На пороге мира (СИ)

  Тихо подписал обходной лист, тихо сдал форму и имущество, тихо получил документы и тихо ушел.

  Четыре дня прошло. И вот он здесь. И все существо Сомова говорит о том, что ничего хорошего от этой встречи ждать не приходится. А уж в то, что она случайна, не поверил бы и самый наивный в мире человек.

  - Тебе повезло, полковник, - сказал Жестянкин, пожевав зубочистку.

  - В чем же? - напрягся еще сильнее Сомов.

  - Твоя дочь тебя очень любит.

  - Причем тут это?

  - Сашка взяла с меня слово, что я тебя не трону, - вздохнул Жестянкин. Было заметно, что это обстоятельство бывшего кадета очень расстраивает.

  - И это тебя остановит? - приподнял бровь в скептическом жесте Сомов.

  - Да, - серьезно ответил Жестянкин. - Сашка - мой друг. И это очень много для меня значит.

  - Только друг? Ничего больше?

  - Именно, полковник, именно. Если ты про секс и романтику, то скажу прямо - не было ничего между нами. Я слишком ее уважаю, чтобы так поступить.

  - С трудом верится, - ответил немного расслабившийся Сомов.

  - Дело твое. Не собираюсь ничего доказывать. Я сказал - ты услышал. Точка. Живи, полковник, - припечатал Сомову к груди старомодную папку с бумагами Жестянкин и прошел мимо.

  Сделал он это как-то так, ни быстро, ни медленно, что Сомов не смог отреагировать и как-то защититься либо оттолкнуть руку бывшего кадета.

  Мужчина взял переданную ему папку и недоуменно на нее посмотрел.

  - Полковник! - прозвучал отклик отошедшего на несколько шагов Жестянкина. Сомов обернулся. - Лови, кажется это твое, - и юноша кинул что-то маленькое. Полковник автоматически поймал. Затем раскрыл кулак и увидел в нем колпачек от той самой ручки, что протекла чернилами сегодня в сейфе его кабинета. Сомов недоуменно поднял глаза, но переулок был уже пуст в обе стороны. Никого. А в следующее мгновение включились все три "испорченных"фонаря.

  Сомов убрал колпачок в карман и открыл папку. Несколько минут он вчитывался в строки, затем прислонился спиной к фонарному столбу и медленно по нему съехал.

  В папке было все: вся грязь, все мелкие и не очень грешки Сомова и его подчиненных, за которые ему пришлось бы нести ответственность, все финансовые документы по растратам и нецелевому использованию средств, по списанию боеприпасов и вооружения с военной техникой, по даче взяток и "магарычей" разнообразным проверяющим, контролирующим и должностным лицам. Все! Каждая мелочь, казалось бы давно и надежно упрятанные в воду концы... Где, когда, сколько, за что, с кем и кому.

  Отдай Жестянкин эту папочку не Сомову, а военному прокурору, и Сомов пошел бы под суд в тот же день. Не один Сомов. Что только ухудшило бы положение.

  Не то чтобы нынешний Начальник Училища был настолько плохой человек, взяточник, растратчик и преступник. Нет, ни в коем случае. Наоборот, он был намного честнее, порядочнее и добросовестнее большинства. Но дело в том, что работал-то он в системе. С этим самым большинством. А система во все времена работала по принципу "не подмажешь, не поедешь". И соответственно, чтобы делать что-то, что угодно, просто чтобы держать на плаву Училище и себя, приходилось обходить, заступать, преступать, мутить...

  По-человечески он ничего плохого не делал. Но прокурор судить будет не по-человечески,а по Закону...

  Вот уж действительно не подвела "чуйка". Жестянкин...

  Ведь не одного дня работа в этой папке. Даже не одного года. Выходит этот тваренышь затаил злобу на Сомова с самой первой встречи... Значит воспринял предупреждение полковника не по детски серьезно. И все эти годы копал, собирал, следил... Можно сказать держал пистолет у затылка полковника, ожидая лишь малейшего повода, чтобы "спустить курок"...

  Не зря, каждый раз, как Сомову случалось общаться с Жестянкиным, у полковника возникало ощущение, что он держит в голых руках скорпиона или смертельно ядовитого паука. Одно неосторожное движение и укусит.

  И вот он "укусил". Точнее всего навсего "показал жало", но Сомову этого хватило.

  Полковник полез в карман за платком и наткнулся на колпачок, что кинул ему на прощанье бывший кадет. Он достал этот колпачок и присмотрелся. В колпачке лежала записка.

  "Папка существует в единственном экземпляре. Все данные, что в ней удалены из всех баз данных СИБ и надзорных органов. Живи, полковник. Скажи спасибо дочери. Если б не она..."

  Вот так вот... "Удалены из баз СИБа и надзорных органов". Совсем не простой кадет был Жестянкин. Не просто так его СИБ при поступлении пропустил. Не просто так...

  И тут Сомова прошиб холодный пот: "удалены", это значит, что они там были! Значит руку на его горле держал не только Жестянкин. Все эти годы он, полковник Сомов был значит под колпаком у безопасников, даже не зная об этом, думая, что все шито-крыто...

  Сомов медленно поднялся и походкой усталого, старого человека поплелся домой, где ждали любимая жена и не менее любимая, а как недавно выяснилось, еще и очень любящая дочь, отведшая от отца "жало скорпиона" страшного мальчика с глазами ангелочка Жестянкина Л. В.

  На следующий же день собственноручно написанный рапорт полковника Сомова с просьбой об отставке лежал на подписи у Командующего Округом.

  * * *

  глава 23

  В летней открытой кафешке за одним из столиков, попивая сок, сидела девушка в легком светлом платьеце и широкополой белой шляпе. На вид ей было около шестнадцати лет, юная, с умными карими глазами и упрямо вздернутым носиком.

  К ее столику подошел парень в светлых рубашке и брюках. На голове у него была плетеная соломенная шляпа сделанная по типу ковбойских. Он, не спрашивая разрешения, отодвинул свободное кресло и с наслаждением в нем развалился, приспустив на глаза шляпу.

  - Сань, закажи мне соку, а? - приподнял край шляпы так, чтобы видеть собеседницу, он.

  - А сам чего? - продолжая потягивать сок через трубочку, ответила девушка.

  - Мне лениво, я так хорошо устроился, - протянул он.

  - Так и быть, - с притворно тяжким вздохом согласилась девушка. Она сделала знак официанту. Тот подошел и принял заказ.

  Меньше, чем через минуту, перед юношей на столе красовался такой-же стакан с соком. Только у девушки сок был оранжевый, а у парня зеленый.

  - Доволен?

  - Счастлив! - отозвался он, втягивая первый глоток. - Ты ангел, Саня! Прекрасный и милосердный! Сок фейхоа в такую жару - именно то, что нужно изнемогающему от жажды ребенку!

  - Хватит поясничать, - немного сердито сказала девушка. - Ты уже не ребенок! И твои глазки ангелочка обманут кого угодно, только не меня.

  - Я тебя чем-то обидел? - сел в своем кресле нормально и поправил шляпу парень.

  - Ты обещал мне отца не трогать!

  - Я и не трогал, - недоуменно ответил юноша. - Даже пальцем к нему не прикоснулся.

  - Он вчера домой вернулся, словно с края могилы! Маму чуть в объятьях не раздавил, передо мной битый час извинялся, а у самого руки трясутся. Утром написал рапорт на увольнение и повез его в штаб округа. Что ты с ним сделал?!

  - Ничего такого. Просто отдал весь компромат, что насобирал на него за эти годы. И велел тебя благодарить, что я ему его отдал, а не прокурору.

  - И много там компромата было? - с подозрением уставилась на юношу девушка.

  - Не особенно. Лет на десять общего режима с запретом занимать должности на государственной службе. Ничего особо серьезного, он у тебя честный служака.

  - Десять лет?! Это по-твоему ничего серьезного?!

  - Да там в основном дача взяток, кое-какие махинации со списанием вещевого имущества и энергоносителей. СИБу он особенно интересен не был, так что серьезных подстав ему не устраивали. Ты бы видела, что такое СЕРЬЕЗНЫЙ компромат!

  - Даже и знать не хочу! - снова взялась за свой стакан девушка. - А если бы у него сердечный приступ случался?! Ты об этом подумал?