Битые козыри

Впоследствии эта прогулка доктора Дэвида Торна вошла во все монографии по истории техники.

В сопровождении молодого человека весьма приятной наружности он сидел в ресторане и завтракал, заходил в магазины, представлял своего спутника друзьям, как нового аспиранта Дика Мимека, приводил с собой на деловые совещания, вовлекал в беседы, во время которых молодой человек демонстрировал недюжинные знания и живой ум. И никто из тех, кто в этот день познакомился с Диком, сидел с ним рядом, не заподозрил, что общается не с человеком, а с поразительной конструкцией.

К этому времени никого уже не удивляли высокоинтеллектуальные ДМ, которые располагали эрудицией в объеме крупнейших библиотек и занимали командные посты на заводах, в лабораториях, конторах. Хорошо были известны и специализированные роботы, полезные, но очень уж неприглядные, ограниченные в движениях, которых никому не пришло бы в голову пригласить за стол. Разве могли они сравниться с Диком, ничем не отличавшимся от человека, очаровательным, выдержанным, все понимающим и все умеющим делать!

Рекламная машина новой фирмы за несколько дней превратила Дика в самую популярную фигуру. Даже дети знали теперь его ласкательную кличку «ми-ми». На всех экранах днем и ночью можно было увидеть белозубое, синеглазое, гладко выбритое лицо мэшин-мена, убирающего квартиру, баюкающего младенца, управляющего автолетом, разговаривающего по оптитрону, устанавливающего рекорды в разных видах спорта.

«Мими многого не знает, — гласила реклама, — и многого не умеет. Он не знает, что такое лень, болезнь, заработная плата. Он не умеет спать, утомляться, напиваться, соблазнять женщин, лгать. Все остальное он знает и умеет».

Мэшин-менный бум превзошел все ожидания. Каждая состоятельная семья считала необходимым обзавестись своим мими-лакеем, мими-секретарем, мими-садовником. Акции «Мэшин-мен компани» гарантировали владельцам непрерывный рост капитала.

«Отец мими», как называли доктора Торна, вознесся на высоты известности и богатства.

***

Мэшин-мен, поступивший в продажу, был очень далек от первенца Дика, родившегося когда-то в лаборатории Лайта. Длинный и ухабистый путь пришлось пройти Торну, пока он смог совершить свою историческую прогулку. Маги рекламы, знавшие вкусы потребителей лучше, чем сами потребители, были неумолимы, когда знакомились с опытными образцами бытового мэшин-мена.

— Не годится, док, — безапелляционно заключал главный консультант рекламного отдела Фил Уорнер, прославившийся своей способностью убедить кого угодно купить какую угодно, даже совершенно ненужную вещь. — Он слишком высокомерен, ваш Дик. Когда сидишь перед ним, возникает желание не приказывать ему, а говорить: «Есть, сэр! Так точно, сэр!»

— А вы хотите, чтобы ему говорили: «Заткнитесь, сэр!»

— Вот именно. Вы очень быстро схватываете чужую мысль, док. Дик должен быть покладистым, пусть даже — глуповатым, и уж во всяком случае не умнее тех, кому мы их будем продавать.

Эти требования были не новыми. «Почему он такой умник?» — спрашивал Кокер. Но тогда пришел в голову удачный аргумент, и вопрос был снят. А сейчас всплыл снова…

— Но среди покупателей найдутся и круглые идиоты, неужели же мими должен опуститься до их уровня?

— Обязательно, док! Те, кого вы называете идиотами, самые выгодные покупатели. Они не раздумывают, не колеблются, прислушиваются только к рекламе и подражают, соседям. Следовательно, и мими должен найти с ними общий язык.

Торн начинал объяснять назначение различных блоков интеллекта, составлявших мозг мэшин-мена, доказывал их неразрывную взаимосвязь, убеждал, что без них Дик превратится в примитивный автомат.

— Мне на ваши блоки начхать, дорогой док, — лениво обрывал его Уорнер. — Никому из покупателей они не нужны. Что это за штуковина — «самоконтроль»? Для чего вы ее придумали? Кому из покупателей она может пригодиться? Выбросьте ее к чертям!

— Без этой детали мими не сможет правильно оценивать свои поступки, их разумность и целесообразность.

— И не нужно! Будет делать то, что прикажут. Больше от него ничего не требуется.

— А если кто-нибудь прикажет ему стукнуть вас стулом по голове?

— Ну, это уж крайность. Во всем нужна мера, док. Пусть соображает, но не очень глубоко.

«Вроде тебя», — со злостью подумал Торн.

— И вот еще что, — вспомнил Уорнер. — Ваш Дик рассуждает так логично, что становится скучно. Это вызывает раздражение. Большинство покупателей думают как попало, меньше всего заботясь о том, логично или нелогично. И мими должен к этому приспособиться.

— Вот это уж наверняка невозможно! — не вы держал Торн. — Если мэшин-мен перестанет мыслить логично, такими же нелогичными станут его поступки и он сможет натворить чудовищные глупости.

— Ничего страшного, док. Люди каждый час совершают миллион глупостей, а Земля ни разу не переставала вертеться.

— Но это противно самому замыслу, противно всему ходу развития компьютеров, ДМ, роботов.

— Преувеличиваете, док. Пораскиньте мозгами — и добьетесь своего. До следующей встречи.

Торн пожаловался Боулзу. Разговор состоялся по особому каналу, известному лишь считанным лицам. Боулз выслушал и развел руками:

— Тут, Дэви, я ничего сделать не могу. Что и как продавать, лучше Уорнера никто не знает. Доверьтесь ему.

Нет, вероятно, более трудной и мучительной работы, чем уродовать свое произведение. Долгие годы работы у Лайта приучили Торна искать только новое, более совершенное и разумное. Каждую конструкцию, подсказанную Лайтом, он доводил до блеска и, когда получал одобрение Гарри или даже Бобби, ходил гордый и счастливый.

Теперь же приходилось ломать голову, как сделать хуже, глупее, безобразней. Превратить прекрасную, умную машину в безмозглый агрегат. Примириться с этим было нелегко. Нужно было уговаривать себя, что все это временно. Вот наладится выпуск мими, станет устойчивым его, Торна, положение в обществе, придут большие деньги, а с ними — независимость, возможность работать над тем, что он сам найдет нужным. А пока следует приспособиться к этим торгашам и расковырять начинку мэшин-мена.