Разведчик. Медаль для разведчика. «За отвагу» (СИ)

— Дозволяю. Открывай консервы.

Долго ли ножом вскрыть банки? Перекусили ветчиной и шпротами. Жаль — ни хлеба ни галет нет. Игорь за бутылку шнапса взялся.

— По сто грамм?

— С собой возьмём, после переправы в самый раз будет.

Игорь веток с кустарника наломал, на камеру уложил, как настил. Разделись догола, форму на ветки уложили, потом портфель, сбоку бутылку шнапса. Дерьмовая выпивка, слабее водки и пахнет — ну самогон! Вдвоём камеру с поклажей на воду спустили, сами в реку зашли. Река небольшая, неглубокая. Шли по вязкому дну, проплыть пришлось метров десять — пятнадцать, а ноги уже дна коснулись. Выбрались на берег. В воде пробыли пять минут, а продрогли, вода холодная.

Попрыгали немного, согреваясь, приложились по очереди к бутылке. Лейтенант поморщился.

— Гадость какая! Что немцы в ней находят? Но после спиртного быстрее согрелись, одели форму, обулись. Лейтенант скомандовал.

— Бегом!

На бегу и вовсе жарко стало, даже пот пробил. Перешли на шаг. Показалась деревня Рыжково, прошли через неё, попав на грунтовку к Заборье. Лейтенант держал общее направление на северо-восток, конечной целью на Дорогобуж. По мере того, как оставляли позади километр за километром, стал слышен дальний глухой гул.

— А! Слышишь — канонада! Поднял палец Жихарев.

Дорога петляла с Климово на Балакирево, потом севернее — на Запрудье. Немцы пока не встречались, основное шоссе от Смоленска на Дорогобуж проходит севернее. К полудню на Шульгино вышли.

— Всё, привал! — выдохнул лейтенант.

За часть ночи и половину дня протопали километров тридцать. Но это по ощущениям. На самом деле могло оказаться больше. Дорога то южнее уходила, то севернее. Громыхание стало значительно отчётливее. Залегли на отдых. Над ними пролетела группа наших штурмовиков ИЛ-2, сопровождаемая истребителями. Сейчас не сорок первый год, когда бомбардировщики без истребительного прикрытия ходили. Лейтенант голову задрал, сопроводил взглядом самолёты.

— Надерите им задницы, парни! Чтобы до самого Берлина драпали.

Видимо — ИЛы летели штурмовать воинские колонны, спешившие на подмогу к Дорогобужу.

Несмотря на сильное сопротивление противника, частям 68 армии удалось форсировать Днепр, к вечеру освободить город. А 5-я армия РККА к исходу дня вышла к реке Уже. Немцы не в силах удержаться на подготовленных позициях, стали отходить. Наша первая воздушная армия бросила на отступающего врага все силы — штурмовики и фронтовые бомбардировщики ПЕ-2.

Немного передохнув, двинулись дальше. Со стороны Дорогобужа слышны пушечные выстрелы. Стало быть, дистанция до передовой 10–12 километров. Разведчики шли к фронту, а фронт сам надвигался на них. Стали встречаться отступающие немецкие части, сначала тыловые.

Несколько медицинских машин, потом грузовики с ящиками, явно интенданты эвакуировали склады. На Жихарева и Каткова поглядывали безразлично. Камрады идут к передовой, но что могут сделать эти двое, когда позиции не удержали дивизии?

Впереди, на удалении полкилометра взорвался тяжёлый гаубичный снаряд.

— Ого, уже сюда долетают, — заметил Игорь.

— По-моему, надо подыскивать очередное укрытие.

Через несколько минут с большим недолётом взорвались ещё два снаряда. Продвигаться дальше становилось рискованно. Нелепо будет погибнуть от своих же снарядов.

Показалась деревня.

— Стой! В деревне немцы. Их долбить артиллерией будут и нам достанется.

Слева от деревни перекрёсток дорог, по ним движутся отступающие части.

— Идём вправо.

Успели преодолеть метров триста, впереди взорвался снаряд.

— Наши что, вслепую стреляют? Вздуть бы корректировщика!

Ближе к ним взорвался ещё один снаряд.

— Катков, бегом в воронку.

Воронка огромная, грузовик поместится. Земля ещё дымком курится, тёплая от взрыва. Спрыгнули туда. Если обстрел будет продолжаться, осколки по верху пойдут, не заденут. К тому же на фронте существовало поверье — снаряд в одну воронку дважды не попадает. Корректировщик точно был, поскольку после двух неудачных попаданий наводку исправили и теперь снаряды обрушились на деревню. Взрывы, огонь, дымом всё заволокло. Вверх летели обломки брёвен, доски, куски автомашин.

Потом вдалеке послышался рёв моторов, хлёсткие танковые выстрелы.

— Никак наши? — выглянул из воронки Жихарев. Снимай китель!

— Зачем?

— Танковый десант пробежит, увидит двух фрицев. Сгоряча дадут очередь из «папаши» и амбец.

Скинули френчи, остались в нательных рубахах. Немецкое оружие вывернутыми наизнанку кителями прикрыли. Главная задача сейчас — уцелеть в горячке боя. А уж потом их к оперуполномоченному «СМЕРШ» отведут. Жихарев позывной командира разведроты даст. Дальше дело техники — созвонятся. По крайней мере думалось так. Неприятно ждать в воронке исхода боя. Подбежит боец, не разобравшись полоснёт из автомата и дальше побежит. И все труды и жертвы разведгруппы понапрасну окажутся.

Рёв моторов нарастал. Жихарев приподнял голову и тут же на дно воронки скатился.

— Рядом уже. Танк прогромыхал рядом, потом послышалась близкая автоматная стрельба, топот, крики. На краю воронки возник боец. Лицо от бега, от возбуждения боем покрасневшее, потное. Направил автомат на разведчиков.

— Вылазь, фрицы!

— Мы не фрицы, свои, разведка.

— А чего штаны и сапоги немецкие?

— Мне в немецкий тыл надо было в пилотке со звездой и красным знаменем в руке идти?

— Верно, не подумал. Вылазьте, начальство разберётся.

Самый напряжённый и опасный момент миновал. Разведчики выбрались, оружие с собой прихватили, передали его бойцу. Жихарев портфель нёс, к груди прижал. Пробегавший мимо боец крикнул.

— Семёнов, что ты с ними возишься? Шлёпни и с нами.

— Говорят — наши разведчики.

— А, тогда веди.

В наступлении всегда неразбериха. Передовые части вперёд ушли, командование приотстало, наблюдение ведёт в бинокли и стереотрубы, как подразделения продвигаются, нет ли заминки, требуется ли помощь — артиллерией, танками, пехотой. А штабы собирают документы в сейфы и железные ящики, другое имущество для передислокации. Семёнов привёл разведчиков в избу, что контрразведчик занимал.

— Разрешите доложить. Задержал двух человек, говорят — наши разведчики.

— Некогда.

— Документы у них в портфеле, говорят — важные.

— Ладно, давай сюда.

Боец немецкое обмундирование и оружие в угол свалил.

— Это их.

— На фига мне это железо? Бросил бы там.

Семёнов сказал разведчикам.

— Заходите, товарищ старший лейтенант торопится.

Оба разведчика вошли в комнату.

Жихарев представился по форме.

— Командир разведвзвода дивизии лейтенант Жихарев. Со мной рядовой Катков. Прошу доложить начальнику разведки дивизии майору Баринову.

— Эка вы невовремя! Наступление идёт. Линии связи перегружены, полки и дивизии в движении. Ладно, попробую связаться по рации. Семёнов!

Боец зашёл в комнату.

— Охраняй пока.

Вернулся смершевец не скоро, минут через двадцать.

— Всё верно, майор Баринов подтвердил. Вышлет за вами грузовик. Только он сказал — вас больше должно быть.

— Нас шестеро было, четверо там остались.

Старлей жадно поглядывал на портфель. Понимал, что ценные и важные документы там. Отобрать нельзя, майор Баринов шум поднимет, до командарма дойдёт. Разведчики народ такой, шустрый, палец в рот не клади, по локоть оттяпают, а себя в обиду не дадут. И просить одним глазком взглянуть совестно, за бумаги эти разведка жизнями заплатила.

— Оружие своё заберите. Семёнов, дай им какое-нибудь тряпьё. Плащ-накидки, гимнастёрки старые. Мне ехать надо. А ты грузовика из дивизии дождись, передай с рук на руки.

— Есть!

Контрразведчик убежал. У него сейчас работы много — допрос пленных, фильтрация, да ещё с местными жителями освобождённых населённых пунктов разбираться — кто предатель, кто немцам прислуживал, старостой или бургомистром был. Уже позднее этими делами милиция, НКВД и войска по охране тыла РККА займутся. Но сейчас — армейская контрразведка.