Герои должны умирать (СИ)

— Сэр, разрешите отлучиться на минутку, — страдальчески сморщился Зорин.

— И мне тоже, — послышался ещё чей-то голос.

— И мне…

Лин с трудом удержался, чтобы не повторить возглас. Синенькие ягоды так активно просились наружу, что бурчание в животе у Джонса можно было услышать, наверное, даже на другом конце строя. Похоже, та же проблема была и у остальных, потому что весь взвод «рычал» желудками.

Кисс изобразил подобие улыбки.

— Не-ет, ребята. Сейчас вы будете стоять в строю. А потом вы будете бежать шестнадцать километров без перерыва. И когда кому-то из вас захочется… — тут Кисс сделал паузу, улыбнулся так злобно и коварно, что любой демон удавился бы от зависти, и закончил мысль: — … ТОГДА ДЕЛАЙТЕ ЭТО В ШТАНЫ!

— Но, сэр… — жалобно проканючил кто-то.

— Никаких «но»! Я вас предупреждал!

Джонс и Зорин обречённо переглянулись.

— Я тебя убью, — тихо прошептал Лин. — Вкусно, пить не хочется…

— Погоди, сначала дай мне убить Ханька…

— Взвод, смирно! — послышалась команда Кисса.

К ним подошёл капитан Стренджер в сопровождении командира первого взвода, лейтенанта Шмита.

— Как дела, сержант?

— Как обычно, сэр. Синенькие ягодки.

— Много?

— Почти все.

— Второй взвод выбило только наполовину. Зато третий и четвёртый — полностью. Опять будем изображать передвижной сортир.

Шмит, разглядывая ногти на правой руке, отчётливо пробормотал:

— Говорил я сержанту, чтобы он взял с собой затычку в нос.

Кисс промолчал, многозначительно закатив глаза кверху. Командира взвода он видел редко, а потому его мнение было для сержанта «фиолетовым». Как и прочие командиры взвода, Шмит отбывал свой год-полтора, а потом уходил на повышение в другую часть. А заместитель взводного, он же сержант Кисс, оставался. Поэтому сейчас он и позволил себе пренебрежительную пантомиму. Впрочем, Шмит этого даже не заметил. Зато заметил Стренджер, но не сделал выговора, а, напротив, сам повторил «воззвание к небесам», явно не впечатлённый умственными способностями лейтенанта.

— Выступаем через пять минут. Кисс, проверь тут всё.

Сержант молча отдал честь и лично осмотрел каждого подчинённого на предмет наличия штатного оружия — многие в порыве катарсиса забывали его в кустах. А проверив, ядовито усмехнулся:

— Ну-с, орлы, полетели. Теперь вы на своей шкуре узнаете, как нелегко воевать со спущенными штанами.

Они узнали. Не преодолев ещё и первого километра. Лин бежал, изо всех сил пытаясь сдержать бунтующий желудок, и чувствовал, что надолго его не хватит. Неумолимый Кисс свирепо орал в ответ на жалобные просьбы отлучиться «на секундочку» и… вскоре некоторые курсанты бежали, «благоухая» и хлюпая ботинками. Лин и Пётр бежали первыми, и встречный ветер уносил «ароматы» в хвост колонны. Но вскоре и это перестало помогать, потому что сначала Петра, а потом и Лина постигла незавидная участь их товарищей.

Капитан Стренджер, совершавший марш-бросок вместе с курсантами, воспользовался командирской привилегией и убежал в голову колонны. Там к нему присоединился сержант Кисс, умудрявшийся глотать из нагрудной фляжки даже во время бега.

— Ты совсем оборзел, — заметил Стренджер.

— Запах наших курсантов отбивает, — пояснил Кисс.

— Дай-ка, — капитан на бегу хлебнул из фляжки и вернул её владельцу. — Нет, всё-таки хорошо, что командир направил нас сюда, в степи. Здесь хоть слабительные ягоды, а помнишь, как в прошлом году мы из джунглей выбраться не могли?

— И шестерых трупов привезли… Как не помнить. Слушай, Дон, я так и не понял, почему Вишняк запретил брать средства от расстройства желудка?

— Считает, что наши курсанты после марш-броска в таком виде станут лучше воспринимать команды офицеров и сержантов. Что поделать, новая метла по-новому метёт. Старый комполка иной раз был дурак, а новый ещё хуже…

— Мне он сразу показался… Он сам бы побегал обгаженным до самых пяток! Урод!

— Успокойся. Будем надеяться, что с парнями ничего не случится.

— Само собой, не случится, — проворчал Кисс. — Им в дрэке торчать не привыкать — они у меня из сортиров не вылезают. Но что поделать с чувством уважения к себе? Какие они после этого гордые воины? Вишняка самого бы накормить этими ягодками и отправить на длительную пробежку!

Курсанты «ароматизированного» первого взвода были бы весьма удивлены тем, что суровый и злобный сержант Кисс действительно переживает за них. Но они не знали…

Глава 8

Найкель смотрелся в зеркало, критически оценивая здоровенную ссадину на скуле. Пожалуй, такую не скроешь, а это, в свою очередь, означало, что ему опять вчинят штраф. Филипп подсчитал, что за месяц службы он не только не получит жалования, но ещё и останется должен. Правду ему сказал Веня Нечаев: штраф больнее гауптвахты.

Все неприятности, заканчивающиеся штрафами, у Филиппа были, разумеется, из-за Паркера и его дружка — Егорова, сержанта взвода командных машин. Эти подонки пользовались любым удобным случаем, чтобы унизить Найкеля или причинить ему неприятность.

На следующий день после возвращения Филиппа с гауптвахты, Паркер натравил на него уроженца Беотии — волосатого и здоровенного Мустафа Назира. Назир подошёл к новичку и швырнул ему грязный комбинезон.

— К утру, чтобы чистый был.

Беотиец явно рассчитывал, что Найкель начнёт отнекиваться или расспрашивать, почему он должен чистить чужой комбинезон… Вместо этого Назир получил прямой правый в челюсть. Однако свалить громилу с одного удара у Филиппа не получилось, пришлось добавить. Когда Мустаф упал на пол, плюясь кровью, в казарму ввалился сияющий Паркер в сопровождении Егорова.

— Что у нас тут? Найкель, конечно! Рядовой Найкель, за неуставные взаимоотношения с сослуживцем объявляю вам штраф в размере недельного заработка. Сержант Егоров, вы свидетель.

— Разумеется, — широко улыбнулся тот, показав дырку вместо передних зубов.

Вот так Филипп в первый же день пребывания в казарме лишился недельного заработка. Назир, конечно, тоже не стал ближайшим другом Найкеля и несколько раз пытался подкараулить обидчика в тёмных уголках, чтобы разобраться без свидетелей. Один раз дождался — и остался лежать в том же уголке. После этого Назир больше не рисковал выяснять отношения один на один, и после следующей их стычки Филипп попал в санчасть с сотрясением мозга — Мустаф и три его дружка ночью напали на него спящего. А когда Филипп вышел из санчасти, туда по очереди отправились Назир и его подельники. За что, само собой, Фила снова оштрафовали.

Постепенно от Найкеля отстали, прозвав за глаза бешеным. Отстали все, кроме Паркера и Егорова. Дружок и собутыльник Паркера, Олег Егоров был ярко-подлой личностью, что не раз продемонстрировал, подставляя Филиппа под гнев командира роты механиков. Фил долго сдерживался, понимая, что ни к чему хорошему выяснение отношений не приведёт, но, в конце концов, не выдержал и дал Егорову в зубы.

Произошло это сегодня, пару часов назад. Сержант, конечно, в долгу не остался, но обмен «приветствиями» вышел в пользу Филиппа: сам он получил только длинную ссадину, а Егоров, у которого и так передние зубы отсутствовали, после близкого знакомства с кулаками Найкеля лишился ещё двух.

Филипп остался в казарме, раздумывая перед зеркалом, как замаскировать кровоточащую царапину и избежать очередного штрафа, а Егоров побежал в санчасть, где, как позже выяснилось, фельдшер зафиксировал полученные им травмы.

Тем же вечером Филиппа арестовали и посадили на гауптвахту в одиночку. В противоположность прошлому «заседанию», на этот раз караульные отнеслись к пленнику весьма уважительно — похоже, Егоров «стучал» не только на Найкеля. Филипп, предоставленный самому себе, больше не волновался насчёт маскировки царапины, а занимался самокопанием, пытаясь понять, что он сделал не так, и почему от него отвернулась удача. Причём, даже не отвернулась, а окончательно покинула. Ещё с тех пор, как он с Антоном отправился на Пигаль, разыскивать чёртову археологическую экспедицию. Потом Симерс, бегство… и, наконец, Паркер с Егоровым! Что же Найкелю нужно сделать, чтобы прервать длиннющую черную полосу в жизни?