Ностальгия

одвалах и на пустырях, где старая мебель, камни и пучки бурьяна обозначают укрытия и цели. Рукопашному бою никто не обучен, да и некогда его проводить — акция редко длится больше трех минут. Взорвал — обстрелял — отступил. Зато бойцы сильны в конспирации, скрытном проникновении, просачивании на вражескую территорию. Многие из них родом из трущоб и нижних уровней мегаполисов, это умение каждый из них впитывает с молоком матери. С такой вот кавалерией мне и предстоит поставить уютный городок на уши.

— Что еще можете рассказать о тактике и особенностях отряда, Ян?

— Тененте Ивен, вот это может вам помочь.

“Руководство городского партизана” — читаю я. Все как в нормальной армии. Даже свой аналог Боевого устава есть.

Открываю первую страницу. Надо же — хорошая непромокаемая бумага. Брошюрка удивительно ладно скроена, такую можно таскать и за пазухой, и в подсумке, ни черта ей не сделается.

“Городской партизан является человеком, который борется против диктатуры с оружием в руках с использованием нетрадиционных методов. Будучи политическим революционером и горячим патриотом, он является бойцом за освобождение своей страны, другом народа и свободы. Область действия городского партизана находится в городах… Городской партизан характеризуется своей храбростью и решительным характером. Он должен быть хорошим тактиком и стрелком. Городской партизан должен быть человеком большой проницательности, чем он компенсирует тот факт, что он не оснащен в достаточной степени оружием, боеприпасами и оборудованием…”. Надо же. Я начинаю думать, что у меня все же что-то получится с этим сбродом. Если честно, даже спортивный азарт какой-то появился.
9

Мои сопровождающие промеж собой зовут меня не иначе, как дьяволом. За три дня я затрахиваю их до смерти. В первый же день я решаю избавиться от ненужного балласта. Уж коли мне суждено всюду видеть эти звероподобные рожи, так пусть уж они будут моим личным резервом. Зову их “первый”, “второй” и “третий”. Плевал я на их собачьи клички. Будут откликаться так, а не иначе.

— Ты, — упираю палец в грудь первому телохранителю. Кудрявая образина тупо хлопает глазами.

— Когда обращаюсь, изволь принять стойку “смирно” и тихо сказать: “Первый, сеньор тененте!”. Понял?

— Э-э-э, нет, сеньор тененте…

Бью врага его же оружием. Открываю революционный Талмуд. Зачитываю:

“…никогда не бояться опасности, вести себя одинаково как днем, так и ночью, не действовать порывисто, иметь неограниченное терпение, оставаться спокойным и хладнокровным в самых плохих условиях и ситуациях…”.

— Понятно?

Герильос таращит глаза. Если он скажет “нет”, я сообщу об этом тененте Яну. Тененте Ян не будет разбираться, в чем проблема. Тененте Ян не допустит, чтобы революционный боец не понимал требования революционного наставления. Ясно вижу — боец боится пристальных глаз Яна больше имперского танка.

— Итак, — “ты”!

— Э-э-э-э, Первый… сеньор…

Я дрессирую их, как крыс. Люди, стоящие у меня за спиной, должны стрелять так, чтобы