Сны Великого князя. Дилогия (СИ)

   *Справочно:

   В нашей истории данное покушение на Александра II оказалось безуспешным, в том числе и потому, что царь не стал ждать починки свитского поезда и его состав проследовал первым. Не осведомленные об этом народовольцы взорвали мину под четвертым вагоном шедшего вторым свитского поезда, при этом происшествие обошлось без человеческих жертв. Удача, если можно ее так назвать применительно к столь неблаговидному действу, как цареубийство, улыбнулась "народовольцам" только спустя почти полтора года.

   Что же касается упомянутых пророчеств, то про цыганское гадание сказано выше. А 12 марта 1901 года, ровно через сто лет со дня убийства императора Павла I, Николай II с супругой в Гатчинском дворце должны были вскрывать ларец, содержавший, по легенде, пророчества монаха Авеля, посвященные российским царям династии Романовых. Считается, что про Александра II там было сказано следующее: "Царём-Освободителем преднаречённый... крепостным он свободу даст, а после турок побьёт и славян тоже освободит от ига неверного. Не простят бунтари ему великих деяний, "охоту" на него начнут, убьют среди дня ясного в столице". В описываем мире это пророчество сбылось лишь частично, хотя принято считать, что Авель в своих прогнозах не ошибался.

   Убийство Александра II повергло правящий класс империи в глубокое смятение и страх за судьбу династии и государства. Но правил престолонаследования оно отнюдь не отменяло, и уже 20 ноября бразды правления принял в свои руки его сын Александр, ставший уже вполне официально третьим российским монархом с таким именем.

   Однако среди лиц, так или иначе озабоченных своим местом при дворе нового императора, особые треволнения выпали на долю великого князя Константина Николаевича Романова. Потрясенный тем, насколько полно и точно обстоятельства смерти брата повторили увиденное им во снах (кстати, сошедших на нет практически сразу же после сего скорбного события), великий князь теперь уже безоговорочно уверовал как в пророческую суть всех прочих своих сновидений, так и в свою особую роль в возможном предотвращении грозящих России невзгод. Вот только выполнение этой роли и сохранение хоть каких-либо рычагов влияния на ситуацию в стране в свете изрядно подпорченных отношений между дядей и его теперь уже венценосным племянником представлялось делом до крайности затруднительным.

   Однако же этот почти безнадежный вызов будто придал разменявшему уже шестой десяток князю новые силы. И, один Бог ведает, каким чудом, но он сумел-таки выбить личную аудиенцию у нового российского государя до намеченного последним на начало декабря 1879 года заседания Кабинета министров с участием великих князей, на котором планировалось определить дальнейший политический и социальный курс Российской Империи.*

   *Справочно:

   В нашей истории это мероприятие также имело место и состоялось спустя ровно неделю после гибели Александра II, 8 марта 1881 года.

   Результаты встречи оказались изрядно неожиданны для обеих сторон, чему свидетельством была уже ее продолжительность, с изначально планировавшихся монархом десяти минут (не более!) выросшая аж до трех часов и заставившая секретарей спешно перекраивать график дел императора на этот и несколько последующих дней.

   "Дяде Коко" удалось удивить племянника. А он всего-то и сделал, что попросил до начала собственно беседы найти в бумагах покойного брата свое последнее письмо, отправленное в Крым, внимательно прочесть его и обратить внимание на дату его написания. К счастью, письмо отыскалось - из Крыма оно прибыло вместе с императорским багажом на избежавшем взрыва свитском поезде. А его содержание проняло даже изрядно "приземленного" в своих взглядах молодого императора, и плохо скрываемое раздражение от визита нелюбимого родственника сменилось вполне искренним интересом. Возможно, Александр III, в чьей жизни и устремлениях вера в Господа играла немалую роль, узрел в показанных ему листках бумаги знак Божий, коему, увы, не внял его погибший отец. Кто знает... Как бы там ни было, повествование о прочих видениях великого князя он также выслушал с должным вниманием. Впрочем, о негативном образе брата императора Алексея Александровича, который рисовали сны, князь благоразумно умолчал - равно как и об имевшем место спиритическом сеансе, будучи не вполне уверенным, как царь отреагирует на сей околомистический экзерсис.

   Однако же конечный результат откровений великого князя получился изрядно смазанным. В отличие от несколько идеалистически настроенного дяди, его племянник мыслил более практичными категориями, да к тому же пребывал под изрядным влиянием воззрений без пяти минут обер-прокурора Святейшего Синода* и ярого консерватора Победоносцева (также Константина Николаевича не сильно жаловавшего). Поэтому он хотя и внял прозвучавшим на встрече предостережениям, да и на самого князя как на человека взглянул по-новому, но честно дал понять, что в свете слишком уж существенных различий во взглядах родственников на будущее России сохранить за собой председательство в Государственном совете и прочие числящиеся за ним "цивильные" посты дяде не удастся ни при каком раскладе. И трудиться в составе соответствующих структур, в том числе и над упреждением напророченных князем бед, будут другие, в целом куда более угодные самодержцу люди. Да и вообще всякие сугубо политические амбиции великому князю с его либеральным прошлым следует отставить в сторону раз и навсегда.

   *Справочно:

   В нашей истории этот пост Константин Петрович Победоносцев получил еще при жизни Александра II, в апреле 1880 года. И автор не усматривает оснований для того, чтобы подобное же назначение не состоялось при Александре III.

   Но, коль скоро дядю так заботит состояние российского флота*, которому великий князь уже посвятил почти всю свою жизнь и о возможных грядущих неудачах которого он столь горячно здесь поведал, то на дальнейшее пребывание в должности главы Морского ведомства он, так уж и быть, может рассчитывать, "дабы примерным трудом своим не допустить всяческих непотребств и злоумышлений против морской мощи державы".

   *Справочно:

   О стойкой приверженности Константина Николаевича интересам флота свидетельствует и материал из книги Ю.Л.Коршунова "Генерал-адмиралы Российского Императорского флота", хотя бы эта фраза из его письма своему соратнику А.В.Головнину (страница 209): "... И вдали от деятельной службы и от столицы в моей груди, пока я жив, будет биться то же сердце, горячо преданное Матушке-России, ее Государю и ее Флоту, с которым я сроднился и сросся в течение 50 лет".

   Да и приведенная на страницах 269-271 этой книги ситуация с назначением на должность главы Морского ведомства Алексея Александровича показывает, что из всех своих обязанностей лишь право на руководство флотом Константин Николаевич отстаивал до последнего, пока царь не "ушел" его принудительно.

   Посему, полагаю, не так уж и фантастичны устремления великого князя в описываемом мире.

   В принципе, этим свои решением царь фактически оказал Константину Николаевичу сразу две услуги - с одной стороны, все же оставил, хотя бы и в минимальной мере, в числе государственных управленцев, а, с другой, позволил не распыляться на много задач сразу, а в полной мере сосредоточиться на решении одной, но именно той, которая князю была наиболее близка и понятна (и, как показали дальнейшие события, это дало необходимый эффект). Однако же при этом Александр III поставил четким условием выработку великим князем "без промедления, но и не вдаваясь в непотребную спешку, могущую пойти во вред делу, елико возможно тщательного долговременного плана развития флота" и представление его на высочайшее утверждение.