Принц Полуночи. Трилогия

Одна порода.

Алекс знал за Тиром способность производить именно то впечатление, которое нужно, и знал, что Тир способностью беззастенчиво пользуется. Вот и Гуго – тоже. Кровь есть кровь. От Катрин Зельц мальчику не досталось ничего, кроме христианского имени. И если Гуго – ангел, а все, кто видел его, склонялись к такому выводу, то разве его отец может быть демоном?

Люди, люди. Впору повторить следом за наставником: процесс человеческого мышления непостижим.

Но это ведь не означает, что его нельзя обращать в свою пользу.

ГЛАВА 2

– Я не могу иногда отделаться от ощущения, что ты просто играешь с нами. Развлекаешься от скуки.

– Как Казимир, что ли?

– А он тоже?

– А кто еще? Не я ведь.

– С тобой невозможно разговаривать! – Хильда запустила в Тира виноградиной. – Я про Гуго говорю. Если с тобой у меня возникает ощущение, что ты играешь, то в Гуго я просто уверена. Тебе-то не до игр, знаю, а вот твой сын наверняка не может воспринимать всерьез то, что мы все делаем. Все, кроме тебя, конечно же. У него тут спросили, правду ли рассказывают о его отце.

Тир поднял брови. Вопрос был, мягко говоря… некорректным. Не иначе, спрашивал кто-то из миатьеррцев, с которыми Эрик терпеливо пытался наладить взаимоотношения.

– Это, безусловно, не был благожелательный интерес, – Хильда хищно усмехнулась. – А Гуго захотел узнать, что именно вызывает сомнения. То, что его отец – один из лучших пилотов мира? То, что его отец – командир воздушной лейб-гвардии и друг императора Вальденского? Или то, что его отец – сверхъестественное существо, которое не любит, когда о нем шепчутся у него за спиной, зато очень любит убивать?

– Милый ребенок, – буркнул Тир. – Эрик с Алексом надеялись на то, что благодаря Гуго христиане начнут думать обо мне лучше.

– Мы пригласили его в Миатьерру не поэтому…

Хильда проследила взгляд Тира. С балкона, где они расположились, открывался вид на ту часть парка, до которой у садовников во время войны не доходили руки. Запущенный участок превратился в идеальную детскую площадку. Идеальную с точки зрения детей. Ну или тех родителей, которые не боятся, что дитя исцарапается, в клочья изорвет одежку, наполучает синяков и ссадин, наберет на себя репьев и смолы и перемажется травяным и ягодным соком.

Из зарослей выдралась на полянку громкоголосая банда. Пятеро человеческих детенышей в возрасте от трех до шести лет, три крупных щенка собак местной породы и одна юная мартышка. Итого – девятеро малолеток, которые повалились на траву, чтобы отдышаться.

– Обезьяна откуда? – спросил Тир.

– Привезли из Измита сегодня утром. Подарок султана Эльрику. Гуго сказал, обезьянка домашняя, ручная, кусаться не будет. Посмотри на них. Я задаюсь вопросом, а кто же там принц?

Чистенький, аккуратно одетый мальчик, с мило растрепавшимися волосами разительно отличался от четверых своих расхристанных товарищей. У мальчика были эльфийские раскосые глаза и шевелюра цвета тусклого серебра, и звали его Гуго фон Рауб. Принц же на общем фоне выделялся разве что тем, что именно к нему на плечи забралась мартышка, принявшаяся сосредоточенно перебирать его высочеству волосы.

– Чует, кто тут главный, – одобрил Тир. – Так и отличай: принц тот, у кого обезьяна. Аккуратным-то быть не сложно, если духи перед тобой ветки раздвигают, под ноги мягкую траву стелют и следят, чтоб ни одной колючки поблизости не было. А твой парень нас, кажется, уже засек…

И точно. Малыш стряхнул обезьяну, что-то скомандовал, дети и звери – все вскочили на ноги. Дети просто исчезли, как будто растаяли. Собаки, размахивая хвостами, азартно полезли в кусты. Мартышка заверещала и понеслась вслед за собаками поверху.

– Животные их видят. – Тир следил за зарослями. – Гуго умеет прятаться и от зверья тоже, а вот остальных пока не научил. Да им и незачем…

– Ты их видишь?

– Да, конечно. Но Эльрик уведет их туда, где я не увижу и даже не сразу почую. Зачем им взрослые – от нас одни проблемы.

– Это сверхъестественные способности?

– Нет. Всего лишь отвод глаз. Сверхъестественное – это духи.

– А в них-то что особенного?

– И правда.

– Слышу знакомый скепсис, – усмехнулась Хильда, – так вот, я позвала Гуго погостить у нас, потому что хотела, чтоб он был с тобой, а не с госпожой фон Рауб. А Эрик хочет, чтоб Гуго подружился с Эльриком. Хочет, чтоб хотя бы у Эльрика был друг, а не раб. И тем более не вещь.

Тир в ответ на ее пристальный взгляд только пожал плечами. Да, он считал себя вещью, принадлежащей Эрику, и что? Хильда просто не понимает, насколько это проще и удобнее. Для всех.

И Эрик не понимает.

Бедный, бедный демон! Никто тебя не понимает и понять не хочет.

А в компанию Гуго и маленького принца естественным образом влились местные детишки – отпрыски знатных миатьеррцев, скрепя сердце признавших новую власть. Зря они так. Гуго уже никогда не даст им забыть о возникшей приязни. Они вырастут, унаследуют от родителей влияние и положение в обществе, а сами останутся под властью Гуго фон Рауба, который для них навсегда будет связан с Эльриком фон Геллетом.

Жизнь – сложная штука, но иногда она очень предсказуема.

Гуго рос общительным и смелым, он без стеснения и ужимок разговаривал с людьми, отвечал на вопросы, даже на самые каверзные – это подкупало взрослых: и женщин и мужчин. Очень красивый мальчик, проказливый, но ответственный, любознательный, но не навязчивый… волшебный – это могло отпугнуть христиан, но завораживало язычников. Гуго был ребенком – и это привлекало к нему детей. Он прибегал в играх со сверстниками к отводу глаз, власти над животными, сверхчеловеческим силе и ловкости; он стелил Рогер себе под ноги, в считаные минуты пересекая город из конца в конец; компанию детей с Гвардейской улицы чуть не одновременно видели в самых разных районах Рогера, но дети до определенного возраста не знают, что такое «сверхчеловеческое», и как должное принимают любые чудеса. А еще Гуго лечил царапины и синяки; несколькими словами разрешал споры; знал ответы на самые разные вопросы; никогда не врал; и мог выпросить для всей компании целый час полетов на тренажерах.

Для рогерской компании. В Миатьерре дети еще не настолько обнаглели, чтоб проситься в тренажерный зал. Хотя – в отличие от своих родителей – бояться Вальденского демона уже почти перестали.

Тир беспокоился о том, что Гуго неверно поведет себя в отношении Эльрика-младшего. Привыкнет быть лидером и – что хуже – приучит к этому принца. Но обошлось. Что такое правитель, хотя бы и будущий, Гуго понимал и безоговорочно принял установленные людьми правила. Хильда права – он играл, ну так ведь он был ребенком, пусть и странным, а дети играют даже в самые серьезные вещи.

Если только в их жизни не случается ничего, что раз и навсегда лишает способности играть.

В качестве сказок на ночь Гуго предпочитал либо евангельские истории – если его укладывала спать Катрин, либо рассказы о боевых вылетах – если его укладывал спать Тир. От волшебных сказок Гуго скучал, в бытовые не верил, а вот Христос и родной отец вызывали у него и удивление, и доверие, и любопытство – весь набор эмоций, необходимый для восприятия сказок.

Тир не удивился бы, если б Гуго с тем же интересом стал слушать истории об операциях Катрин на вальденском и эстрейском финансовых рынках, но в этих кругах секреты хранились строже, чем в военных. Тир знал больше, чем другие, однако не потому что Катрин делилась с ним информацией, а потому что она время от времени просила его охарактеризовать того или иного человека и подсказать, как к нему лучше подступиться. Тир подсказывал. Катрин пользовалась подсказками. А по ситуации на рынке, постфактум, можно было предположить, что именно она сделала.