Принц Полуночи. Трилогия

Правда, разбираться, что сделала Катрин, а что – ее патронесса, Марта Сернервилл, Тир пока не научился. Но, если честно, ему это было неинтересно.

Сегодня Гуго попросил рассказать о бое в Белом лесу – это была одна из его любимых историй. Старая Гвардия тогда в одиночку уничтожила окруженную кертскую группировку, продемонстрировав ювелирную точность действий. В том проклятом лесу, где иллюзий было больше, чем живых существ, почти невозможно оказалось отличить кертов от деревьев, скал, зверья и вальденцев. Если бы не Шаграт с его шаманскими навыками, старогвардейцы могли и не справиться с задачей.

Историю про Белый лес Гуго знал почти наизусть и, как это водится за детьми, именно ее просил рассказывать снова и снова, внимательно следя за любой неточностью. Но нынче ночью их прервали примерно на середине коротким, резким стуком в дверь детской.

– Беда стряслась, – уверенно сказал Гуго, садясь в кровати. И взял Тира за руку: – Не ходи с ними!

– Отставить панику, курсант! – Тир слегка толкнул сына в плечо, укладывая обратно на подушку. – Спать и не отсвечивать. Ясно?

– Так точно.

Тир погладил его по голове, обернулся к распахнувшейся двери.

Эрик не стал входить. Все проблемы должны оставаться за порогом детской, поэтому император кивнул Тиру, мол, давай, на выход. Там, в коридоре, был еще кто-то… Мечник. Роланд?

За открытым окном шевельнулась встревоженная Блудница. Мягко раздвинув шторы, скользнула в спальню, похожая на диковинную огромную рыбу из наркотических видений.

Гуго натянул одеяло на уши, повернулся на бок и честно сделал вид, будто заснул. У волшебных детей есть множество вредных качеств и несколько полезных. К последним относилось послушание. Тир и за собой помнил такое: когда-то он верил в отца как в Бога. Как верит сейчас Гуго. И раз отец велел не паниковать, значит, поводов для паники нет.

Жаль, послушания этого осталось всего лет на пять. Потом мальчик вырастет.

– Присмотри за ним, – велел Тир Блуднице.

И вышел, плотно прикрыв за спиной дверь детской. Роланд смерил его коротким взглядом, как обычно не удостоил даже кивком. Очень не любил Черных. Эрик сказал:

– Твоя жена и княгиня Мелецкая убиты. Мы телепортируемся в Гаар.

Прямо из дворца в Миатьерре, от дверей детской, за которой остался Гуго под охраной грозной боевой машины. Два часовых пояса и две тысячи километров по меридиану. Четыре арайи… Каменная прохлада дворца сменилась теплом хорошо протопленной комнаты.

И Тир отшатнулся от горящего камина.

– Хонне! [21] – Эрик загородил пламя глухой ширмой. – Светлая Госпожа Хелед, я же просил вас погасить огонь.

– Я не собираюсь мерзнуть, – женщина, сидящая на подоконнике, намеренно добавила в голос манерных и капризных ноток, – тем более из-за Черного.

Светлая Госпожа Хелед.

Она сама была как огонь – рыжая вспышка волос, золото смуглой кожи и невидимое взгляду, дохнувшее жаром в лицо яростное пламя духа. Но в голосе был лед, и в глазах стыл синий арктический холод.

Кто говорил, что эта женщина красива? Да она ужасает!

Тир хмыкнул и отвернулся. Если Хелед не убила сразу, значит, пока считает, что убивать не за что. Так, ну и что у нас здесь? Дара – в открытых дверях. Фойерро в двух шагах, не иначе, выбили из руки, не успела Дара выстрелить. Мать семейства, княгиня, блин, как была лонгвийской дикаркой, так и осталась. Женщины в Лонгви не считают зазорным умение драться и стрелять. А зря. Не вмешивалась, глядишь, и не убили бы ее.

Вмешалась. Ладно. Повезло Казимиру. Еще как повезло…

– Себастьян Мелецкий тоже убит, – сказал Тир. – Не знаю, где он. Где-то близко. Хотел догнать убийцу… – Он с трудом удержался от ухмылки. – Догнал.

– Дрянь, – льдинкой упало с губ Хелед.

– Уж какой есть, – Тир слегка поклонился.

На Катрин ему даже смотреть не хотелось. Убили ее из того же оружия, что и Дару – арбалет, заговоренные шарики, дешево и эффективно. У Гуго больше нет матери. Мальчику скоро шесть – самое время лишиться родителей… Столько же было Олегу Зверю, когда самолет, на котором летели его родители, упал в океан.

Хороший возраст.

Тир помнил все, что чувствовал тогда. Яркость воспоминаний не тускнела. И Гуго – тоже запомнит. Ему тоже придется жить с этим. Всегда. До смерти.

Чужие взгляды, чужие лица, чужие негромкие голоса исчезли за прозрачной стеной. Сердце сжалось в раскаленный шипастый ком. Кто посмел?! По какому праву его сына лишили матери?!

Хотелось крикнуть это вслух. Не словами – рыком, рвущимся откуда-то из диафрагмы, на языке, которого никогда не знал. На языке, звуки которого обрушат здешние небеса, потому что владыка небес в черной ярости хочет только одного: убивать. Убивать. Потрошить заживо, вгрызаясь пальцами в податливую плоть. Казнить убийцу!

– Легат фон Рауб! – рявкнул Эрик. – Извольте оставаться человеком!

И добавил, уже совсем другим тоном:

– Не провоцируй Мечников.

Никаких провокаций. Нет-нет. Оставаться человеком. Ждать. Потом искать убийцу. Любой, кто покусится на собственность Тира фон Рауба, должен быть наказан.

– …допрос ни к чему, – услышал он. – В Миатьерре Тир постоянно был на виду, он не успел бы, даже с помощью телепорта.

– Наемный убийца, – произнесла Хелед.

– Нелепо.

Эрик защищал его. Хелед настаивала на ментальном допросе. Эрик был против – так же, как пять лет назад, когда обсуждал условия, на которых Катрин возвращалась в Вальден. Тогда он говорил, что это унизительная процедура. Ментальный допрос не оставляет тайн, не позволяет скрыть ничего, душа и личность становятся беззащитны перед чужим, любопытным взглядом.

Ну и что?

Чего они все так боятся?

Люди… Им всегда есть что скрывать. То, что они делают с собой, со своей жизнью, с другими людьми, может напугать даже демона. Они не желают меняться, не хотят сами позаботиться о себе, они вожделеют боли и смерти – чужой боли, чужой смерти – и стыдятся этого. У них мораль, правила чести, долги и обязанности, множество множеств общественных норм. У них догмы, и так страшно, если кто-нибудь узнает о том, что эти догмы тяготят.

А демоны – они другой породы. Им нечего скрывать.

– Эрик… в смысле ваше величество, – Тир отошел от тела Катрин, – ментальный допрос – это самый рациональный способ…

– Ни слова про рациональность! – Эрик мотнул головой. Выдавил извиняющуюся улыбку: – Суслик, я слышать этого не могу.

– Это самый простой способ доказать мою невиновность. – Тир улыбнулся в ответ.

– Это самый быстрый способ убить тебя. При всем уважении к Светлой Госпоже Хелед, – взгляды императора Вальденского и правительницы Айнодора скрестились, выбив ледяные искры, – я должен учитывать ее порывистый характер. Вряд ли Светлая Госпожа останется равнодушна ко всему, что ты совершил.

И тут, впервые за вечер, подал голос Роланд.

– Об этом не беспокойтесь, – произнес он негромко и ровно. – Зло не нуждается в оправдании, и к нему неприменимо наше правосудие. Сейчас и здесь нас интересует только одно преступление – убийство Катрин фон Рауб.

– И Дары Мелецкой. – Тир все-таки не выдержал и ухмыльнулся. – А еще Себастьян… Его нашли?

– Да.

– Хватит болтать. – Хелед спрыгнула с подоконника. – Роланд, я займусь Черным, ты сходи взгляни на Мелецкого-младшего. Эрик, останься, если хочешь, но я не планирую отрывать твоему демону голову, даже если окажется, что он каждый день съедает эльфийку на завтрак.

С первого раза не получилось. Хелед нахмурилась:

– Сколько же у тебя защитников, Черный! Порядочных людей защищать некому, а к тебе и не подступись. – Она озадаченно щелкнула пальцами: – Что это за чары? Откуда?

– Чары?

Находясь в одной комнате с двумя трупами и стервозной эльфийской правительницей, лучше соображать побыстрее. Но Тир знать не знал ни о каких чарах.