Зона вторжения. Байкал

Друзья рассмеялись, издалека глядя на эту забавную сцену. Человек отцепил второго и третьего оленя, помог вожаку дойти до снега, вернулся ко второму оленю, потянул за узду. Повинуясь человеку, олень осторожно, то и дело оскальзываясь, поднялся на ноги и, перебирая ногами, последовал за человеком. Труднее всего пришлось с третьим оленем. Он сначала неуверенно встал на ноги, но снова упал, опять поднялся и опять упал. Наконец, человеку это надоело, он просто взял оленя за узду покрепче и отбуксировал животное туда, где лед был покрыт слоем снега и где олень мог уже без труда подняться на все четыре ноги.

Олень скользил по льду на животе за каюром покорно, словно человек тянул за собой не вьючное животное, а огромный, тяжелый меховой рюкзак. Скорее всего, эта ситуация повторялась не в первый раз, и каждый из них знал, что будет дальше. На снегу олень, как ни в чем не бывало, встал, отряхнулся, смешно подергивая коротким хвостиком, и покорно позволил пристегнуть себя к собрату.

Человек заметил друзей сразу же, как только появился из-за скалистого поворота реки, однако виду не подавал, занятый своим делом. Но как только караван был приведен в порядок и мог двигаться дальше, он сменил курс и пересек неширокую здесь Джугояку.

— Здравствуйте! — сказал он друзьям. — С рудника? Или с поселка?

— С рудника, — ответил Алексей, пожимая ему руку.

— Николай! — сказал человек.

— Алексей, — представился Карабанов.

— Бато, — Аюшеев тоже пожал руку новому знакомому. — А вы, я вижу, с добычей?

— Да, — согласно кивнул головой Николай, — изюбря спромышлял да белок несколько штук.

— А куда ходил? — спросил Алексей.

Николай зыркнул на него черными глазами, чуть приподнял брови.

— Да тут недалеко, — уклончиво сказал он.

Алексей сообразил: Николай не доверяет незнакомым людям, но уточнять не стал. У охотников свои причуды.

— А там, где был, хоть спокойно, никакие зверушки не бегают?

По лицу охотника сразу стало понятно, что тот смекнул, о чем говорит спецназовец.

— Спокойно все, — после короткой заминки уверенно ответил Николай. — А! — Охотник хлопнул себя ладошкой по лбу. Рука у него была загорелая, морщинистая. — Вы, наверное, новые охранники, да? А щас куда собрались?

— Да тут, — неопределенно махнул рукой Алексей, — вокруг горки прогуляться.

— Вокруг этой? — Николай удивленно поднял брови.

— Ну да.

— Так вы промахнулись. Вон скалу видите? Вон ту, острую?

Друзья посмотрели назад, ниже по течению реки, на другом берегу стояла приметная скала.

— Так вот напротив нее, по этому берегу, тропа в лес уходит, как раз вокруг горы идет. А как через гору перевалите, там тоже приметная такая скала есть, раздвоенная. Мы ее Рогаткой называем, так там тоже забирайте налево, ну и по тропе вернетесь прямо к поселку. Поняли, да?

— Ясненько, — ответил Алексей. — Спасибо!

— Вы только осторожнее будьте, Васька недавно тут, на реке, следы шатуна видел. К поселку он не выходил. Может, сдох, а может, ходит тут где-нибудь. Косулю завалил или изюбря, вот и не показывается. Ружья, я гляжу, у вас вон какие! Хорошие. Начеку будьте. А то и ружье не поможет!

— А Васька — это кто?

— Васька — это наш, поселковский. Багаев. Он медведя этого следить ходил, да собака у него плохонькая. На белку — ниче так, а зверя боится. Какая с ней охота! Ну, до свидания! — Николай махнул друзьям рукой и вернулся к оленям. Его маленький караван двинулся дальше к поселку.

Друзья немного вернулись по реке, у скалы вышли на берег. Там действительно между деревьями вилась еле заметная тропа.

Вскоре берег реки остался далеко позади, вокруг стеной встал сосновый лес. Здесь ветра не было, и сразу же стало как будто теплее. Примерно через полчаса они стали забирать левее и подниматься в гору. Никаких следов, не считая следов лис и косуль, они не встретили. Несколько раз тропу пересекал старый, припорошенный снегом, след охотничьих лыж.

Полчаса они поднимались в гору, сначала по еле заметной тропе, а потом, сняв лыжи, продолжили подъем по пологому руслу ручья и наконец вышли в отлогую седловину между двумя вершинами. Снова надели лыжи. Справа показался склон, поросший лесом, а слева виднелись скалистые гольцы. Внизу, под гольцами, пространство было засыпано заснеженным курумником [12] — огромными черными сколотыми плитами. Наискосок через седловину шли свежие медвежьи следы.

Бато внимательно посмотрел вокруг, прислушался, присел перед цепочкой следов, поглядел, зачем-то потрогал следы. Направился сначала в ту сторону, откуда медведь пришел, потом — по направлению движения зверя. Следы медведя уходили в курумник. Бато постоял на краю осыпи, вернулся назад. Алексей ждал его, вопросительно глянул на вернувшегося друга.

— Сегодня прошел, — разлепил губы Бато, стащил с руки перчатку, полез за пазуху — за фляжкой с кофе. Приложился к ней сам, утолил жажду, передал Алексею.

— Давно? — спросил между глотками Алексей. — За нами не увяжется?

— Не знаю… Скорее всего, на рассвете. Значит, пару часов назад, — Бато принял от Карабанова фляжку, спрятал ее за пазуху, выдвинул визор, включил тепловой режим, настроил, посмотрел — крупных объектов рядом не было. Достал из-за спины «Нортон», проверил его, настроил ремень так, чтобы винтовка висела сбоку, под рукой.

— А пообедать? — протянул Алексей, который проделал то же самое.

— Пообедаем внизу, — скомандовал Бато, оглянулся на близкий лес, на густой, покрытый шапками снега кустарник, — найдем открытое пространство и тогда поедим.

Алексей был вынужден согласиться.

…На обед они остановились около двух часов дня на аккуратно расчищенной от поросли широкой просеке, по которой куда-то уходила старенькая линия электропередачи. ЛЭП шла еще несколько десятков метров по лесу, а потом взбиралась по склону ближайшего холма. Столбы на линии стояли все больше деревянные, прикрепленные к бетонным опорам большими металлическими скобами. За ЛЭП тщательно следили — Алексей заметил, что несколько столбов были недавно заменены.

Возле одной из таких опор они утоптали лыжами площадку, разожгли крохотный примус, поставили на огонь котелок, набитый снегом, сели на рюкзаки, держа в руках винтовки.

— Пока у нас — поход выходного дня, да и только! — сказал разрумянившийся на морозе Алексей.

Бато усмехнулся, сладко зевнул.

— Каждый бы день так гулять!

— И никаких тебе рудников, никаких шахов! Ляпота и воздух свежий!

— Ага, только шатуны бегают, а так нормалек! — Бато осмотрелся вокруг с помощью визора, прислушался, склонив голову на одну сторону, — слушал неповрежденным ухом, махнул рукой. — Не слышу ничего…

— Бато, а почему Мишень этот, на руднике, в спячку не впал? — спросил Алексей, доставая пакеты с сублимированной лапшой, кружки и кофе.

— Медведи в неволе в спячку не впадают, — объяснил Бато. — Жрачки полно, чего им в нее впадать? А шатуна, видать, кто-то потревожил… Может, охотники. А может… — Бато не решился вслух произнести то, что и так было понятно.

— Да ладно, договаривай, — фыркнул Алексей. — Я не суеверен. «Черти»! Какие-то странные краснорожие «черти», прилетевшие из космоса!

— А что, черти в космосе живут? — усмехнулся Бато. — А я думал, черти в аду живут, под землей.

— Черти, Бато, живут везде, но космос — их основное обиталище.

Бато достал хлеб, который он раздобыл в столовой, полкруга домашней колбасы из дичи. Отрезал кусок колбасы, положил на хлеб, откусил.

— Фигню какую-то говоришь, — промычал он с набитым ртом.

— Не фигню… — возразил Алексей, разливая кипяток из котелка по чашкам с лапшой. В морозном воздухе от котелка валил пар. — В Новом Завете апостол Павел прямо говорит о духах злобы поднебесных, а пророк Исайя тоже указывает на то, что между Богом и человеком есть преграда — небо.

— Процитируй! — потребовал Бато.