Скорлупарь

ла… одержимый он…

Как ни странно, младший сын герцога сразу поверил старой кликуше. Ни на миг не усомнился в ее словах. И слово свое сдержал. К вечеру женщину отпустили; даже принесли официальные извинения.

А через день-два к ней явились гости.

– Гордись, старуха! – рассмеялся д'Ориоль, за спиной которого, радуясь потехе, веселилась свита. – Беру твоего внука в шуты. Великая честь для вас обоих. Ну, где мой дурак? Показывай!
* * *

– Извините, судари мои…

Кликуша встала и быстро покинула балкон. Через минуту она появилась во дворе, где сразу направилась к Кудлачу. Оттащив собаку к будке, Франческа укоротила цепь. Теперь пес не мог отойти от будки дальше, чем на пару шагов. Впрочем, он и не стремился: дрых без задних ног.

Оба мага, замолчав, следили за действиями хозяйки. Теперь и они слышали шум, приближавшийся к дому. Топот копыт, ржание коней, веселый гомон наездников. По чью душу спешат гости, Мускулюс не знал. Стражники на скамейке тоже всполошились, взялись за алебарды – но остыли, едва заметив пришельцев.

– Открывай ворота!

С десяток всадников гарцевали на улице, перебрасываясь шутками. Вельможа, приказавший открыть ворота, был молод и носил траур. Впрочем, то количество золота и драгоценных камней, которое он нацепил на себя, любой траур превращало в праздник. А белое перо на шляпе и вовсе говорило само за себя.

Подкрутив усы, щеголь с нетерпением заорал:

– Кому велено? Живо, ротозеи!

– Добро пожаловать, ваше сиятельство!.. – стражники бегом кинулись отворять. – Милости просим…

– Милости просим! – вторила им Франческа, низко кланяясь.

«Граф д'Ориоль, – понял Мускулюс. Он видел графа дважды: из окна ратуши, и позднее, в воспоминаниях гонца, черным силуэтом на фоне солнца. Но сомнений не возникало: да, это младший сын Карла Строгого. – За любимцем приехал…»

– Почему ворота открыты? – логика, по-видимому, не была сильным местом графа. – Плохо стережете, мерзавцы! А ну как арестанты удерут?

– Они смирные, ваше сиятельство! Чай пьют, с кренделями…

– Я вас самих!.. кренделем завью! – д'Ориоль въехал во двор, сопровождаемый двумя спутниками. – Эй, старуха! Где мой дурак? Где мой восхитительный дурак?! Я знаю, старуха, ты прячешь внука от моего сиятельного взора! Где он? Реми, идиот, развей мою хандру!..

Топча грядки, хохоча во всю глотку, граф напирал конем на кликушу. Франческа отступала, натянуто улыбаясь. У будки, брызжа слюной, захлебывался от лая Кудлач. То ли пес честно исполнял долг охранника, то ли у него были личные причины ненавидеть д'Ориоля, но рассвирепел Кудлач не на шутку.

– Он спит, господин мой!.. спит, маленький…

– Квентин! Тащи дурака сюда!

Один из спутников графа покинул седло и бросился в дом. Минуту спустя он выволок сонного, бестолкового Реми – парень едва переставлял ноги. Глаза скорлупаря были открыты, но не моргали. Из уголка рта на подбородок текла слюна.

– О! Мой дурак!

Оставив кликушу в покое, граф подъехал к скорлупарю. Знаком показав Квентину, чтобы тот