула в палатку, а медведица радостно приветствовала меня облизыванием щеки.

— Я здесь лягу, — пробурчала она, сдвигая, в свою очередь, занавеску, — а ты иди…

— Ты хотела тоже знать русский? — обратился между тем Зверь к Койот, махнув рукой, чтобы я сел. — Вот тебе прекрасный клиент, — показывая на Дашу, сообщил он. — Она тебе русский, а ты ей наш Язык.

Даша глянула на меня, не понимая, о чем разговор. Я подмигнул, успокаивая.

— Сможешь? — продолжил Зверь, глядя на Койот.

Та рассерженно фыркнула и села напротив девушки, взяв ее пальцами за виски.

— Будет больно, — сказал Зверь Даше, — потерпи. Потом он повернул голову и посмотрел на меня взглядом, не обещающим ничего хорошего.

«Так, — сказал он на мыслеречи, — я всегда подозревал, что ты слегка придурковатый. Неясно только, до дуба тоже так было или это результат моих действий. Поэтому раньше я старался относиться к твоим выходкам спокойно. На сегодняшнем представлении под этим подводится черта. Прекрасно мог все рассказать по телефону, а не устраивать сюрпризы. Я все понимаю — личные впечатления, возможность посмотреть на реакцию, но ты меня поставил в дурацкое положение. Анекдот про ковбоя, молчаливую жену и три предупреждения знаешь?»

— Это где лошадь споткнулась и ковбой ее застрелил?

— Совершенно верно. Считай, что для тебя «раз» уже прозвучало.

— А я в качестве извинения принес тебе один интересный документ. При Койот отдавать не буду. Не всегда нужно жене знать о твоих делах. Особенно если она по совместительству паук. Сам прочитаешь и подумаешь. Я только в самое начало глянул, а там страниц триста понаписано предками. Вах, какой текст! Похоже, завещание от первого Вожака, который был человеком и, очень возможно, людоедом.

— Это те книги? — заинтересовался Леха.

— Одна из них. Две, похоже, записи о местных делах. Писалось для себя, и сложно разобраться. Я уже выписал десяток названий других семейств, но где они проживают — там не описано. Зачем себе сообщать то, что и так хорошо известно? А в одной я ничего не понял. Вообще-то совсем неплохие трофеи взяли. Даже не думал, что можно такие интересные Вещи найти. Страшно чешутся руки пошарить в других местах по крысиным тайникам.

— Крысы, крысы, — буркнул Зверь. — Даже Совет забегал как ошпаренный. Первый раз вижу, чтобы они так быстро среагировали. Я сам сказал Разрезающей плоть, — пояснил он. — Не хотелось все-таки без прикрытия уводить бойцов из рощ. Так Совет предложил сделку: всем официально запрещено нас трогать. Вплоть до самых страшных кар — лишения имени, имущества и права на ребенка. А мы взамен всех маленьких крысенышей отправляем на равнины. Там их будут передавать на усыновление в целях правильного воспитания. В перспективе даже выделить земли для отдельных семей собираются.

— Маленьких — это как?

— Ну… как там это… до тележной чеки. Просят не старше возраста перекидывания. После этого уже положено кормить человечиной, а раньше нет. Обряд, понимаешь. Откуда они сами могут знать такие вещи? Пятьсот с лишним лет крыс на равнинах нет. Хочу в архив Совета залезть, да кто ж пустит?

— А ножи?

— А вот за этим далеко ходить не надо. — И он забубнил однотонно нараспев: — «И когда стало ясно, что оборотни способны самостоятельно размножаться естественным путем, без применения специальных медицинских мер, было принято решение старшему в роду вручать нож…»

Закончив свой речитатив, Зверь сообщил нормальным голосом:

— Клинок сделан из хрен знает чего. Слово «прлад» тебе что-то говорит?

— Нет, — подумав, ответил я.

— И мне, и Стальному Молоту ничего, — пожал он плечами. И продолжил цитировать наизусть в том же монотонном стиле: — «Цвет клинка черный, рукоятка из кости животного исходного типа для оборотней. От дохлого волка берут кость для оборотня-волка, от тигра для оборотня-тигра».