Зазеркальная империя. Гексалогия (СИ)

И вот теперь этот спасенный лежал в восьмом отсеке на запасных торпедах, по‑прежнему не приходя в себя, а убийца каждые полчаса ходил его проведать. Остальное время он проводил за монитором видеокамеры, установленной обоими «умельцами» в отсеке. И то, что у него за пазухой пистолет с глушителем (а скорее всего – и у второго), капитану не нравилось почти так же, как и то, что приходится идти под водой малым ходом по самой кромке российских территориальных вод. А до Датских Проливов,[19] за которыми можно чувствовать себя как дома, – еще сотни и сотни миль. Оружие на борту, конечно, имелось. И не только торпеды и две спаренные «трехдюймовки» на носу и корме. В опечатанных металлических шкафах хранились автоматические карабины и пистолеты абордажной команды, в сейфе капитанской каюты (скорее тесной выгородки, чем полноценного помещения) лежал его личный «Смит энд Вессон»… Но чтобы по лодке свободно разгуливал посторонний вооруженный человек… Увы – приказ командования есть приказ. Не препятствовать – значит, не препятствовать.

– О‑о‑о! Наш гость, кажется, очухался! – оторвал капитана от невеселых мыслей голос «пассажира». – Томми, иди сюда – взгляни‑ка на эту картину. Выспался, наконец, наш утопленник!

Оба «гражданских» склонились над тускло светящимся экраном, потом один из них, тот, что повыше и пошире в плечах, ничуть не стесняясь хозяина лодки, вынул из‑за пазухи неестественно длинный пистолет и проверил магазин. Тоже длинный и вместительный, почти как у автомата.

– Пойду‑ка взгляну я на этого утопленника поближе.

– И на всякий случай впрысни ему пару кубиков микстурки, – посоветовал второй.

– Рискованно – можем не довезти. Да и к чему? Он и так слаб, как котенок…

Громила удалился, а оставшийся обратился к капитану:

– Что вы так невеселы, сэр? Осуждаете нас с Томми? Напрасный труд. Мы точно такие же солдаты Его Величества, что и вы. Просто каждый воюет на своем фронте. Сегодня наши фронты сблизились, завтра – отдалятся. К чему конфликты?

«Философ, – зло подумал капитан, отворачиваясь. – Сократ с пушкой за пазухой. Джентльмен удачи…»

– Не хотите разговаривать – ваше дело, – разочарованно произнес «философ», поворачиваясь к монитору. – Мы живем в свободной стране… Черт!!!

* * *

Когда штурвальчик на люке, ведущем в носовую часть лодки, повернулся, и толстая плита со скругленными краями приоткрылась, пропуская внутрь отсека человека, Александр лежал, прикрыв глаза и свесив до полу расслабленную руку. Этакий больной в полубессознательном состоянии. Камеру слежения он вычислил правильно, раз сразу после нескольких его вялых напоказ движений явился проверяющий. Теперь бы знать еще, где она, – и порядок.

– Hi, mister! – окликнул его визитер, приближаясь, – Its o’k?

– М‑м‑м… – простонал Бежецкий, не открывая глаз. – Воды…

«Если профессионал, то не купится, – подумал он. – Но как‑то подманить его надо?»

– Уо‑ды? Waters?

– Пи‑и‑и‑ть…

Мужчина вынул правую руку из‑за пазухи (наверняка пистолет), успокаивающе помахал ладонью в сторону люка («Ага, камера там!..») и склонился над лежащим.

– Как… – начал он, но закончить не успел.

Александр рванул его свесившейся рукой за лодыжку, одновременно садясь на своей постели, а левой ладонью рубанул по шее. Англичанин (или американец – черт их разберет!) еще валился на решетчатый металлический настил палубы, а он уже оказался на ногах, моля Бога только об одном: чтобы не подвели застоявшиеся мышцы, не свело ногу предательской судорогой… В общем, чтобы не случилась какая‑нибудь подлянка, на которые так щедр организм, переваливший сороковую годовщину своего появления на свет.

Тьфу‑тьфу‑тьфу, пронесло!

Хорошо тренированная боевая машина фирмы «Воздушно‑Десантные войска Советской Армии и K°.» работала как часы. «Командирские». Которым ни огонь, ни вода, ни кованый каблук не страшны. Поток адреналина, знакомо рванувшийся в кровь, смывал остатки зловредных химикатов, запускал не задействованные ранее механизмы, дарил полузабытое ощущение всемогущества и необоримой мощи.

«Так! Первым делом – взглянуть, что у этого хрена за пазухой… Ага! Ствол. Неплохо…»

Александр передернул затвор пистолета незнакомой марки, рукоять которого легла в ладонь как родная, и перехватил в воздухе выскочивший латунный патрон с чуть косо срезанной головкой.

Одно из последних изобретений этого мира – пуля повышенного останавливающего действия. Под тонкой латунной оболочкой таилось множество стальных шариков, и при попадании такого снаряда в цель почти сто процентов энергии выстрела шли по назначению. А вот пробить твердую преграду такая пуля не могла и рикошетов не давала – идеальное средство для стрельбы в замкнутых пространствах, начиненных всякими хрупкими предметами. Например, в самолетах. Или – на подводных лодках. В отсеке с торпедами.

Все это пронеслось в мозгу Бежецкого за считаные доли секунды. Но вы ошибаетесь, если думаете, что даже это краткое время он бездействовал.

Еще текли по извилинам никому в данный момент не нужные цифры, тактико‑технические данные и примеры, а он уже действовал. Забил в штурвал открывающего механизма лом, сдернутый с пожарного щита (самое страшное на субмарине, атмосфера внутри которой перенасыщена кислородом, – пожар в отсеке, поэтому на средства борьбы с огнем моряки не скупятся), намертво блокируя его, и, рванув со щита топорик с трубчатой металлической рукоятью, уже мчался ко второму. И не успевал совсем чуть‑чуть: штурвал на крышке люка уже поворачивали с обратной стороны…

«Эх, где мои шестнадцать лет?!.»

Оттолкнувшись ногами, Александр прыжком преодолел оставшиеся метры и всем весом ударил в приоткрывшийся наружу люк. В данный момент он не завидовал тому, кто держался за скобу по ту сторону, и правильно делал, поскольку из девятого отсека донесся весьма неприятный хруст и протяжный стон. Но проверять, как там и что, было некогда – из репродуктора уже неслась английская речь. Командир лодки приказывал всем свободным от вахты ликвидировать аварию в восьмом отсеке.

Морщась от боли в поврежденном плече (приложился о люк что надо), Бежецкий захлопнул тяжелую плиту и, как и первую, заблокировал топориком. Теперь восьмой отсек был изолирован от остальных помещений лодки наглухо. Оставалось лишить пленного способности причинить себе и окружающим увечья и – порядок.

На стреноживание по рукам и ногам англичанина ушло секунд десять‑пятнадцать в общей сложности – тут уж не до церемоний. Пригодилась подстилка, на которой он лежал, весьма легко разрывавшаяся на жгуты требуемой длины.

Закончив с необходимыми мероприятиями Александр уселся на свое ложе и перевел дух – на яростный стук в оба люка он решил не обращать внимания. Вряд ли на лодке был автоген или местный аналог «болгарки», да и применять эти нужные инструменты здесь – себе дороже.

«Так, что англичане могут предпринять? Проникнуть ко мне у них не получится – кишка тонка. Затопят отсек? Вполне может быть, но к чему это приведет? Вон на стене шкафчик с надписью: „Respiratory devices“.[20] Тут и знатоком английского быть не нужно! Это ж подводная лодка… Правда, надолго ли их хватит?.. Что еще? Пожарная система. Да, пена – дело малоприятное…»

Рассуждения прервал голос из динамика, звучащий по‑русски с заметным акцентом:

– Рекомендуем вам прекратить террористические действия. Мы ваши друзья.

«Раз есть динамик – должен быть и микрофон, наверное… Да и вообще: они же не только подглядывают за мной – должны и подслушивать. А ну – на удачу!»

– Извините, но вы меня об этом не предупредили заранее.

Динамик помолчал, но скоро снова ожил:

– Мы спасли вас в море и собираемся доставить на сушу.

– Я в Великобританию не собирался.

– Мы высадим вас в ближайшем порту любой страны – Швеция, Дания, Германия…

«Ага, так я вам и поверил! Высадите… Но мы, похоже, все еще в Балтийском море. Это хорошо…»