Сага о йорге (СИ)

   Сначала я думал сделать деревянную. Но потом передумал. И стал таскать в карманах камешки с пляжа - много перетаскал, целую кучу. Стащил у отца из ангара для аэромобиля лазерный микрорезак и пистолет для клея, даже нашел большой древний кухонный нож.

   Сначала ножом выкопал вокруг будущей крепости ров, утоптал грунт, вынес лишнюю землю. Начал возводить стены, делая резаком из камешков кубики и соединяя их между собой клеем. Конечно, ошибся, не рассчитал: когда уже были готовы стены, оказалось, что делать внутреннюю главную башню было неудобно, можно было разрушить уже построенное, нечаянно наступив, или задев коленом. Но я все-таки сделал - почти неделю трудился с утра до вечера. И хорошо получилось. Ворота и подъемный мостик, правда, заказал через кэш: сначала сам попробовал смастерить из черенков жимолости, но порезал палец ножом, и решил не мучиться. А еще сразу заказал требушеты, катапульты и тараны - для захватчиков. Отцу потом пришли за мои игрушки порядочные суммы на кэшпас, и он был очень "счастлив" - но это другая история.

   Там было три основные направления: одно от бассейна - по ней должны были наступать морские пираты и наемники, другое - со стороны газона, оттуда грозили степняки-кочевники, и еще одно - от ландшафтных камней в саду и от стены дома, откуда была угроза нападения свирепых горцев.

   Пару дней я любовался своей крепостью, лежа на земле возле нее, или ползая на коленях вокруг своей игрушки, проводя воображаемые бои и стараясь воссоздать звуки сражений: свист стрел, крики раненных, топот ног многочисленных полчищ захватчиков. Вел переговоры вождей, выкрикивал угрозы и оскорбления от имени защитников крепости и нападающих. Я был всегда на стороне защитников - ведь это была моя крепость! Ненавидел и презирал захватчиков...

   А потом словно что-то во мне возникло такое, что все во мне поменяло. Я вдруг почувствовал себя на другой стороне. Я попробовал стрелять из осадных орудий, бросая камешками в свое строение - и мне понравилось, я радовался, когда в крепости получались разрушения. Во мне словно проснулись сразу два человека - один был светлый и добрый защитник, а другой - отъявленный негодяй-захватчик.

   В конце концов я накинулся на свою крепость и стал ее яростно разрушать - пиная ногами, разваливая и уничтожая все...

   А потом остановился и заплакал. От крепости остались только затоптанные в землю обломки. Мне было стыдно за свой порыв, и за своё безумство...

   Потом я, конечно, понял, что со мной произошло. Об этом сказано в учебных программах - каждый человек, как и каждая вещь состоит из двух начал, из двух сил, противоположных одна другой. Потому что только в действии противоположных сил бывает равновесие. Любой человек стоит прямо, потому что на него действует, с одной стороны, земное притяжение, а с другой стороны поднимает вверх сила его мускулов и прочность костей. Две силы - всегда, везде и во всем. И от самого человека зависит, какой стороне отдать предпочтение, куда он качнется и куда пойдет. Если взять из религиозных учений Бога и Дьявола, то они оба живут не на небе, и не под землей - оба уживаются в человеке, - две противоположные силы, и порою совершенно непонятно, кто из них кто.

   В гарде было пару десятков коров, свиньи, козы и немного домашней птицы. Наиболее ценными, безусловно, считались овцы-сау. Длинную ость сау женщины выщипывали вручную, по одному волоску, особым образом пряли и затем на большой раме ткали паруса. Большой парус для драгбота изготовлялся несколько лет - шерсти сау давали немного. Каждая овца была на счету. Сау никогда не загоняли в пещеру, эти овцы не нуждались в загоне - полудикие животные в любую погоду и в любое время года бродили по острову где хотели и сами для себя находили убежище. За овцами присматривал, и постоянно находился при отаре Маленький Хан - маленького роста, словно высушенный и выдубленный ветрами и холодом старичок - раб из какого-то неизвестного племени, которое, как говорили, обитало где-то на северо-востоке, у самых Северных ворот.

   Пропали несколько сау. Женщины нашли на террасах отару, чтобы выщипать шерсть, и донесли Вигдис, что овец стало меньше.

   - Скапи! - визгливо оправдывался Маленький Хан. - Скапи нападать - овца кушать.

   Вигдис стояла над ним, возвышаясь, словно скала над червем.

   - Не было никаких скапов, - мрачно гудела Виг. - Ты сам сожрал овец. Полгода не показывался, что ел?

   - Нееет, скапи! - настаивал на своем старичок. - Скапи приходил, овца кушал! Моя мох ел, и грибы ел, и мало-мало зверь охотился!

   Вигдис кивнула.

   Сама и Керлин молча повалили старика на землю. Замелькали, засвистели палки, молотя по голове, по рукам, и по тщедушному телу.

   - Еще! - приказала Вигдис, требуя продолжения экзекуции. Сама и Керлин опять заработали палками.

   Когда подручные Коровьей королевы остановились, Маленький Хан остался лежать вниз лицом. Затем пошевелился, сам перевернулся и сел, скрестив ноги. Поднял и нахлобучил на лысую окровавленную голову свой рваный малахай. Из-под шапки по коричневому темному лицу бежали красные подтеки. Но ни одного стона, ни даже гримасы боли не вырвалось и не промелькнуло - старик, казалось, был сделан из твердого камня.

   - Так кто зарезал овец? - спросила Вигдис.

   Но маленький старик в этот раз смолчал. И отчего-то он уже не казался маленьким, даже вот так, сидя на корточках перед великаншей. Вот так же, наверное, раскосыми жестокими щелями смотрят на убогих и глупых людишек окровавленные жертвенной кровью идолы злых восточных богов.

   Есть неизмеримо огромный, живущий своей жизнью, сумрачный или солнечный, добрый или злой мир. И Сама, и Керолин, и Черная баронесса, и Маленький хан, и все рабы и полукровки в гарде, и хьярны в поселке, и этот остров, и другие острова, и Норленд, и Саар, и земли на юг от Саара, и все другие, известные и неизвестные земли. И этот огонь в очаге, и лес на террасах, и камни, и море, и она, полукровка-ногура Вигдис, и неуклюжая, похожая на тюленью тушку белобрысая хьярнка-рыбоедка Брета - все это один мир. Жестокий, неприветливый, но единый, сохраняющий гармонию и равновесие, где все части прижились и привыкли одна к другой - как может привыкнуть день к ночи, как привыкает ветер к морю, как уживаются хищник и его жертва.

   - Я сказал Аяле - есть любовь, но ее нужно защищать. Что значит одна любовь, если нападут саккара? Мы с тобой всегда будем любить друг друга. Но я должен сделать выбор. Когда будущий воин-йорг принимает комплекс регенерации, то он не сможет никогда иметь детей, потому что воину нельзя терять ни частицы себя. Произойдет минусовой переход. Мы сможем усыновить ребенка. А она сказала - давай подождем. Не знаю, что с ней случилось, но потом мы виделись только в метальной связи...

   Брета родила в начале лета, месяцем позже, чем Марга. На крайнем сроке живот у нее был просто огромным. Помогать принимать роды Вигдис позвала немую Негоду, и еще одну женщину из гарда - рабыню-молочницу Реббеку, потому что подозревала, что у Бреты, как минимум, двойня. А это очень часто, почти всегда - тяжелые роды. Отгородили шкурами закуток в пещере, поставили застеленный чистым полотном настил, на котором разделывали туши животных, вскипятили воды, вымыли тщательно руки. Когда начались схватки, зажгли несколько факелов.

   Первый вышел легко. Мальчик! Крепкий и сильный. Брета даже перестала кричать, измученно улыбнулась, когда Вигдис положила ей на грудь ребенка.

   - Йорги, - прошептала Брета. - Его зовут Йорги.

   А потом началось страшное. Несколько часов Белая мучилась, чувствуя, как разрывается ее тело. Вигдис пришлось запустить руку... И сделать поворот, потому что младенец лежал неправильно. Но вроде все получилось... Показалась голова, в темных волосиках. Второй мальчик вышел поменьше, хиленький и слабенький. Брета уже ничего не могла говорить, только округляла глаза и мычала от страшной боли.