Я не брошу тебя (СИ)

Долину по всему протяжению рассекала глубокая трещина, по дну которой сонно стелилась черная, жирно сверкающая лента реки. Берега заросли путаницей лиан, похожей на гнилую изгаженную мочалку, перепачканную какой-то слизью. Моста не хватило; Кламмат долго бродил вдоль обрыва, пока не нашел пару балконов, с которых удалось зафиксировать мост — трещина книзу сужалась и на глубине была неширокой.

Перебрались без приключений; дошли до нового лабиринта, погрузились в недра каменных джунглей. Здесь идти было еще легче — ровная почва, поросшая жесткой сухой травой, шагать по которой, тем не менее, было легко; широкие коридоры, плавные повороты, пространство... Только почти отвесные стены, нависая над головой и пожирая небо, давили и угнетали.

Кламмат почти сразу повернул на восток, и они весь день шли параллельно долине с трещиной — та оставалась не более чем в километре справа. Шли молча; Кламмат только раз обернулся, когда день уже угасал и опускались лиловые сумерки, угрюмые и холодные; он сказал, что придется возвращаться к юго-востоку и выходить из-под защиты камней, так как зона скальных зубов скоро отходит на север. Но выйдут в долину они завтра с рассветом — надо устроить привал и поспать хоть немного.

Они свернули направо, и через какое-то время Кламмат притормозил, внимательно обозревая ландшафт. Долго изучав конфигурацию скал, он наконец выбрал площадку, расположенную на перекрестке пяти коридоров и отличную тем, что все пять рукавов-тоннелей контролировались из одной точки. Леро, почти не ощущая себя, доплелась до стены, рухнула, прислонившись к холодному камню спиной, и не заметила как уснула.

* * *

Кламмат разбудил ее рано, в самый разгар царства призрачных теней.

— Завтрак, — он протянул Леро шоколадную плитку. Затем отошел и, подняв стереомат, всмотрелся в глубину коридора невооруженным глазом.

Леро обнаружила, что лежит в трех метрах от мокрой стены. Не чувствуя ни вкуса, ни запаха, едва шевеля губами, засунула плитку в рот, с трудом откусила кусочек и стала держать во рту, дожидаясь, пока он растает и его можно будет как-нибудь проглотить, саднящим мучительно горлом.

— Жуй быстрее, — Кламмат оглядел Леро, как она, морщась, пытается проглотить шоколад. — Они рядом, восток-восток-юг. Пусть вне зоны, не фиксируются — но им больше быть негде. Схема у Хайдега не только локальная, но еще самая свежая, это ясно... С такими данными и с таким опытом, как у него, по антуражу он нас всегда будет опережать. А я не могу отойти от тебя больше чем на три метра.

Леро перестала морщиться и подняла вопросительный взгляд.

— Сторожевой прибор, — он тронул полусферу на макушке шлема. — Его обычно включают на время сна. Мы проснулись, но я его пока не выключил. Потому что в таком антураже, — он обвел стволом лабиринт каменных пирамид, — оппонент может приблизиться к радиусу активной защиты...

— Вот ты уже замучил... Ну неужели нельзя по-человечески объяснить...

— ...так, что ты его не определишь. Потому что он будет постоянно скрыт.

— Ладно, поняла, не дура... — просипела Леро, с трудом проглотив растаявший кусок шоколада.

— В общем, все, что сейчас попадет в это кольцо — от трех-шести до шести-двенадцати метров — уничтожается. Все живое.

— Ну, пошли тогда... — Леро, поморщившись, проглотила еще кусок. — Я еще живая пока, вроде... Сейчас встану...

Она, зажав плитку в зубах, поднялась на колени и попыталась встать. Сил не было. Леро опустилась на четвереньки, бессильно вздохнула.

— Фефяф фтану...

— Давай я тебя привяжу.

— Это зачем?! — Леро выронила шоколад, подняла голову.

— Мало ли что. Теперь я его буду включать часто.

— Еще чего! Я тебе что, собачка?

— Мало ли что!

— Нет, вот ты хам! Я что, дура какая-то? Или слепая? Не знаю, что такое три метра? Нет, вот ты хам все-таки... Вот тебя еще надо воспитывать... Ну ничего, я этим еще займусь...

— Меня пугает, что нигде ничего, — Кламмат сбросил на нос стереомат. — Поэтому пусть работает, даром что сосет батарейку... Он устроил засаду и нас уже ждет, я в этом уверен. И устроил, я уверен, здесь — на выходе из этих камней в долину. Потому что в обход я уже не пойду, — Кламмат указал на северо-восток, в глубину скал. — В обход — плюс неделя. А кислота уже здесь.

— Я тебе все испортила... Без меня ты бы его уже грохнул... А теперь я тут болтаюсь... В обход какой-то еще...

— Леро, ты себя плохо чувствуешь и плохо соображаешь. Дорога у нас одна! До базы. Мы пересечемся — без вариантов.

Леро все-таки поднялась, дошаталась до Кламмата, упала на него, прильнув горящей щекой к гладкому прохладному материалу костюма, бессильно скользнула вниз, на колени.

— Так бы и умереть...

Она закашлялась, выплюнув недотаявший кусок шоколада. Кашлять было уже не так больно, и крови почти уже не было. Кламмат мягко отстранил ее, взял за руку, потянул, поднимая, повел через площадку.

Едва они выступили в коридор и свернули на восток, вправо, как раздался характерный холодный треск, белым огнем вспыхнула сфера защиты, нахлынул тошнотворный запах. Кламмат дернул Леро назад, под прикрытие стен; она упала плечом на камень, обожглась кислотной росой, вскрикнула.

— Ага, — сказал Кламмат через пару секунд, изучив данные в стереомате. — Он почти у активной зоны. И приоритет у него, я понимаю, двойной. Поэтому он так спокойно рискует. То есть, в общем, и не рискует... У нас только один маршрут.

Он снова схватил Леро за руку и потащил за собой вдоль камня в противоположную сторону. Когда камень кончился и они оказались на перекрестке с ближайшим поперечным тоннелем, Кламмат дернул Леро в левый, южный рукав. Леро слетела с ног, поволоклась по земле, обдираясь колючей травой — боль снова заполыхала огнем, — через несколько метров защита сработала снова. Кламмат уволок Леро влево, в нишу под камни.

— Обложили... — прохрипела Леро в сухие стебли и прикусила от боли губу. — Гады, да?..

— Да. Кто-то сидит вон там, — Кламмат указал стволом влево вдоль коридора. — Если там, — он перевел ствол за спину, — был Хайдег, а там, — он снова указал на юг, — кто-то из тех...

— Тот, второй?..

— После такого — вряд ли... Скорее, другой. То у нас шансы есть. Потому что второго, скорее всего, он воткнет как палку, посадит как автомат.

— Как палку?.. А что это?..

— Как диспоз. Шток временного базирования. Одноразовый посадочный шток — когда машина уходит, он остается... Потом, Леро! Отдай гашетку, угомонись! И так еле дышишь. А если наоборот — будет намного сложнее. Даже если на месте этого, — Кламмат опустил ствол, — воина будет какой-нибудь сосунок с третьего курса — уже будет намного сложнее.

— Сосунок?.. Это как?.. С вами разговаривать невозможно... — Леро закашлялась. — А почему ты не выстрелил? Ведь интервал ведь? Можно было его подстрелить? Или как? Не угомонюсь, дурак...

— Нет смысла. Конфигурация. Только потратишь заряд.

— Зато он испугается...

— И что? — Кламмат усмехнулся, но сразу погасил усмешку. — Хотя, Леро... Знаешь... Может быть, ты и права.

— Это ведь даже не сосунок... С третьего курса.

— Может быть, ты и права, — Кламмат замер, изучая данные в стереомате. — Схемы у нас хватает, чтобы устроить травлю... Но. Только если он испугается. Только если там, — он указал стволом, излучатель которого тлел мрачным рубином, — не он сам, а кто-то из тех. А там кто-то из тех... По схеме, там, — Кламмат снова перевел ствол в ту сторону, где их настиг первый разряд, — сектор контроля намного шире, и таким олимпийцам такую зону он, разумеется, не доверит... Хайдег, по сути, один. С такой публикой не навоюешь. Сам себя как палку он не воткнет.

— Ну, так давай тогда!.. Этот дурак испугается и убежит!..

Кламмат долго молчал.

— Проблема в том, что конфигурацию с орбиты снимаешь — и все, — он посмотрел в угрюмое небо. — А тэ-гэ-эс — величина динамическая. Если за эти четверо суток она изменилась... Риск будет необъективный. А необъективный риск...