Оккупация

Совещались, как и в первую встречу — все на том же высотном этаже, в кабинете с зеркально гладкими стенами. Дюгонь — на этот раз в мундире с генеральскими погонами — сидел непривычно собранный, забыв о вульгарных манерах, о кубинских сигарах и щегольской фляге с алкоголем. Готовясь к встрече, он даже не забыл тщательно побриться, хотя уродливая бородавка на подбородке наверняка делала эту процедуру мучительной.

— Вы сами-то понимаете, что он с ними сделал?

— Более чем. — Потап кивнул. — Я ведь тоже успел переговорить с заключенными, так что картина кажется узнаваемой.

— Что значит — узнаваемой?

— Видите ли, нечто подобное Вадик однажды уже проделывал с нами…

— С вами?

— Да, около года назад. Как раз, когда пытался убедить вашего представителя в том, что он не Палач, а всего-навсего честный труженик «Галактиона».

При упоминании о «представителе» Дюгонь невольно поморщился, раздраженно ущипнул себя за бородавку. Тема для него была явно неприятной. Да и кому понравится вспоминать о прежних промахах? Издав породистым носом свистящий звук, он глухо поинтересовался.

— И что же, убедил?

— Еще как! Если до этого у нас были определенные сомнения, то после сеанса они напрочь исчезли. Как бы то ни было, но все ощущения были предельно отчетливыми — и видимые, и тактильные, и обонятельные.

— Может, и не совсем реальными, — вмешался Миронов, — но мы ведь и во сне не всегда понимаем, где явь, а где фантазия. То есть во сне, понятно, все фантазия, но нам-то с вами кажется иначе, верно?

Генерал машинально кивнул.

— Вот так же обстояло и тогда. То есть, может, что и было не совсем так, но внушение оказалось настолько сильным, что даже малейших сомнений не возникало. Собственно, всей картинки Вадику и не нужно было рисовать, — он задавал основной сюжет, а подробности мы дорисовывали сами. Это уже потом задним числом стали всплывать кое-какие несуразности.

— Что, например? — Дюгонь хищно прищурился.

— Например, собственные поступки. Я имею в виду импульсивность и искренность. — Миронов призадумался. — Мы ведь все по жизни хитрим. Даже наедине с собой. Любим там или не любим — до последнего сомневаемся. А тут все четко и ясно. И с врагами, и с друзьями — никаких вопросов. В реалиях так не бывает. Но повторяю: это мы уже потом дотумкали, а поначалу все принимали за чистую монету.

— Хорошо, с прежней историей выяснили. Но сейчас-то ему зачем нужна была эта игра?

— Не знаю… Видимо, для него это что-то вроде эксперимента. — Миронов хмыкнул. — Вадим вообще любит поэкспериментировать. Хотя об этом, думаю, лучше спросить его самого.

Дюгонь бросил взор на ручные часы.

— Что ж, и спросим. Минут через пятнадцать его должнысюда привезти.

— Только один совет… — точно ученик на уроке Миронов поднял руку. — Можете заговаривать с ним о чем угодно, но только не о прошлой его жизни.

— Это почему же?

— Но вам же нужна его дружба?

— Нужна, — со всей серьезностью подтвердил Дюгонь.

— Вот и не копайтесь в его биографии. Вадик этого не любит.

— Что ж, не любит — так не любит… Тем более, что многое мы и сами знаем. — Генерал со вздохом выложил на стол кипу зарубежных журналов. — Ну, а пока, чтобы не терять время, ознакомьтесь, пожалуйста. Уверен — получите массу удовольствия.

— Что это?

— Статьи вашего Дымова. В «Гардиан», в «Психолоджи Сайнс» и прочих авторитетных журналах. Он даже псевдонимом не счел нужным прикрыться. — Дюгонь фыркнул — то ли с издевкой, то ли наоборот — с ноткой уважения. — Полезно вам будет знать и то, что его не раз приглашали в западные университеты читать лекции. Известно мне, что были приглашения и от лечебных учреждений в Иллиноисе, Лондоне и Бостоне.

— Вряд ли он согласился… — усомнился Миронов.

— Верно, он отказался. Однако статьи, как видите, кропает охотно, и данные, которые он в них приводит, вызывают порой настоящую оторопь.

— А что, Вадька — он такой! — Сергей довольно улыбнулся. — Не удивлюсь, если однажды он сам возглавит какой-нибудь научно-исследовательский институт.

— Ну, возглавит или нет, это дело долгое, а вот вычислили мы его именно по этим журнальчикам. Оказывается, несколько статей он успел написать, пребывая на зоне. Видимо, о какой-либо конспирации не беспокоился, — тексты отправлял по обычной электронке с почтового ящика начальника зоны.

— Хорошо устроился!

— Еще бы! Ходил там, говорят в лаковых туфельках, в фирменном плащике. Ни ворье, ни беспредельщики — никто его не трогал. А видели бы вы, во что он превратил собственный барак!

— Да мы вроде видели…

— Видеть мало, там надо пожить. — Дюгонь восхищенно причмокнул губами. — Ни вшей, ни клопов, ни крыс. А стены в бараке он просто раздвинул. Думаете, каким образом?

— Откуда же нам знать. Это уже, наверное, тема для физиков. — Потап покосился в сторону друга. — Ты-то что думаешь на этот счет?

— А что мне думать, я тоже не специалист. — Миронов пожал плечами. — Может, какой-нибудь пространственный сдвиг? Скажем, за счет четвертого измерения?

— Любите фантастику?

— Люблю!

Дюгонь не стал ни фыркать, ни усмехаться.

— Что ж, в наших условиях любое предположение имеет цену. Собственно, этим сейчас и занимаются наши ученые. — Генерал сделал выразительные глаза. — Там у нас теперь целая лаборатория. Приборы, датчики, пытаемся понять, что за фокус произошел с бараком.

— А заключенные где?

— Пришлось временно расселить по соседним баракам. Тесновато, конечно, но что поделаешь… — Дюгонь снова ущипнул свою злосчастную бородавку. — Кроме того, выяснилось, что Дымов лечил на зоне туберкулез, простудные заболевания и зубы. Даже с опухолями справлялся. Я беседовал с начальником зоны, так тот давно уже стал фанатом вашего Дымова. Христом богом молил не наказывать его, выдавал самые блестящие аттестации. Словом… — генерал пожевал губами. — У меня сложилось такое впечатление, что если бы он захотел, то мог бы легко удрать оттуда в любую минуту. И даже не удрать, а преспокойно выехать на машине того же начальника.