Ангел Буцефалона

– Думай как хочешь. Я скажу тебе то, что знаю.

Он подошел к сводчатым дверям храма и пригнулся, положив винтовку среди камней. Отсюда он мог видеть большую часть полуразрушенного канала верхнего яруса акведука.

Ларкин устроился поудобнее, размял руки и шею. Затем он заглянул в оптический прицел.

– Основной задачей моей роты было уничтожение Нокада. Харизма – его главный инструмент. Он руководит силой своего личного авторитета, а значит должен находиться на передовой. Обе стороны увидели в акведуке главную уязвимую точку Буцефалона. И мы ударили, крепко ударили. И Нокад будет стоять на этом участке так же крепко. А это значит, он должен будет вдохновлять своих людей. В свою очередь, это означает, что он появится здесь собственной персоной.

– А если не появится? – поинтересовалась Ангел.

– Значит я стану еще одним безымянным деревянным столбиком на кладбище, – Ларкин больше не смотрел на нее, не обращал внимания на ее пугающее присутствие. Даже если бы она приставила пистолет к его виску, он не обратил бы внимания.

– Ты доверяешь этому прицелу при стрельбе? – прошептала она.

– Я сам пристреливал его. И я доверяю ему, это верно. Забавно, но что бы ни происходило вокруг, какое бы безумие не творилось… – и в этот момент Ларкин позволил себе глянуть через плечо. – Через этот прицел я всегда вижу правду. Он показывает мне мир таким, какой он есть. Настоящий мир, а не то, что говорит мне мой фесов мозг.

Долгое молчание.

– Может мне стоит и на тебя взглянуть через прицел? – предположил Ларкин.

– У тебя ведь есть другая работа, разве не так, Лайн?

– Да. Моя работа, – он снова повернулся к винтовке и закрыл глаза.

– Ты закрыл глаза. Что ты делаешь?

– Ш – ш! Чтобы выстрел был удачным, нужно выровнять дыхание. Более того, ствол оружия должен быть направлен прямо на цель, – он дернул свой плащ, пытаясь оторвать от него кусок. Что-то с треском порвалось за его спиной. Грациозная рука протянула ему длинную полоску сияющей белой материи, легкой и теплой на ощупь.

– Возьми, Лайн.

Ларкин ответил ей улыбкой. Он обмотал ствол винтовки мягкой тканью, и снова уложил ее на камни. Укутанное ангельской материей, оружие теперь намного прочнее лежало на своей жесткой опоре.

– Спасибо, – произнес он, снова усаживаясь.

– А что ты теперь делаешь?

– Мне нужна твердая позиция для стрельбы, – Ларкин заерзал на месте. – Если винтовка хоть немного покачнется, выстрел может пройти мимо цели. Мне нужно как следует улечься, закрепиться, но не совсем прочно. Мне нужна точка, с которой оружие будет естественно направлено на цель. Если мне придется удерживать его силой в нужном положении, я промажу. Вот в этом и загвоздка…

Он вновь закрыл глаза.

– Прицелься, закрой глаза. Потом открой. Может оказаться, что прицел сместился. Смени положение и повтори снова.

– И сколько раз?

– Столько, сколько потребуется, – Ларкин опять зажмурился, открыл глаза, подвинулся и начал все заново. – Через некоторое время, когда ты откроешь глаза, оружие будет лежать, указывая точно на цель. Так, как ты и направил его.

– Ты так медленно дышишь, – голос Ангела шепотом звучал в его ухе. – Почему?

Ларкин слегка улыбнулся, но даже в тот момент он старался не нарушить своего положения.

– Как только найдешь нужную позицию, дыши медленно, в одном ритме. Расслабься и не сбивайся с него. Когда выстрелишь, глубоко вдохни несколько раз. Потом подожди, выдохни совсем чуть-чуть. И стреляй снова. И только тогда можно выдохнуть как следует.

– Сколько это все займет? – спрашивала из – за спины Ангел.

– Столько, сколько нужно для уничтожения цели.

Нокад Улыбающийся пел своей пастве, когда его служители продвигались по верхнему каналу акведука. Колонна существ, когда-то бывших людьми, теперь закутанных в рваные плащи из кожи своих жертв. Они размахивали оружием, стуча по нему в такт пению. Они шли по разорванным телам врагов, атаковавших днем слабую точку их крепости.

Нокад Улыбающийся был мощным и крепким, выше двух метров ростом. Пирсинг украшал его голую грудь и руки: кольца, цепи и шипы покрывали его блестящую кожу металлическим ковром, сиявшим не хуже его великолепных зубов.

– Они будут вашими трофеями, – оскалился Нокад, проходя мимо трупов. Имперская Гвардия. Жалкие, слабые создания, одетые в глупую форму и безликие плащи. Впереди уже закипал бой, недалеко огрызались огнем лазерные винтовки.

Корбек засел в одном из колодцев канала с тремя выжившими бойцами. По интеркому была слышна ругань Роуна.

– Полное дерьмо! Они тут все перекрыли, не пройти! Надо отходить!

– Фес тебя, Роун! Это наш единственный путь! Мы пойдем вперед! Давай, выводи своих ребят!

– Корбек, придурок, это же чистое самоубийство! Нас тут же прикончат!

– Значит, ты бросаешь меня, майор? Так ты хочешь поступить, да? Тебе придется дорого за это заплатить!

– Фес тебя самого, дебил ненормальный! Ты, видать, совсем спятил, раз хочешь лезть туда!

Нокад шел вперед. Его люди любили его. Они радостно пели вместе с ним, тесня захватчиков.

У входа в канал Нокад выкрикивал вдохновенные слова своим последователям. Он вскинул руки к небу под визг своего цепного меча.

А потом была вспышка света, что – то громко хрустнуло. Голова Нокада разлетелась кровавыми брызгами.

Ларкин повалился на спину у дверей, дергаясь в конвульсиях. Спазмы сотрясали его тело, и его разум снова помутился.

– Ларкс? Ларкс? – Корбек негромко позвал его.

Ларкин лежал у входа в разбитую церковь, свернувшись в луже собственных выделений. Когда он пришел в себя, он обнаружил, что его разум потрясающе чист. Словно очищен светом.

– Колм…

– Ларкс, сукин ты сын! – Корбек поднял его на ноги, и тот покачнулся.

Винтовка Ларкина валялась на полу. Ствол сгорел и сломался.

– Ты прикончил его. Прикончил его, старый засранец! Поджарил его как следует!

– Правда?

– А ты сам послушай! – Корбек усмехнулся и подтащил снайпера к дверям. Снаружи, со стороны акведука доносились громкие возгласы ликования. – Они сдались! Мы взяли Буцефалон! Нокад мертв!

– Вот дерьмо… – Ларкин сполз на колени.

– А я-то подумал, что ты сбежал! Серьезно! Я думал, что ты, фес тебя, дезертировал!

– Я? – Ларкин поднял на него взгляд.

– Я не должен был в тебе сомневаться, правда ведь? – спросил Корбек, крепко обняв худощавого снайпера.

– Куда делась Ангел? – тихо произнес Ларкин.

– Ангел? Нет здесь никаких ангелов, разве что, кроме нее! – полковник указал на поврежденную статую ангела над купелью. Прекрасная крылатая дева, преклонившая колени в молитве. Прекрасные руки сложены на груди. Голова смиренно наклонена. Надпись на плитах гласила, что она – символ Бога-Императора. Воплощение Золотого Трона, явившееся старейшинам Буцефалона во времена колонизации и присматривавшее за покорением этих земель.

Просто старый миф. Просто кусок камня.

– Но… – начал было Ларкин, когда Корбек снова поставил его на ноги.

– Но больше ничего! – расхохотался полковник.

Ларкин тоже рассмеялся. Его трясло от силы собственного хохота.

Корбек увел его из монастыря. Они оба все еще смеялись.

Последнее, что увидел Ларкин, прежде чем Корбек уволок его, была упавшая винтовка снайпера. Ее ствол был обернут в опаленный кусок прекрасной белой ткани.