Голоса выжженных земель

Я напряженно жду ее триумфального камбэка, сокрушительного блицкрига, нацеленного на мои нервные центры. Прислушиваюсь и жду. С тревогой и дурным предчувствием, цепенея от ужаса.

Вместо боли меня навещает Люк. У него мерзкий характер, отвратительные привычки, скверные манеры, но я безумно рад его видеть – еще бы, даже самый распоследний человек приятнее и честнее фашистской дряни, измывающейся над нервными окончаниями.

– Друже, мне самому противно, но я счастлив лицезреть тебя в моих гостях!

Маркиз не спешит разделить мою радость, он сосредоточен и хмур.

– Шустро же ты приватизировал комнату, выделенную на двоих. Еще неизвестно, кто у кого в гостях!

– Где мы? – не хочу тратить силы на бессмысленную пикировку. Да и радость от встречи быстро угасает: маркиз все такой же старый и неисправимый зануда!

– На месте, – несвоевременная лаконичность соратника заставляет мои кулаки сжиматься. Сейчас прольется чья-то голубая, маркизья кровь! К счастью, Люк не затягивает со смертельно опасной паузой, – в Приюте у Сестер Печали.

– Это то, что мы искали? – спрашиваю вкрадчиво, боясь ошибиться.

– Да. Мастер Вит отправлял нас именно сюда, – мой соратник пытается изобразить уверенность, но сомнения у него все же остаются. Я их замечаю.

– Ошибки быть не может? – лезу к нему под кожу, мне нужны точные ответы.

– Об ошибках я и хотел с тобой поговорить, – Люк аккуратно раскладывает свои вещи, извлекая их из рюкзака, и демонстративно не смотрит в мою сторону. Что бы это значило? – Ты как, в кондиции немного поболтать?

– Не хочу тебя расстраивать, но я прекрасно себя чувствую. Ну, почти прекрасно. Ничего не болит и даже сдохнуть не хочется. Офигительное ощущение!

– Резко же ты пошел на поправку, – Люк искренне удивлен. – Любовь творит чудеса? Но с другой стороны, умные люди утверждают, что перед смертью у больных случается ремиссия.

Обожаю маркиза, умеет найти «нужные» слова… Вернется в руки сила, первым делом придушу гаденыша!

– Твоя спасительница портит мне весь расклад, из-за нее пазл не складывается, – маркиз, забыв о вещах и рюкзаке, присаживается поближе ко мне. – Летиция, по ее рассказам, оказывается совершенно не при делах: ее по надуманному поводу выдернула из Москвы хозяйка Приюта, местная Настоятельница, и поручила возглавить спасательную экспедицию по вызволению нас с тобой…

– Погоди, откуда Настоятельница вообще узнала про нас? И что за надуманный повод?

– Узнала из нашего письма Мастеру Виту. Перехватили твое послание… Что касается повода: хозяйка пользует некую провидицу, щедрую до откровений и предсказаний. В одном из своих глюков Ведунья разглядела Лю и подмахнула Настоятельнице ее фоторобот, мол, надобно для дела великого разыскать девицу-гипнотизерку, лишь той под силу освободить былинного богатыря Сола, хрен знает сколько годин сидящего на печи без сознания, и прекрасного, волоокого князя Люка, знаменитого на весь мир своей мудростью и…

– Так и сказала? – пора было срочно прекращать словесный поток раздухарившегося маркиза, наградившего себя внеочередным воинским званием… или чего там у самозваных аристократов?

– Не суть, главное, что хлопот у хозяйки из-за Летиции было немерено, а делов вышло на три копейки. Приехали к церкви, загрузили двоих обмороков в «кузовок» и тихой сапой доставили их до места назначения. Заметь, НАШЕГО места назначения!

Люку удалось невозможное – омрачить мое приподнятое настроение дурным уравнением, состоящим из одних лишь неизвестных. И самое неизвестное – чего этот зануда от меня добивается?

– Настоятельнице нужен Пояс Щорса.

– Без Зверя грош нам цена, хреновые мы проводники.

– Это уже другой вопрос. Пока она хочет получить информацию, средства доставки будут или будем искать после. Роль и значение Летиции – вот что меня волнует в первую очередь!

Как бы остановить поток маркизовых мыслей, не готов я пока к дедукции, индукции и прочей аналитике.

– Лю благотворно влияет на мое душевное и физическое здоровье – тебе этого мало?

Люк чешет затылок.

– Уже кое-что. Другое дело, что тебя я в нашем уравнении как значимую переменную больше не рассматривал, ты был отыгран после гибели Зверя…

– Спасибо, друг, – стараюсь не злиться, злоба – слишком энергозатратное «удовольствие».

– Насрать на обиды, – поймавший свою волну Люк примиряюще машет рукой. Забавная форма утешения. – Важны функции, а не обиды. Ты контролировал в той или иной мере Броню – нет Брони, нет функции. Летиция вытащила нас из Софьино и формально тоже считается выполнившей свою задачу, хотя способностью к гипнозу не воспользовалась… Попутно она вернула тебя из коматоза… зачем, ведь ты бесполезен?!

«Я убью тебя, лодочник». Считаю про себя до десяти.

– Может, все случилось по доброте душевной?

– То есть случайно? – Неугомонный маркиз меряет комнату шагами из конца в конец, мыслитель хренов. – К черту случайности! Письмо твое тоже случайно к Настоятельнице попало? И вытащили нас из Софьино тоже случайно, причем доставив до самого места назначения?! По доброте душевной, ага?

– Люк, угомонись, от меня-то ты чего хочешь услышать? Я не виноват, что не вписываюсь в твою картину мира. Дерьмовая она у тебя, рисуй другую!

Маркиз, прекратив хождения, вновь присаживается на мою кровать, испытующе глядит на меня.

– Чего?

– Моя функция – разобраться с Приютом и всей ситуацией. Все, что было до сих пор, – лишь прелюдия к основному делу. Ты – ракета-носитель, которая вывела меня на нужную орбиту (хотя кто кого вывел – большой вопрос). Настало мое время, и я чувствую, что работаем мы в жутком цейтноте, один неверный или несвоевременный шаг – и сгорает наша миссия вместе со своими исполнителями в верхних слоях атмосферы…

– Ты слишком велеречив для столь позднего часа, утро вечера…

– Да спи ты, спи! Никакой пользы!

Ну и ладно, попыхтит, поворчит и перестанет, а моему организму нужны тишина и покой.

С утра – часы показывают половину десятого – мы с Люком меняемся местами. Маркиз беспробудно дрыхнет, нервно подпрыгивая на своей кровати, что-то матерное бурчит сквозь сон, я же ни минуты не желаю больше находиться в горизонтальном положении. Хватит, належался за последнее время!

Желания слегка опережают возможности, стоит мне сесть, как бдительный вестибулярный аппарат немедленно включает спецэффект под названием «головокружительное головокружение». Словно на американских горках покатался – неожиданное дежа вю! И крайне неприятное.

Слабость и беспомощность – две отвратительные мрази, все еще строящие на меня свои старушечьи планы. Хрена лысого! Мы бодры, веселы… жаль, дальше присказки этой не помню, наверняка, что-то жизнеутверждающее.

– Мы бодры, веселы, – держась за стенку, толкаю свое непослушное тело вверх. Удержали бы ноги! Секунда, две, пять, полет нормальный – держат ноги, амплитуда колебаний в пределах нормы. Мы бодры, веселы…

Делаю шаг, все так же вдоль спасительной стеночки. Ох и штормит же здесь, баллов девять, не меньше! Земля исполняет всевозможные пируэты, прыжки, перевороты, прочие ужимки с единственной целью – сбросить вольнодумца с кривых ножек да об бетонный пол! Ничего, перебьешься, мать-земля, мои трясущиеся ходули сейсмоустойчивые, не боящиеся даже алкогольного «вертолета»!

Мы бодры… До двери остается всего метра полтора, последний рывок. Веселы…

Хватаюсь за ручку и всем телом наваливаюсь на дверь. Нет, я не хочу вышибить ее столь экстравагантным способом – моим телом не проломишь сейчас и москитную сетку – это всего лишь прощальный привет от вестибулярного аппарата, неожиданный кульбит в дорогу. Спасибо, родной организм, я припомню тебе эту подлость!

Поворачиваю ручку, замок негромко лязгает и выпускает «шатуна» на волю. Летиция – красавица, благодаря тебе я помолодел на несколько десятков лет! Подобная походка была замечена за юным годовалым… черт, я не помню своего имени! – мной еще в прошлой эпохе. Переход от ползания к прямохождению наверняка сопровождался подобными же эмоциями! Мы бодры – жаль, неустойчивы, веселы – это точно, адреналин так и вскипает в крови! Ходить – высшая форма экстрима!